Екатерина Трифонова 
В адвокатуре называют опасным прецедентом случай в Краснодарском крае, когда адвокату назначили уголовное наказание за вмешательство в частную жизнь судьи. Ранее в ходе гражданского процесса этот адвокат, сообщив о явной заинтересованности данного служителя Фемиды, заявил ему отвод, который был удовлетворен. Эксперты «НГ» указали, что преследование было именно за хорошую юридическую работу. А это очередное подтверждение тому, что необходимы дополнительные законодательные гарантии профессиональной деятельности адвокатов.
Краснодарская история началась пару лет назад: адвокат Наталья Федоренко заявила отвод судье, предположив наличие у него заинтересованности в исходе дела. Ведь этот судья лечил свою собаку как раз в ветеринарной клинике ответчика в данном процессе.
Ходатайство адвоката было в итоге удовлетворено, однако позднее появилось решение следствия о возбуждении в отношении Федоренко уголовного дела. Ее обвинили в нарушении неприкосновенности частной жизни отведенного судьи. По версии следователей, якобы Федоренко незаконно собрала сведения, составляющие его личную тайну: о номере телефона и автомобиля и о посещении им мест, не связанных с профессиональной деятельностью. Далее один из мировых судов Новороссийска вынес обвинительный приговор, хотя наказание не было связано с реальным лишением свободы.
В Федеральной палате адвокатов (ФПА) РФ и в адвокатской палате Краснодарского края считают, что уголовное преследование Федоренко не просто не обоснованно, а крайне опасно в качестве именно прецедента. Эта ситуация сейчас взята на контроль комиссией Совета ФПА по защите прав адвокатов. Адвокат Александр Караваев объяснил «НГ», почему позиция обвинения в данном случае не выдерживает критики. Принципиально хотя бы потому, что действия Федоренко и не могут считаться общественно опасными, а наоборот – только общественно полезными. Потому что именно они позволили суду удовлетворить заявление об отводе, то есть устранить «обстоятельства, вызывающие сомнение в объективности и беспристрастности судьи». Тем самым в целом были укреплены доверие к правосудию и авторитет судебной власти. Он напомнил и о позиции Конституционного суда РФ, считающего, что судейская неприкосновенность является не личной привилегией гражданина, занимающего такую должность, а средством для защиты публичных интересов – и прежде всего интересов правосудия.
В то же время, убежден Караваев, уголовное дело Федоренко создает опасный прецедент сразу по нескольким причинам. Во-первых, очевидно, что речь идет о попытке надавить на адвоката, добросовестно осуществлявшего профессиональные обязанности, так что если обвинительный приговор устоит, то каждый из них может оказаться в рискованном положении. Во-вторых, обвинительный приговор будет угрожать институту отвода судьи в целом: «Будь это гражданский, уголовный или арбитражный процесс, заявитель в любом случае должен доказывать обстоятельства, которые вызывают сомнения в объективности суда, независимости и беспристрастности. То есть зачастую опираться на сведения, аналогичные тем, на которые ссылалась Федоренко. Но если ими нельзя оперировать, то и обосновать отвод невозможно». Однако при этом речь, конечно, идет прежде всего об ущемлении прав тех участников судопроизводства, в чьих интересах и работают защитники.
Как сказал «НГ» вице-президент адвокатской палаты Краснодарского края, член комиссии Совета ФПА по защите прав адвокатов Ростислав Хмыров, перечень полномочий, закрепленный в законе об адвокатуре, говорит о том, что защитник вправе собирать и предоставлять суду предметы и документы, которые могут быть признаны вещественными и иными доказательствами. По просьбе «НГ» он восстановил ретроспективу событий, приведших к возбуждению уголовного дела. Их последовательность такова: в ходе судебного заседания у адвоката Федоренко складывается убеждение, что суд заинтересован в исходе дела, а затем, находясь рядом со спорным объектом, она видит там машину, вроде бы принадлежащую председательствующему по делу судье. «Федоренко, реализуя полномочия адвоката по сбору и предоставлению в суд доказательств, делает фото автомобиля, припаркованного у здания, в отношении которого суд рассматривает иск о сносе как самовольной постройки. В нем и располагается ветеринарная клиника, администратора которой, предварительно получив соответствующее согласие, она и опрашивает. И выясняет, что судья является клиентом клиники, в ее базе есть его имя и номер телефона», – подчеркнул Хмыров.
Он напомнил, что судебное решение может быть справедливым лишь при соблюдении принципа законности, а он подразумевает, что, допустим, гражданские дела должны рассматриваться и разрешаться в точном соответствии с нормами материального права и при условии строгого соблюдения норм процессуального права. Собранные адвокатом доказательства свидетельствовали об обстоятельствах, вызывающих сомнения в объективности и беспристрастности судьи. Гражданско-процессуальный кодекс закрепляет гарантию участвующих в деле лиц заявлять отвод судье в подобных ситуациях. «Осудить адвоката за исполнение им профессиональных обязанностей, направленных на защиту прав и законных интересов доверителя, посредством реализации гарантированных законом об адвокатуре профессиональных полномочий – это нонсенс», – заявил Хмыров. И складывается такое впечатление, что это была месть. За то, что адвокат не позволил данному судье «свершить правосудие». А также, видимо, демонстрация адвокатскому сообществу – мол, не нужно в этом мешать судье, потому что тогда защитник сильно рискует.
«Ситуация с адвокатом Федоренко подчеркивает, что адвокаты в своей профессиональной деятельности ежедневно сталкиваются с серьезными рисками», – заметил Хмыров. Уголовные преследования адвокатов за исполнение ими своих обязанностей вызывают обеспокоенность сообщества, ведь это может привести к снижению их активности по защите прав и законных интересов доверителей, что негативно скажется на качестве гарантированного каждому Конституцией РФ права на квалифицированную юрпомощь. В том же случае, если адвокаты будут менее охотно поднимать вопросы о справедливости судебного разбирательства, это неминуемо приведет к подрыву основ правовой системы, подчеркнул Хмыров. По его мнению, эта история еще раз поставила вопрос о необходимости реформировать существующие механизмы обеспечения прав адвокатов в ходе исполнения профессиональных обязанностей.
