Верховный суд не рекомендует завышенные компенсации

Судебная система продолжает борьбу за экономию государственного бюджета. Фото со страницы Казначейства России в «ВКонтакте»

Верховный суд (ВС) РФ пришел к выводу, что значительные выплаты тем, кто подвергался незаконному уголовному преследованию, можно расценить как нарушение законных прав других налогоплательщиков. ВС указал, что завышенный размер компенсаций именно за моральный вред наносит ущерб госказне, которая наполняется общими усилиями граждан и бизнеса. Эксперты расценивают решение ВС как попытку скорректировать правовую практику по реабилитации в сторону еще большего снижения присуждаемых сумм.

ВС рассмотрел дело экс-начальницы одной из управляющих компаний в Челябинской области, которую обвиняли в должностных преступлениях, но не осудили. Та обратилась с иском о компенсации морального вреда за незаконное привлечение к ответственности и отсудила 1 млн руб.

Изначально заявительница просила выплатить ей 4 млн, ссылаясь на то, что «трехлетнее преследование, допросы, обыски на работе и необоснованный обвинительный приговор негативно отразились на ее трудовой деятельности, семейной жизни и состоянии здоровья». Но ВС посчитал и миллион суммой необоснованно завышенной и подчеркнул, что нижестоящие инстанции формально подошли к разбирательству, в основном полагаясь на доводы истицы. То есть суды «не оценили в совокупности обстоятельства, послужившие основанием для возбуждения уголовного дела», указал ВС. А также, получается, проигнорировали тот факт, что в ходе расследования не принимались решения о домашнем аресте или заключении под стражу.

Таким образом, «размер компенсации не был индивидуализирован применительно к личности истца и обстоятельствам ее уголовного преследования», хотя выплаты именно за моральный вред должны быть адекватными обстоятельствам его причинения тому, кто подвергся такому преследованию незаконно. И ВС сделал важное разъяснение, которое может отразиться на дальнейшей практике: дескать, завышенная сумма «нарушает права других категорий граждан, поскольку казна России формируется за счет налогов, сборов и платежей, взимаемых с физических и юридических лиц».

Сейчас вопрос о том, сколько денег полагается человеку за неправомерные допросы по уголовному делу, наручники в суде и дни, проведенные в СИЗО, решается, безусловно, несколько произвольно. Иногда выплачивается чуть больше, чем обычно, но в любом случае размер компенсаций по-прежнему невероятно мал. Согласно разного рода исследованиям, одна из самых крупных компенсаций морального вреда составила почти 7 млн руб. Однако за первую половину 2024 года средняя сумма от первой инстанции не превышала 229 тыс. руб. А ВС в анализе практики присуждения компенсаций весьма противоречив: требует то увеличивать их размер, то уменьшать. Судя по всему, стабильные положительные изменения можно будет увидеть тогда, когда суды, включая тех же судей ВС, пересмотрят взгляды на уголовное преследование как на небольшое жизненное неудобство, с которым, случись оно, нужно просто смириться.

Как считает заведующий филиалом адвокатской конторы «Тюлькин и партнеры» Александр Тюлькин, «учитывая, что в 2024 году оправдательных приговоров было не более 0,25%, сложно себе представить, что выплаты морального вреда могут нанести большой финансовый ущерб бюджету». Более того, заметил он, именно высокий уровень возмещения по реабилитации, который должен стимулировать правоохранительную систему избегать ошибок, действительно сохранит казну от излишних затрат. А нынешняя позиция ВС, наоборот, может привести к негативу: правоохранители будут знать, что «санкция за ошибку мала». По мнению Тюлькина, ВС, видимо, решил поменять судебную практику по реабилитации в сторону явного занижения денежных сумм, которые сейчас в среднем составляют не более 200–300 тыс. руб. «Это более чем низкий уровень выплат и явно плохой индикатор для правового государства», – уверен он.

Партнер коллегии адвокатов Pen & Paper Вадим Клювгант напомнил «НГ», что вопрос о справедливом размере компенсации морального вреда реабилитированным – это производная от другой – концептуальной проблемы. А именно: о ценностях и приоритетах, которыми руководствуется государство. Согласно ст. 2 и 18 Конституции РФ, высшей ценностью является человек, его права и свободы, а вся деятельность органов власти, включая суды, призвана следовать этой высшей ценности. Если бы судебная практика компенсаций морального вреда реабилитированным соответствовала именно конституционной расстановке приоритетов, то и размер выплат был бы достойным. И тогда для несправедливого занижения компенсаций не требовалось бы прибегать к надуманным доводам вроде «причинения вреда другим гражданам и организациям», уверен Клювгант.

На предыдущем витке борьбы судов с «необоснованно высокими» размерами компенсаций использовался довод о якобы недостаточности самого факта незаконного привлечения к уголовной ответственности и длительного лишения свободы. Дескать, требуется доказать какой-то «конкретный вред». «После сильно запоздалого вмешательства высших судебных инстанций от этого довода отказались. Но, как видно, прежний подход дополняется апеллированием к абстрактным «другим гражданам и организациям», якобы страдающим от «переплат» из казны тем, кого государство незаконно подвергло уголовной репрессии», – возмутился Клювгант. И добавил, что обсуждать российские суммы становится и вовсе неловко, если принять во внимание то и дело удовлетворяемые судами других стран многомиллионные иски, например, в пользу обжегшегося кофе из стаканчика, на котором не было предупреждения. 

Советник Федеральной палаты адвокатов РФ Ирина Фаст согласилась, что ВС, похоже, корректирует практику компенсаций, и это может коснуться всех видов ущерба, где впоследствии взыскивается моральный вред. Ответчик по делам о незаконном уголовном преследовании – это всегда бюджет, а потому допустить перекосов судебная система не может. По ее словам, ранее суды могли ориентироваться на решения Европейского суда по правам человека, которые были в некотором роде «объективной оценкой, основанной на международной практике». Сейчас же осталось только судейское усмотрение, а оно разное у российских судей. «В каждом случае установленного факта незаконного преследования право потерпевшего на реабилитацию презюмируется. Однако размер компенсации, как материальной, так и моральной, подлежит доказыванию. И если по материальным требованиям сложностей немного, убытки можно легко посчитать, то для морального вреда нет никаких денежных ориентиров», – заметила Фаст. Судебная система идет по пути внутреннего регулирования практики: вышестоящие инстанции корректируют решения нижестоящих, однако «путь этот долгий и непредсказуемый, и, к сожалению, любые критические повороты на нем могут все изменить в любую сторону». Дать определенность относительно размеров компенсаций морального вреда всем сторонам процесса по всем категориям дел, уверена она, может только введение расчетных методик.

Партнер адвокатского бюро «Интеллектуальный капитал» Дмитрий Ульянов сказал «НГ», что позиция ВС, которая направлена исключительно на защиту общественных интересов, в итоге может приводить к снижению уровня защиты индивидуальных прав пострадавших от произвола. «Отсылка к нарушению прав всего населения – это достаточно спорная позиция. С одной стороны, государство, конечно, должно ответственно и экономно подходить к расходованию средств. С другой стороны, признание государством своих ошибок должно быть не формальным, а достаточным для полного заглаживания причиненных страданий и лишений отдельно взятому гражданину от незаконного уголовного преследования», – подчеркнул он.

Зампредседателя московской коллегии адвокатов «Центрюрсервис» Илья Прокофьев пояснил «НГ», что проблема взыскания компенсаций обостряется в тех случаях, когда подозреваемые и обвиняемые не содержались под стражей, мерой пресечения была подписка о невыезде и надлежащем поведении. Если в ситуациях с содержанием в СИЗО суммы выплат уже несколько лет более-менее уравнялись, составляя примерно полторы-две тысячи за проведенный там день, что, безусловно, «все равно мало», то для иных мер пресечения крайне сложно обосновать суду необходимость компенсации в определенном размере. Так как, по мнению наших судов, когда обвиняемый несколько лет подвергается уголовному преследованию, но при этом находится на свободе, то его жизнь особо не меняется. То есть никаких особых страданий он, дескать, не испытывает, в связи с чем компенсация за такое уголовное преследование удовлетворяется судом в крайне малом размере. Доводы же заявителей, что из-за уголовного преследования они лишились работы и дохода, часто вообще остаются без внимания, поскольку суды якобы не усматривают здесь причинно-следственной связи. Однако Прокофьев считает, что существенное повышение размеров компенсаций вряд ли снизит число незаконных уголовных преследования. Напротив, скорее всего эффект будет обратным: «Органы предварительного следствия и суды будут всячески стараться не прекращать уголовное преследование по реабилитирующим основаниям, понимая, что это повлечет потери бюджета».

Как подтвердила «НГ» и старший юрист Criminal Defense Firm Екатерина Харченко, экстремально низкие размеры компенсаций морального вреда, которые присуждают гражданам, подвергшимся необоснованному уголовному преследованию, уже превратились в неотъемлемую черту российского правосудия. И, по ее мнению, сложно охарактеризовать эту ситуацию каким-либо иным образом, нежели как печальную. Что же касается оценки аргументов, выдвинутых ВС для снижения размеров компенсаций реабилитированным людям, то тут не нужно обладать специальным юридическим образованием. Логика считывается простая: вы требуете слишком многого от государства, казна – не резиновая, кому-то эти деньги нужнее. И в итоге получается едва ли не упрек в сторону гражданина, который взыскивает компенсацию морального вреда, – как он смеет перекладывать последствия собственных страданий на всех налогоплательщиков? «Видимо, в новых делах представителям истцов придется напоминать высшей судебной инстанции, что обязательные налоги, сборы и платежи, поступающие в бюджет РФ, для того и существуют, чтобы быть израсходованными на общественно полезные цели. В том числе и на возмещение морального вреда тем лицам, которые пострадали из-за необоснованного уголовного преследования со стороны государства», – заметила Харченко.