Адвокатов отодвигают от конвейера правосудия

Руководство Федеральной палаты адвокатов РФ фиксирует негативные тенденции в судебной системе. Фото с сайта www.fparf.ru

В судах все чаще не разрешают защите делать замечания по доказательствам, которые представила другая сторона. Гособвинитель, как правило, старается ограничиться их формальным перечислением. Попытки адвоката узнать подробности или обратить внимание судьи на неполноту данных обычно пресекаются. По мнению экспертов, это явно противоречит принципу непосредственности и гласности судебных разбирательств. Для остановки «конвейерного правосудия» соответствующие статьи Уголовно-процессуального кодекса (УПК) РФ необходимо сформулировать в более четком виде.

«Формальное исследование доказательств со стороны обвинения» стало серьезной проблемой правоприменительной практики. Зампредседателя комиссии Совета Федеральной палаты адвокатов (ФПА) РФ по защите прав адвокатов Сергей Краузе пояснил «НГ», что есть два аспекта, лежащих на поверхности, и один, который не сразу бросается в глаза, но более серьезный.

Он подтвердил, что обвинение не всегда раскрывает существо документов, которые используют в качестве доказательств. При этом, как и следователям, гособвинителям в судах постоянно сходит с рук то, что они путают вещественные доказательства и иные документы. «В интересах подзащитного иногда требуется детально изучить доказательство, например, банковскую выписку. Очевидно, что сам факт ее нахождения в материалах дела указывает лишь на наличие счета в банке. Юридическое значение имеют конкретные платежи. Для чего защитнику целесообразно заявить ходатайство об осмотре выписки и занесении результатов в протокол, что, конечно, может занять немало времени», – пояснил Краузе. Что же касается возможности комментировать доказательства при их исследовании, то каждая сторона вправе обращать внимание суда на содержание, свойства, признаки и особенности предъявляемых вещдоков.

Однако, по словам Краузе, гораздо важнее, что обвинительные заключения строятся по такому принципу: обстоятельства расследования излагаются отдельно от доказательств, которые их подтверждают. И получается, что следователю и прокурору достаточно написать о «возникшем преступном умысле», затем еще несколько подобных фраз, а после слов «вина подтверждается...» привести перечень из нескольких десятков или сотен страниц, часто не сопровождая это подробностями. Допустим, в гражданском процессе такое невозможно в принципе: каждое доказательство может быть принято судом, только если оно подтверждает или опровергает определенный факт, относящийся к делу. «И тут больше вопрос не к правоприменителям, а к федеральному законодателю. Хочется надеяться на будущие изменения, чтобы уголовные обвинения формировались по такому же принципу», – подчеркнул Краузе.

Адвокат Мартин Зарбабян пояснил «НГ», что при рассмотрении уголовных дел суды, к сожалению, нередко резюмируют отсутствие у защиты процессуальной возможности комментировать, давать объяснения или иным образом выражать мнение о доказательствах обвинения в процессе их непосредственного исследования. Это объясняется тем, что якобы каждая сторона сама определяет, как и в каком порядке представлять свои доказательства, так что противоположная сторона не может вмешиваться в данный процесс. Эксперт настаивает, что такое толкование ошибочно, действующие нормы УПК во взаимосвязи с позициями высших судебных инстанций говорят обратное. «Когда гособвинитель начинает, например, формально перечислять наименования документов, то это, конечно, нельзя назвать полноценным исследованием доказательств. Поскольку в результате защита не способна уяснить содержания и значимости той или иной улики», – заметил он. А когда речь идет о виновности или невиновности человека, то формальное проведение процессуального действия не может отвечать интересам правосудия. Зарбабян полагает, что проблему можно было бы разрешить через усовершенствование УПК: в ст. 248 достаточно определенно указать, что защитник вправе делать замечания в процессе исследования доказательств обвинения, а не просто то, что он «участвует в исследовании доказательств». Такая формулировка не всегда убеждает суды в наличии у защиты соответствующего права, подчеркнул он.

Адвокат Свердловской областной гильдии адвокатов Илья Бурков подтвердил «НГ», что «формальные подходы к изучению доказательств действительно имеют широкое распространение». «Скорее всего это совокупность факторов: кадровый голод в судах и в прокуратуре, большое количество дел, непрофессионализм участников уголовного процесса и пр.», – заметил он. Особенно это видно при исследовании экспертиз, когда гособвинитель лишь зачитывает ее название и приводит выводы. А то, как эксперт пришел к ним, и что именно эти выводы подтверждают – все это уже не так интересно, ведь «суд в приговоре просто сошлется на экспертизу в качестве якобы подтверждения обстоятельства дела».

Вице-президент Адвокатской палаты Краснодарского края, член комиссии Совета ФПА по защите прав адвокатов Ростислав Хмыров пояснил «НГ»: обозначенная проблема укоренилась в правоприменительной практике настолько, что «большинство участников уголовного процесса уже и не обращают внимания на допускаемые стороной обвинения с молчаливого согласия суда нарушения основополагающих принципов уголовного судопроизводства». А они закреплены в ст. 240 УПК – «Непосредственность и устность». Между тем гособвинитель, а зачастую – и сам суд, приводя письменные доказательства, ограничиваются лишь наименованием документа и номером листа дела. Например, таким образом: «Оглашается протокол обыска в жилище Петрова В.Н., л.д. 112–118. Оглашается заключение автотехнической экспертизы, л.д. 182–234». При этом, напомнил эксперт, одна из гарантий справедливого и беспристрастного рассмотрения уголовного дела, закрепленная в УПК, заключается в том, что «все доказательства должны быть непосредственно исследованы судом». То есть суд заслушивает показания подсудимого, потерпевшего, свидетелей, заключение эксперта, осматривает вещественные доказательства, оглашает протоколы и иные документы, производит другие процессуальные действия.

В своем постановлении от 2023 года Конституционный суд РФ указал, что в уголовном судопроизводстве при разрешении вопроса о виновности подсудимого «к судебной защите предъявляются особые, повышенные требования, касающиеся в том числе объективности выводов и суждений суда, а также исследования доказательств». Однако, заметил Хмыров, формальное исследование процессуальных документов приводит к «игнорированию их содержания и значения, что, в свою очередь, ставит под угрозу право подсудимого на защиту и справедливое судебное разбирательство». В ситуации, когда судебный процесс становится рутинным, теряется основа уголовного судопроизводства – индивидуальный, тщательный анализ каждого доказательства. А это может приводить к судебным ошибкам и, как следствие, к постановлению незаконных приговоров, настаивает он.

Хмыров уверен, что дело в «процессуальной экономии», к которой стремятся судьи: от них требуют эффективного рассмотрения дел, что часто приводит к компромиссам в соблюдении процессуальных гарантий. «Процессуальная экономия подразумевает оптимизацию судебных процедур, однако в этом стремлении судьи зачастую упускают из виду важность качественного правосудия», – заявил адвокат. И в результате судьи, стремясь уложиться в рамки сроков, принимают свои решения, основываясь на поверхностном понимании дела. Этому способствует и та колоссальная нагрузка, которая возложена сейчас на плечи судей, не позволяя им тщательно разбираться с каждым делом. Это подтверждает необходимость повышать уровень кадрового обеспечения судов. А до принятия данных мер, считает Хмыров, нарушения будут продолжаться, а следовательно, продолжатся и проблемы с гарантиями права граждан на справедливое судебное разбирательство. А это означает, что и дальше будет падать доверие общества к правосудию.