Екатерина Трифонова
Научно-консультативный совет Министерства юстиции предлагает снизить нагрузку на полицейских дознавателей.
Фото из Telegram-канала Минюста России
В Минюсте планируют изменить нормы закона о сокращенных формах предварительного расследования. Если подозреваемый не отрицает участия в преступлении, а само оно незначительно, то дознаватель лишь оформляет дело. Как выяснила «НГ», урезание срока этой процедуры может стать одной из новаций. Она соответствует логике уголовного судопроизводства в особом порядке, то есть в случае признания вины. Чиновники изучают исторический опыт России, а юристы опасаются дальнейшего снижения качества правоохраны.
В Минюсте РФ прошло заседание научно-консультативного совета по совершенствованию уголовной политики. Одна из тем была посвящена «историческому опыту и перспективам развития сокращенных форм предварительного расследования».
Напомним, что для тех ситуаций, когда подозреваемый во всем сознался, предусмотрено дознание протяженностью не более 15 суток, в исключительных случаях – до 20. Вариант дальнейшего развития таких упрощенных форм – это максимальное сокращение сроков, видимо, до 5 дней. По идее, это ускорит разбирательства, где и так все очевидно. С другой стороны, напомнили «НГ» опрошенные эксперты, не стоит забывать о «палочной» системе с гонкой за показателями в правоохранительных ведомствах, не следует исключать и того, что по каким-либо причинам человек может пойти на самооговор. Между тем сокращенные формы дознания предполагают, что проверять доказательства, которые не оспариваются подозреваемым, не нужно, не проводятся и экспертизы, подтверждающие его вину.
Советник Федеральной палаты адвокатов РФ Сергей Насонов подтвердил «НГ», что так называемые сокращенные производства обеспечивают разумность сроков уголовных расследований, исключают их затягивание и волокиту судебного следствия. То есть в конечном счете это обеспечивает скорейший доступ к правосудию как обвиняемых, так и потерпевших. И российский уголовный процесс, по его словам, действительно имеет большой исторический опыт использования сокращенных форм, в частности досудебного производства.
Например, до 1917 года это было полицейское дознание, по итогам которого дело рассматривалось мировым судом, как правило, в одно слушание. Согласно Уголовно-процессуальному кодексу (УПК) РСФСР 1923 года, без предварительного расследования можно было направлять непосредственно в суд дела частного обвинения, а также и дела по некоторым иным преступлениям, но уже по усмотрению прокурора или судьи. Такое было возможно, если эти преступления не повлекли тяжких или особо тяжких последствий, не были совершены должностным лицом или военнослужащим либо не были связаны с посягательством на определенные объекты. УПК РСФСР 1960 года, напомнил «НГ» Насонов, предусматривал так называемую протокольную форму досудебной подготовки материалов, что позволяло максимально быстро установить ключевые обстоятельства деяния и направить материалы в суд.
В действующем УПК закреплены такие упрощенные форматы предварительного расследования: дознание в сокращенной форме и освобождение от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа. Однако, подчеркнул Насонов, этот перечень не является исчерпывающим, «новые оптимальные варианты усеченного производства, как досудебного, так и судебного, еще предстоит разработать». По его мнению, ключевое требование – максимально сохранить уровень процессуальных гарантий как лицу, привлекаемому к ответственности или освобождаемому от нее, так и потерпевшему. Так что, позитивно оценивая саму идею ускорения досудебного производства, Насонов все-таки отметил, что «подобные инициативы требуют детального обсуждения и выработки взвешенных подходов».
Как сказал «НГ» руководитель адвокатской группы «Логард» Сергей Колосовский, отечественный уголовный процесс достаточно формализован. Он требует множества действий, не связанных непосредственно с оценкой доказательств следователем и судом. Например, таких как предъявление обвинения, которому предшествует вынесение постановления о привлечении в качестве обвиняемого. Или, скажем, уведомление обвиняемого о времени и месте предъявления обвинения, разъяснение ему его прав, в том числе права пригласить защитника. А дальше следует уже процедура приглашения защитника – и т.д. и т.п. Аналогичные формальности предусмотрены и в ходе судебных разбирательств, что призвано обеспечить гарантии соблюдения прав всех участников процесса. Но в первую очередь, конечно, – права обвиняемого на защиту и полноценное представление доказательств своей невиновности.
Вместе с тем, заметил Колосовский, в жизни возникают достаточно очевидные ситуации – пресловутые «бытовые преступления», расследование которых еще со времен СССР происходит в виде дознания. Оно проводится по наименее тяжким категориям дел, которые не требуют сложных экспертиз, объемного сбора доказательств. Соответственно для дознания предусмотрены не только упрощенные процедуры расследования, но и меньшие сроки его проведения. «Параллельно, с целью снижения нагрузки уже на суды, в российском уголовном процессе появился институт рассмотрения уголовного дела судом в особом порядке – то есть при признании подсудимым вины. В этом случае суд не проверяет доказательства, а сразу назначает наказание», – пояснил эксперт, сразу же уловив логику инициативы Минюста.
Колосовский напомнил, что судопроизводство в особом порядке полюбилось отечественным судьям, поскольку позволяет существенно повысить число рассмотренных дел за каждый отчетный период. По той же, видимо, причине аналогичную процедуру ввели и для стадии предварительного расследования – то самое дознание в упрощенной форме. В этом случае, говоря упрощенно, дознаватель не проверяет доказательства, полученные еще до возбуждения дела, а срок процедуры по сравнению с дознанием в общей форме сокращается вдвое. И такое упрощение, по его словам, в целом оправданно, поскольку многие жизненные ситуации, содержащие признаки преступлений, очевидны, их участники не оспаривают фактов, а цена ошибки по преступлениям небольшой тяжести не так уж и высока. Поэтому «полноценное исследование доказательств и соблюдение всех формальных процедур является лишь бессмысленной тратой времени, сил и бумаги». Вместе с тем, подтвердил Колосовский, здесь кроется и опасность. При рассмотрении дела в упрощенном порядке и дознаватель, и суд, и защита могут просмотреть очевидные нарушения закона.
«НГ» также задала вопрос: почему чиновники от юстиции не сокращают сроки по всем остальным уголовным делам, когда расследования могут длиться, к примеру, месяцами, а то и годами? Как напомнил «НГ» адвокат Белгородской области Борис Золотухин, после того как полномочия по продлению сроков следствия были переданы от прокуроров руководителям следственных органов, волокита стала обыденным делом. Ранее при действенном прокурорском надзоре продление срока следствия свыше шести месяцев на уровне прокурора субъекта РФ было «процессуальным подвигом» следователя. Для того чтобы продлить срок следствия свыше года у генпрокурора, перед этим было необходимо провести заседание коллегии прокуратуры субъекта РФ, нередко заканчивавшееся взысканием в адрес надзирающего прокурора. А сегодня, подчеркнул он, продление срока следствия до года (если дольше, то уже надо выходить с ходатайством к руководителю Следственного комитета РФ) допускается по подавляющему большинству уголовных дел. Золотухин рассказал «НГ», что у него как раз в этом году судом было по существу рассмотрено уголовное дело, срок следствия по которому составил 54 месяца. «К чести законодательной власти, она не только знает о проблеме, но и борется с ней», – напомнил он о внесении в 2010 году в УПК ст. 6.1, предъявляющей общие требования о разумном сроке уголовного судопроизводства. А два года назад, сказал Золотухин, в ст. 27 УПК появилась новая ч. 2.2, запрещающая расследовать дела спустя два, шесть, двенадцать месяцев после истечения сроков давности уголовного преследования – в зависимости от тяжести преступления.