Екатерина Трифонова
В Верховном суде РФ продолжают удивляться логике нижестоящих инстанций. Фото со страницы ВС РФ в «ВКонтакте»
Верховный суд (ВС) РФ запретил судьям менять условный срок на реальный, основываясь лишь на личном усмотрении, разбавленном общими рассуждениями. Подобные решения обязательно должны быть подкреплены конкретными фактами. Такие установки ВС выдал в ходе рассмотрения жалобы осужденного на противоречивые выводы апелляционного суда. Тот указал на наличие в деле смягчающих обстоятельств, но ужесточил наказание, поскольку этого просил прокурор. Эксперты выразили сожаление по поводу кадрового состава судейского корпуса и заметили, что у служителей Фемиды есть переизбыток права на собственное мнение, а реальной независимости нет.
Осужденному за незаконное приобретение и хранение запрещенных веществ без целей сбыта изначально дали три года условно, но апелляция приговор изменила на реальное лишение свободы. При этом, пересматривая дело, вторая инстанция указала на наличие множества смягчающих обстоятельств: и осознания неправомерности своего поведения, и помощи следствию, и даже наград за спортивные достижения. Однако условное осуждение было отменено, а гражданин отправился в исправительную колонию потому, что, дескать, первая судебная ступень не учла «степень общественной опасности совершенного преступления, направленного против здоровья населения и общественной нравственности».
ВС, напротив, посчитал, что «вывод суда апелляционной инстанции о несправедливости приговора, подтвержденный лишь рассуждениями общего характера, без указания на конкретные обстоятельства, подтверждающие чрезмерную мягкость назначенного наказания» не может быть достаточным основанием для изменения итогового судебного решения. Таким образом, указал ВС, приговор следует оставить условным, а осужденного выпустить на свободу.
Как сказал «НГ» партнер коллегии адвокатов Pen & Paper Вадим Клювгант, в данном конкретном случае решение апелляционного суда трудно объяснить чем-либо, кроме желания сделать приятное прокурору, мотивы которого, однако, неизвестны, как и факты, на которые он ссылался. Позиция же апелляционной инстанции, которая должна была проверить все доводы и оценить их обоснованность, действительно выглядит внутренне противоречивой. Хотя решение о невозможности применения условного осуждения само по себе требовало тщательного обоснования со ссылкой на фактические обстоятельства, свидетельствующие об ошибочности вывода суда первой инстанции. Так что «позиция суда кассационной инстанции, указавшего на эти пороки апелляционного решения и отменившего его, выглядит не только обоснованной, но и безальтернативной».
Руководитель уголовной практики адвокатского бюро «Соколов, Трусов и партнеры» Анна Миненкова напомнила «НГ», что случаи замены условных сроков реальными не редкость. И порой суды действительно принимают противоречивые решения, признавая наличие смягчающих обстоятельств, но при этом ужесточая наказание. Это создает ощущение непоследовательности и несправедливости. Дело в том, что в исполнительном законодательстве, заметила она, прописаны критерии, когда условный срок заменяется на реальный. Это, к примеру, неоднократное нарушение условий условного осуждения. Но в уголовно-процессуальном законодательстве содержатся лишь положения, что судья оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью. И это сказывается на принимаемых решениях, которые «могут казаться чрезмерно жесткими или необоснованными». А они могут быть связаны как с личными убеждениями конкретного судьи, так и с давлением общественного мнения по резонансным делам, а также с позицией обвинения, поскольку именно гособвинитель высказывает суду предложения о применении уголовного закона и назначении наказания. «Так или иначе, но все это показывает на системные проблемы в судебной системе, а именно – на недостаточную независимость судей», – констатировала Миненкова. Только дальнейшие реформы этой системы, направленные на повышение прозрачности и справедливости судебных решений, могут повысить и эту независимость судей, и их профессиональную подготовку.
В свою очередь, руководитель адвокатской группы «Логард» Сергей Колосовский пояснил «НГ», что, к сожалению, нет четких, а тем более арифметических критериев справедливости наказания. Здесь, как везде и во все времена, конечным мерилом справедливости выступает мнение одного или нескольких судей. Также в подавляющем большинстве случаев наказание будет казаться неоправданно мягким потерпевшему и неоправданно суровым – осужденному и его родственникам. «Поэтому справедливость наказания – это в целом вопрос человеческой зрелости каждого представителя судейского корпуса. А указанные качества обуславливаются принципами кадрового подбора судей», – заметил эксперт. И тут, считает Колосовский, возникает самая первая проблема: как правило, сегодня судебная система воспроизводит сама себя, судьями становятся бывшие помощники, реже – прокуроры, причем чаще всего как раз и выступавшие в качестве гособвинителей в тех же судах. «Таким образом, в судьи поступают люди, прошедшие сравнительно легкий жизненный путь, не сталкивавшиеся с несправедливостью судебной системы, не знающие, насколько тяжким бывает груз наказания. Отсюда несколько легкомысленное отношение к его назначению», – подчеркнул он. А на эту проблему накладывается уже вторая: отсутствие, несмотря на все декларации, подлинной независимости судей. Ведь не секрет, что их карьера зависит от таких показателей работы, как, в частности, соотношения отмененных и оставленных в силе приговоров. То есть так называемого качества. Находясь в этой парадигме, многие судьи стремятся принимать некие усредненные решения, попадающие в статистический коридор относительно данного состава преступления. «При таком подходе, естественно, не учитываются индивидуальные особенности и дела, и осужденного. Первоочередное значение имеет квалификация деяния. То есть, например, раз сбыт наркотиков – это преступление повышенной социальной опасности, то по таким делам «положено» назначать реальное наказание независимо от конкретных обстоятельств. Понятно, что вынесенные по этой логике приговоры далеки даже от некоей абстрактной, усредненной справедливости», – заявил «НГ» Колосовский. И поэтому решение первой проблемы может быть только одно – это изменение подходов к формированию судейского корпуса, повышение кадровой открытости системы. Решение же второй – это прекращение давления на судей через оценку результатов их работы по показателям стабильности приговоров.
Партнер юридической компании «Соничев, Казусь и партнеры» Антон Соничев напомнил, что суд ужесточает наказание не по собственной инициативе, а по представлению прокурора. Вместе с тем, в Уголовном кодексе нет указания на то, в каком именно размере должно быть наказание. В ст. 60 УК РФ лишь сказано, что наказание должно быть справедливым, а «уж какое наказание является справедливым в отношении того или иного человека, остается полностью на усмотрение судьи». И он обратил внимание, что, скажем, по делам экстремисткой направленности, где санкция не превышает пяти лет, осужденным зачастую назначают реальное лишение свободы, несмотря на то, что для категории дел средней тяжести это достаточно редкое явление при привлечении лица к уголовной ответственности впервые. «В опубликованном же случае назначили условное наказание по ч. 2 ст. 228 УК, по которой предусмотрено наказание от 3 до 10 лет лишения свободы», – напомнил он. «Хотелось бы, чтобы данное решение ВС как-то повлияло на действующую систему назначения наказаний, но, к сожалению, скорее всего оно никак не повлияет, поскольку это решение по конкретному делу», – подчеркнул Соничев.
Как сказал «НГ» советник Федеральной палаты адвокатов РФ Евгений Рубинштейн, случаи принесения гособвинителями апелляционных представлений на мягкость назначенного судом первой инстанции наказания распространены. Точно так же, как и практика апелляционных судов по изменению приговоров в сторону ухудшения положения осужденного. Как правило, основной вопрос при определении вида и размера наказания заключается в обосновании и лингвистическом оформлении этого решения. Рассматриваемая ситуация, по его мнению, содержит в себе оба аспекта: суд ужесточил наказание при выявлении дополнительного смягчающего обстоятельства, что уже само по себе странно и противоречиво, и обосновал это аморфной формулировкой об отсутствии учета «характера и степени общественной опасности преступления». Эта формулировка не уникальна и имеет широкое распространение в судебных актах, но не содержит смысловой нагрузки, позволяющей в каждом конкретном случае ответить на вопрос о справедливости назначенного наказания. Представитель ФПА заметил, что это один из немногих случаев, когда ВС обратил внимание на филологический аспект обоснования тяжести наказания: «Рассуждения общего характера» о «степени общественной опасности преступления» не могут быть использованы в качестве судебного аргумента (довода). И в этом кроется позитивное значение рассматриваемого судебного акта. Но если смотреть глубже, то подобных клише и штампов в судебных актах накопилось достаточно много. Поэтому требуется планомерная работа ВС РФ по их искоренению в судебной деятельности».Завкафедрой уголовного права Воронежского госуниверситета, член квалификационной комиссии адвокатской палаты Воронежской области Андрей Кудрявцев полагает, что решения суда апелляционной инстанции и кассационного суда явно противоречили неоднократно провозглашавшему ориентиру на смягчение уголовно-правовой репрессии. Именно поэтому Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ и была вынуждена исправлять эти акты, в которых не были указаны конкретные основания для вывода о чрезмерной мягкости ранее назначенного наказания. «Вообще, как представляется, действующий уголовный закон наделяет суд достаточно широкими полномочия для применения условного осуждения, предусматривая также вполне однозначные случаи, когда оно не может быть назначено – ст. 73 УК», – подчеркнул эксперт. Критикуемое специалистами судейское усмотрение могло бы и должно в подобных ситуациях обеспечивать справедливое и рациональное использование возможностей условного осуждения, в том числе за счет корректной оценки личности виновного и общественной опасности содеянного. «Последняя действительно не может определяться исключительно объектом преступного посягательства, на что более чем обоснованно обратила внимание Судебная коллегия. Поскольку в судебных актах, кроме отсылки к объекту преступления, не было каких-либо иных формальных или содержательных аргументов против того, чтобы сохранить условное осуждение, и, напротив, были дополнены смягчающие обстоятельства, изменение приговора и не выглядело достаточно логичным», – заметил Кудрявцев. И он напомнил, что на необходимость отказываться от исключительно формального подхода при применении нормы ст. 74 УК явно ориентирует и совсем свежее постановление пленума ВС РФ от 25 июня 2024 года №18 «О судебной практике отмены условного осуждения или продления испытательного срока».
