"Вертикальная" Фемида – не для защиты прав граждан

Фото сайта mos-gorsud.ru

На научно-практическую конференцию «Нарушение права на защиту как системная проблема правосудия», которую организовали в Москве кафедра адвокатуры Московского государственного юридического университета им. О.Е. Кутафина, Адвокатская палата Московской области, Федеральный союз адвокатов России и Федеральная палата адвокатов РФ, делегаты съехались со всей страны. Участники мероприятия выразили сожаление о «неприемлемо низкой» степени доверия граждан к отечественной Фемиде, которая, по весьма распространенному мнению, не способна защитить их права.

Разбирая тренды на прямое нарушение права на защиту, адвокат Адвокатской палаты Москвы Сергей Насонов подчеркнул, что в судебной практике наблюдается такое негативное явление, как «перманентное нивелирование позитивных позиций КС РФ, высказанных по вопросам производства в суде присяжных». Он рассказал «НГ» подробнее о некоторых конкретных случаях. Например, в определении от 2020 года КС указал, что ст. 252 Уголовно-процессуального кодекса (УПК) РФ не содержит положений, которые ограничивают право подсудимого высказывать доводы, опровергающие позицию обвинения. В том числе о своей непричастности к преступлению и его совершении другим лицом. Более того, КС декларировал, что подсудимый может не просто заявлять об этом присяжным, но и «приводить доказательства, подтверждающие это утверждение».

Однако дальше, заметил Насонов, началось размывание этой правовой позиции КС. Так, в соответствующее постановление пленума Верховного суда (ВС) РФ было внесено дополнение: подсудимому должна быть обеспечена возможность «довести до коллегии присяжных заседателей свою позицию». «Эту формулировку при буквальном истолковании можно было понять так, что можно что-то «сообщить присяжным», но не представлять доказательства. И практика сразу же стала толковать данное положение именно так, а не тем образом, как рекомендовал КС РФ», – пояснил эксперт. Еще один пример от Насонова – это определение Пятого апелляционного суда общей юрисдикции от 2023 года. В нем вообще было отмечено следующее: «Вопреки доводам защиты, основанным на ошибочном понимании правовой позиции КС РФ, изложенной в определении от 2020 года, установление этих обстоятельств не соответствовало положениям ст. 252, 334 УПК РФ. Несмотря на то что нормы уголовно-процессуального закона не запрещают подсудимому доводить до присяжных заседателей информацию о причастности к инкриминируемым ему деяниям лиц, не привлеченных к уголовной ответственности, исследование обстоятельств возможной причастности другого лица к преступлению в судебном заседании в соответствии со ст. 252 УПК РФ не допускается».

То есть весьма быстро суды стали более жестко подходить к подобным показаниям подсудимых, запрещая им даже говорить о причастности к преступлению иных лиц. И в итоге все вернулось к тому, что и послужило появлению данной позиции КС, посетовал Насонов. Есть и такой пример, как постановление КС от 2020 года, где говорится, что суд апелляционной инстанции вправе опросить присяжных о том, оказывалось ли на них незаконное воздействие в ходе вынесения вердикта. Судебной практикой эта позиция КС не отвергается, однако «если адвокат опросил присяжных, участвовавших в вынесении вердикта, то это становится поводом к изменению территориальной подсудности уголовного дела в случае отмены приговора и трактуется апелляционными и кассационными судами как некое не вполне законное действие со стороны защитника», отметил он.

По словам адвоката Адвокатской палаты Алтайского края Константина Василькова, такое размывание происходит прежде всего по причине строгого обвинительного уклона уголовного судопроизводства. На усмотрение профессиональных судей на местах отдано как толкование любых разъяснений, так и вовсе право их игнорировать. «Во многих регионах РФ бывает очень сложно донести до судебной коллегии и саму информацию о наличии какого-либо разъяснения ВС или же КС по вопросу применения права, особенно если оно было высказано давно», – пояснил он. А еще сложнее, заметил Васильков, донести смысл этих разъяснений, поскольку «многие правоприменители рассчитывают на то, что дело не дойдет до пересмотра в том же ВС, а отменять оправдательные приговоры апелляционная инстанция может неоднократно уже без созыва коллегии присяжных». Точечное законодательное вмешательство мало повлияет на совершенствование присяжного правосудия, а настоящая законодательная реформа не может быть реализована без ее обеспечения со стороны властей, а также осознания людьми принципов правового государства и гражданского общества. То есть серьезным подходом к такой реформе, подчеркнул Васильков, будут масштабные изменения – начиная от правильной актуализации списков кандидатов в присяжные и заканчивая всеми мерами по повышению уровня доверия граждан к правосудию в целом. 

Как подтвердила «НГ» адвокат адвокатского бюро «Сословие» Юлия Стрелкова, судами действительно зачастую не соблюдается позиция КС о возможности защищаться, указывая, что преступление совершило иное лицо. Такие попытки либо полностью блокируют, либо запрещают доказывать причастность этого лица. На местах часто игнорируют и позиции КС и ВС о праве сторон оценивать достоверность и достаточность доказательств в прениях: де-факто запрещается критиковать, к примеру, заключения экспертов, показания потерпевших и т.д., прерываются и фразы о недостаточном объеме доказательств обвинения. «Аналогичен подход судов и к возможности исследовать данные о личности подсудимого. Если это происходит со стороны обвинения, то приводятся негативные сведения, которые в действительности с обвинением не связаны, чтобы дискредитировать подсудимого в глазах присяжных», – пояснила эксперт. Поскольку сомневаться в осведомленности судей о позициях КС и ВС было бы неуместно, то такие действия – это одно из проявлений обвинительного уклона, убеждена Стрелкова.

По ее словам, все это негативно влияет на обвиняемых при выборе ими суда присяжных, поскольку приходится учитывать, что практически любое законное действие защиты может быть заблокировано. И на стабильность судебной практики, поскольку апелляция и кассация тоже не всегда предсказуемо истолковывают закон и позиции вышестоящих судов. «Нередко адвокат, действующий в полном соответствии с этими разъяснениями, фактически выставляется перед присяжными либо нарушителем, либо недостаточно компетентным», – заметила Стрелкова.

Между тем, сказала «НГ» адвокат адвокатской палаты Ставропольского края Нарине Айрапетян, размывание смысла позиций КС характерно не только применительно к судам присяжных. Это общая негативистская тенденция правоприменительной практики и одновременно системная проблема. Пока действовала прежняя редакция ч. 5 ст. 79 закона «О КС РФ», то суды обычно отказывались применять позиции, которая лишь выявляли конституционно-правовой смысл положений закона, со ссылкой на то, что, мол, не сделан вывод о признании рассматривавшихся норм противоречащими Конституции. Затем подход судов несколько изменился: они стали чаще принимать во внимание конституционно-правовое толкование, однако проблемы с этим сохраняются. Например, подчеркнула Айрапетян, суды иногда приходят к выводу, что правовые позиции действуют лишь с момента опубликования акта КС, или же полагают, что решение КС вступает в силу в зависимости от того, с какого времени суды обязаны его применять. Есть и проблемы, связанные со сложностью самостоятельного выявления правовых последствий решений КС и их толкования в целях правоприменительной практики. Как раз тут суды и пытаются вывернуть толкование в сторону, которая им наиболее удобна, зачастую создавая еще большую неопределенность, чем была ранее. «А в отдельных случаях реализация правовой позиции КС начинает осуществляться спустя значительный промежуток времени, когда она совершенно неожиданно становится основанием для пересмотра уже сложившихся толкований закона. Правоприменители возвращаются к совсем ветхим решениям КС, обнаруживая в них тот смысл, который на протяжении ряда лет игнорировался либо искажался», – подытожила Айрапетян.