"Да, я могу все это подтвердить и подписать"

В МОЕЙ христианской жизни серьезные и длительные гонения происходят не первый раз. Они были в 1968-1970 гг. - от домашних, в 1974-1977 гг. - на работе, в 1983-1988 гг. - от охранников госатеизма (исключение из Духовной академии и невозможность служить), а потом - от своих: в 1993-1996 гг. изгнание из Владимирского собора Сретенского монастыря и в 1997-1999 гг. изгнание из церкви Успения в Печатниках, когда клирики многих, особенно московских, храмов были обмануты клеветнической пропагандой радио и газеты "Радонеж" и их же кинофальшивкой "Разоблачение". И вот теперь, почти без перерыва, гонения, судя по всему, начинаются снова.

Все это вынуждает меня в очередной раз открыто и прямо заявить о своей церковной позиции в надежде самому быть услышанным и защитить от абсурдных обвинений многих и многих людей.

О необходимости подлинного церковного возрождения не однажды говорил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Приверженцем такого возрождения и обновления Церкви, почву для которого подготовил Московский Собор 1917-1918 гг., являюсь и я. И именно такое возрождение в соответствии с церковной традицией и канонами и должно было произойти.

Но в последние годы стало ясно, что 70-летнее советское лихолетье не прошло даром: Церковь была не уничтожена, но унижена и ослаблена, поэтому она оказалась отброшенной назад, на уровень проблем конца ХVIII века, уже не вмещая в себя свои же достижения эпохи духовного возрождения второй половины XIX - начала XX в. Ей стала ближе идеология духовного упадка - "охранительного православия" и вытекающего отсюда изоляционизма, национализма, огосударствления, бурсацкой схоластики, магического клерикализма. Также успехом стали пользоваться близкие к этому идеи пребывающей в расколе "карловацкой", или зарубежной, синодальной, "свободной" Церкви, которая не только требовала прекратить обновленческую практику церковного управления с помощью нехристианской власти, но и пропагандировала идеи церковного национализма, церковного монархизма и церковного изоляционизма. Это выражалось в жестких требованиях канонизации бывшего императора Николая II и отхода от межхристианского диалога и общения. У них это связывается и с невозможностью исправления юлианского календаря, как и вообще каких-либо улучшений, особенно в богослужебном чине и языке. Кроме того, во всем мире фундаменталистские (не путать с фундаментальными!), обрядоверные и традиционалистские (не путать с традиционными!) силы стали наступать, реагируя на вхождение человечества в новую духовную, культурно-цивилизационную и социально-экономическую эпоху, называемую сейчас некоторыми "постмодерном", "постконстантиновским временем" и даже "постхристианством".

В результате вместо борьбы со всеми осложнениями современной церковной жизни часть церковного руководства, не совладав со страхами и инерцией прошлого, стало отступать от своих же лучших намерений, представлений и принципов.

Еще более возросли обрядоверие, чудомания и ересемания, и это значит, что сила духа еще более умалилась. Обскурантистские тенденции не встречают более в Церкви практически никакого сопротивления. Добрые, мыслящие и ответственные церковные люди спрятались, зарылись в песок - авось пронесет, мол, доживем до светлого будущего. А те, кто не выдерживает, перестают верить в Церковь, перестают причащаться и посещать храм или переходят в другие юрисдикции и конфессии. От таковых часто приходится слышать: "Я в церкви искал Бога, любви, мира и взаимопомощи, взаимопонимания и поддержки, а нашел обратное, все как в миру". Стоит ли тут удивляться легкой добыче иноконфессиональных миссионеров? Отсюда - лишь один шаг ко всем церковным настроениям.

Исходя из этого, любой здравомыслящий человек не может не задать себе и другим множества недоуменных вопросов. Например, что неправославного в традиционном "чине благословения и резания калача" Сербской Церкви?

Что плохого в агапах - древнехристианских "трапезах любви", ведь по канонам как раз презирающие их должны быть отлучены от Церкви и лишены сана (11-е правило Гангрского собора)?

Какие конкретно "принципы московской кочетковской общины" осуждаются: большая понятность и ясность языка Церкви? Работа с людьми и взаимопомощь не только в храме, но и на дому? Длительная серьезная катехизация? Верность всему православному Священному Писанию и Священному Преданию, а не только произвольно выбранным их частям?

Наконец, что это за новоявленная "ересь обновленчества и неообновленчества" и какой собор постановил, что она уже требует лишения сана и даже анафематствования?

Я могу ответственно заявить, что во всем строго придерживаюсь православной веры и традиции и, значит, всех принципиальных установлений и положений Священного Писания и Предания, писаний святых отцов и учителей Церкви, соборов и авторитетных богословов (хотя различаю догматы и теологумены, т.е. саму эту веру и эти традиции и их многочисленные и разнообразные толкования, в которых могут не сходиться не только богословы, но и святые отцы, и которые поэтому не всегда для всех обязательны). Мои статьи и книги не являются ни для кого обязательными учебниками, подобными "Катехизису" митр. Филарета или "Догматическому богословию" митр. Макария. Они вообще не претендуют быть учебниками догматики, они лишь разъясняют православную веру современным взрослым, оглашаемым с учетом их менталитета, или помогают сделать это современным катехизаторам, уже знающим догматику и все остальное на уровне среднего или, чаще, высшего богословского образования, для чего нами используются все авторитетные дореволюционные и современные православные пособия. Мы никому не навязываем ни общинной или братской жизни, ни особых домашних встреч или агап, хотя я лично высоко ценю эти древние традиции нашей Церкви, как и традицию церковной миссии (а не контрмиссии!) и взрослой катехизации. При этом я всегда был и остаюсь открытым и решительным противником крайнего экуменизма и секуляристского модернизма, подменяющего каноническое и традиционное возрождение Церкви лишь внешними псевдоцерковными реформами.

Я всегда безоговорочно крестил и готов крестить детей, которых родители и крестные готовы вырастить в вере, а также взрослых - по их вере, а не по причине прохождения у нас катехизации. Все мы всегда исповедовали принцип верности Богу и Церкви, и, значит, Русской Православной Церкви и ее священноначалию, никогда не поддерживая никаких параллельных церковно-иерархических структур.

Да, я могу все это подтвердить и подписать. Но мои обвинители ищут не милости, а жертвы, вряд ли хотят что-либо понимать и слушать. И если так, то будет продолжаться беснование, пока не придет тот примиритель, который скажет со властью всякому бесноватому: "Замолчи!" и произнесет анафему всякому духу лжи и тьмы, изгнав его вон и освободив ныне страждущих от него.