Студенческий бунт

Ваш "брат" N поступил на первый курс Санкт-Петербургской духовной академии в 1997 г. и с первых месяцев учебы уже показывал свое далеко идущее будущее. Послушный распорядку дня, усердно исполняющий все предписания и критикующий определенный набор церковных деятелей (о. А. Мень, о. А. Шмеман, митр. Никодим, митр. Кирилл и др.), что необходимо для признания в консервативной "продвижной" среде, N вел, что называется, правильный образ жизни. В усердии своем был замечен и привлечен в следующем году на должность дежурного помощника инспектора (этакий сыскарь - ассенизатор). Трепетно исполняя свою роль, не стесняясь никаких средств, N добился того, что на него милостиво воззрели очи владыки - ректора. На предложение последнего принять монашеский постриг N после недолгих духовных борений дал согласие: еще бы, ведь это прямая дорога в "высшие эшелоны".

Вместе с этим N (теперь уже "брат" наш монах Игнатий) стал еще более активен в своих послушаниях. В ход пошли явно грязные технологии: сдача однокурсников, унижение человеческого достоинства провинившихся, угрозы воспользоваться в личных целях своим положением и т. д.

Но такие преданные, как N люди, всегда в цене, и он вскоре рукополагается в дьяконы. 11 апреля на воспитательском совещании СПбДАиС ректор решил продолжить продвижение по лестнице верного товарища и выдвинул его кандидатуру на рукоположение в священники. Но к его искреннему удивлению совещание почему-то не было с ним согласно. Много чего было открыто об N владычным ушам: и про подлости на занимаемой должности, и про угрозы в адрес некоторых, и про заносчивость не по годам (перлы из педагогического набора N: "этот человек случайный в Церкви" - употребляется по отношению лиц, несогласных с мнением самого N, конечно же, неслучайного в Ней; "а ты мирянин вообще молчи" - сопровождается характерным движением по горизонтали перед носом мирянина поднятого вверх указательного пальца; или "ты мирянин будешь учить клирика?!" - используется в адрес лиц, куда более старших его и сведущих, но без священного сана). Был владыка предупрежден и о возможном несогласии с хиротонией во время оной верующих, т.е. учащихся. Но эти откровения вряд ли были новостью для ректора. Просто при дежурстве N в столовой во время обеда всегда тихо (как на кладбище), а при других помощниках инспектора, их всего четверо, слышны звуки жизни.

Руководствуясь этой не отягченной логикой (преподавание которой в семинарии он же, кстати, и отменил) причиной, ректор продолжал гнуть свое. Но воспитательское совещание все же постановило "отложить хиротонию". Удивлению всех не было предела, когда 22 апреля во время всенощного бдения N появился в одеждах кандидата на рукоположение. Это было попранием всех принципов и церковных, и человеческих. Назревала неприятность, которую, впрочем, ни сам N, ни его владычный покровитель не допускали. Дескать, пусть только дернутся, шапками закидаем.

На следующий день перед литургией, за которой предполагалось рукоположить N, ректор был еще раз предупрежден о настроении в церкви. Руководствуясь излюбленным принципом "что это быдло может сделать?", он все же начал хиротонию. N был выведен протодьяконом на амвон и после обращения последнего к храму "повелите" (т.е. дайте согласие на рукоположение) услышал многогласное "анаксиос" - недостоин. Помешкав пару минут, ректор произнес с амвона блистательную по абсурду речь - что-то насчет того, что он не Понтий Пилат, N похож на Христа, ну а стоящему в храме народу досталась роль толпы, требующей распятия. После сего демарш был продолжен. Под непрекращающееся скандирование "анаксиос" N благополучно был еще раз выведен на амвон после возложения рук епископа и его стали облачать в иерейские ризы. После вручения новопоставленному каждого священнического предмета (пояс, епитрахиль, фелонь, крест) принято каждому из трех хоров академического храма петь "аксиос" (достоин) трижды. Хоры отказались петь, и жалкое "мяуканье" лишь некоторых (больше из страха, на котором все предполагалось и сделать) о достоинстве N, потонуло в волнах всеобщего несогласия с происходящим беззаконием. Гул был настолько сильным, что был слышен по всему зданию семинарии и академии.

Что же ректор? Похоже, что владыка, так часто говорящий о политике "двойных стандартов" католиков, сам полюбил этот незатейливый мотив. После службы он заставил духовника СПбДАиС престарелого архимандрита объявить, что все, кто не согласен с его решением и скандировал свое несогласие, отлучаются от причастия до принесения покаяния. Что ж, каяться в своих собственных убеждениях, похоже, входит в оборот при нынешнем ректоре. Вот только интересно, кается ли сам преосвященнейший в том, что нарушает устав академии, попирает церковные каноны, называет своих студентов "быдло", "толпа", "питерская шпана в отличие от московской вымуштрованной молодежи?