Ограничивать срок ордера на обыск не имеет смысла

Фото сайта genproc.gov.ru

Законопроект об ограничении срока действия судебных постановлений на обыск мало изменит правоохранительную практику, даже если и будет принят Госдумой. Поправка в Уголовно-процессуальный кодекс (УПК) должна защитить конституционные права граждан, но эксперты «НГ» пояснили, почему это не удастся. Только потому, что так не решить более глобальной проблемы неэффективного судебного контроля над следственными действиями. Например, почти все ходатайства об обысках судьи удовлетворяют фактически в автоматическом режиме, то есть не оценивая законность заявленных оснований.

Суть изменений ст. 165 УПК в том, что ордера на осмотр жилья или личный обыск, на обыски и выемки в жилище должны действовать не бесконечно, как сейчас, а лишь три месяца (см. «НГ» от 16.01.25). Сейчас такие судебные решения даются на весь срок предварительного следствия.

Как подчеркивают авторы инициативы – депутаты Госдумы из фракции «Новые люди», отсутствие временных ограничений порой «противоречит логике закона и затрагивает конституционные права граждан». Хотя бы потому, что само следствие может вестись годами, а проведение обыска спустя длительное время после получения разрешения от судьи «просто не соответствует принципу своевременности обнаружения доказательств».

Адвокат адвокатского бюро ZKS Алексей Лямин подтвердил «НГ», что раз срок проведения следственных действий на основании судебного решения действительно не ограничен, то это позволяет правоохранителям прийти, например, с обыском не только тогда, когда в нем уже нет никакого смысла, но и когда уже сменился собственник жилого помещения. Хотя эксперт и заметил, что подобные злоупотребления нельзя считать распространенными, все-таки корректировка УПК могла бы послужить сдерживающим фактором. Следователь будет просить о производстве только тех действий, которые он реально может провести, и тех, которые действительно необходимы для расследования, заметил Лямин.

Однако советник Федеральной палаты адвокатов РФ Нвер Гаспарян считает, что в принципе логичные аргументы, приведенные авторами законопроекту в пояснительной записке, привели их к нелогичному решению. Ведь если следователь на момент обращения в суд с ходатайством полагает, что в жилище некоего лица в данное время могут находиться интересующие следствие предметы, то обыск ему надо бы провести в самые кратчайшие сроки. «Три месяца – это настолько продолжительный срок, что такие основания уж точно изменятся. Да и зачем предоставлять такой широкий временной диапазон, если следователь без труда может получить санкцию суда на повторный обыск при возникновении новых обстоятельств?» – пояснил «НГ» Гаспарян. Поэтому, по его мнению, данный законопроект не нужен ни следователям, ни гражданам, но вот если «заменить три месяца на трое суток, то пользы будет гораздо больше».

Как заметил адвокат Александр Караваев, с доводами депутатов в целом можно согласиться: «Существенный временной разрыв между получением разрешения о проведении обыска и его фактическим проведением означает изменение самих оснований, которые учитывались судом». Но Госдуме, по его словам, важнее было бы обратить внимание на более серьезную проблему – эффективность судебного контроля над следственными действиями. Например, за первое полугодие 2024-го – это самая свежая судебная статистика – суды практически в 99% случаев удовлетворяли соответствующие запросы следствия: почти 60 тыс. разрешений против 1,14 тыс. отказов. При этом, напомнил Караваев, стандартный протокол таких судебных заседаний – это несколько предложений, повторяющихся постоянно, из которых видно, что само заседание часто может длиться пару-тройку минут, включая оглашение судебного акта и нахождение суда в совещательной комнате. Да и сами ходатайства не слишком сильно отличаются друг от друга. Однако обжаловать подобные судебные постановления крайне тяжело, поскольку для апелляционных инстанций все вышеперечисленное не довод для отмены. Между тем все это, убежден Караваев, свидетельствует о процессуальном конвейере, в котором суду отводится весьма формальная роль.

Партнер коллегии адвокатов Pen & Paper Вадим Клювгант сказал «НГ», что, наверное, трудно было бы найти добросовестные и содержательные возражения против определения обыска как действия неотложного и внезапного. При несоблюдении таких требований он просто теряет смысл как способ получения доказательств, а становится способом запугивания и основанием для прочих злоупотреблений. Очевидна также и однократность каждого судебного разрешения на производство обыска, а потому даже трехмесячный срок действия судебного постановления представляется избыточным. По мнению Клювганта, нерешенных проблем, которые и не решаются предложенным законопроектом, остается множество. Это и производство обысков при отсутствии законных оснований и судебного разрешения под предлогом неотложности, и крайне агрессивная форма обысков, получившая название «маски-шоу», и изъятие предметов, включая очень дорогостоящие, которые не относятся к предмету расследования и не имеют доказательственного значения для дела, что лишь создает необоснованные препятствия для работы и жизни людей. И безусловно, нескончаемая волокита вместе с многочисленными злоупотреблениями при возвращении изъятого в ходе таких обысков.

Клювгант также указал «НГ» на крайне низкую эффективность судебного контроля, поскольку практически все ходатайства следователей как о производстве обысков, так и о последующей легализации пресловутых «неотложных» обысков удовлетворяются. Между тем законные основания для этого есть далеко не всегда. «Это же относится и к преобладающей позиции судов при рассмотрении жалоб на нарушения, допущенные при производстве обысков», – подытожил он.