Екатерина Трифонова
В аппарате уполномоченного по правам человека в РФ подтвердили результаты опроса адвокатов. Фото агентства «Москва»
Опрос, проведенный Федеральной палатой адвокатов (ФПА) РФ, показал, что одной из главных проблем юридическое сообщество считает сохраняющуюся много лет практику нарушений, которые допускает следствие при проведении экспертиз. Несмотря на однозначную позицию Конституционного суда (КС) о том, что, например, защиту о таком намерении необходимо уведомлять заранее, а не по ходу судебного процесса или вообще задним числом. Адвокаты настаивают, что надо менять слишком широкие законодательные нормы. Скажем, закрепить в Уголовно-процессуальном кодексе (УПК) конкретные сроки уведомления защитников о назначении экспертизы.
ФПА провела анкетирование сотен адвокатов в регионах вместе с аппаратом уполномоченного по правам человека (УПЧ) в РФ. 85% подтвердили, что сталкивались с ситуацией, когда следователи знакомят обвиняемых или их защитников с постановлением о назначении экспертизы в момент ее проведения или вообще после его завершения. При этом омбудсмену только за прошлый год поступили сотни обращений по поводу судебных экспертиз. Многие жалобы связаны с их длительностью: это не то что месяцы, а иногда – и годы, хотя за это время и теряются доказательства, ограничиваются процессуальные права участников уголовного процесса.
В ежегодном докладе УПЧ по итогам 2023 года также сказано о многочисленных нарушениях норм УПК, которые связаны, например, с отказом в проведении экспертизы, когда она обязательна, на неполноту исследований или, допустим, на процессуальные решения, принятые без учета выводов экспертов. В этом отчете упоминаются и «необоснованные отказы стороне защиты в проведении повторной экспертизы», отмечается, что по-прежнему «игнорируются и заключения, представленные адвокатами», когда приоритет отдается судом не «наиболее качественным экспертизам, а скорее наиболее «выгодным» следствию».
По словам советника ФПА Игоря Пастухова, в целом анкетирование подтвердило сохранение «ненормального исполнения следователями положений закона», хотя тот же КС давно сформулировал правовую позицию – обязательное ознакомление с постановлением о назначении экспертизы до начала ее проведения. По его словам, тем более досадно, что представление Госдуме доклада УПЧ совпало с принятием депутатами решения отклонить во втором чтении законопроект именно об экспертизах. Он был предварительно одобрен еще в 2019 году и получил положительный отзыв из правительства РФ. Кстати, комитет ГД по законодательству, предлагая отклонить, сослался как раз на однозначность позиции КС по своевременному ознакомлению. Как заметил Пастухов, при всей такой однозначности «заключения экспертиз, полученных без ознакомления обвиняемых с постановлениями об их назначении, хотя они и получены при «недопустимом нарушении права на защиту», не могут быть признаны недопустимыми доказательствами, поскольку ст. 75 УПК ссылается именно на нарушения норм кодекса как условие такого признания». А отклоненный законопроект и закреплял в ч. 3 ст. 195 УПК требования знакомить с постановлением до направления материалов на экспертизу, что дало бы возможность применять положения ст. 75 УПК в полной мере.
Как напомнил «НГ» адвокат адвокатского бюро ZKS и Адвокатской палаты Москвы Алексей Лямин, проблема несвоевременного ознакомления с постановлением о назначении экспертизы старше действующего УПК. При этом сторона защиты всегда оказывается в таком положении, когда представленные ей права уже поздно реализовывать, ведь невозможно просить, например, о присутствии при проведении экспертизы, когда она уже проведена. И даже если еще остается возможность поставить перед экспертом дополнительные вопросы, то из-за подхода к концу сроков следствия никто ради этого их продлевать не будет. «Добавляем к этой картине еще один фактор – длительность производства экспертиз. И в результате получаем еще и нежелание суда назначать и проводить дополнительные экспертизы, которые не были проведены на стадии следствия. Вот и получается, что права защиты задекларированы, но до их реализации никому нет дела», – заявил Лямин. И действительно КС в своем определении от 2004 года прямо указал, что ознакомление с постановлением о назначении экспертизы должно быть до начала ее производства. Однако ни это, ни последующие решения по данному вопросу на практику существенного влияния не оказали: «Правоприменители продолжают находить любые отговорки, лишь бы не усматривать нарушений прав стороны защиты». Часто можно услышать, скажем, такое: дескать, конкретные сроки для ознакомления с постановлением о назначении экспертизы в законе не установлены, а раз так, то и нарушений никаких нет.
Управляющий партнер адвокатского бюро «Карпов, Тараборин и партнеры» Дмитрий Тараборин подтвердил «НГ», что отдельные следователи, не умея или не желая понимать УПК так, как он написан, действительно ссылаются на отсутствие указания о конкретных сроках ознакомления. В случае с постановлением о назначении экспертизы это влечет за собой нарушение прав обвиняемого на заявление отвода эксперту или экспертной организации, постановку дополнительных вопросов перед экспертом. По мнению адвоката, эффективным способом решения проблемы станет не указание на конкретные сроки ознакомления, а запрет на производство экспертизы при отсутствии протокола ознакомления обвиняемого (при его наличии) с постановлением о ее назначении. Конечно, с одновременным внесением в УПК положения о недопустимости заключения эксперта в случае нарушения данного требования.
Руководитель адвокатской группы «Логард» Сергей Колосовский напомнил, что из всех видов доказательств наибольшим доверием у судей пользуются именно экспертные заключения. А парадокс в том, что именно этот вид принимается судами с наибольшими «допусками», полностью покрывающими нарушения, допущенные и следователями при назначении экспертизы, и экспертами при ее проведении. На практике в подавляющем большинстве случаев следствие сначала проводит экспертизу, а затем предъявляет защите «дуплетом» и постановление о назначении, и заключение уже проведенной экспертизы. Конечно, в том идеальном мире, в котором УПК применяется так, как написано, такая ситуация должна повлечь признание заключения эксперта недопустимым доказательством. В российских же судебных реалиях суд лишь указывает, что сторона защиты имела возможность постфактум ходатайствовать о постановке дополнительных вопросов или заявить отвод. И, поскольку такое право сохранялось, допущенное нарушение не влечет незаконность доказательства. «Кстати, защита действительно порой ходатайствует об этом, однако следствие в подавляющем большинстве случаев ходатайства отклоняет. Суд вообще не рассматривает это как нарушение, поскольку следователь обоснованно не усмотрел необходимости в постановке дополнительных вопросов или не увидел оснований для отвода», – описал Колосовский этот своего рода заколдованный круг. И хотя в соответствии с позициями и КС, и Верховного суда (ВС), постановление о назначении должно быть предъявлено до начала экспертизы, эти нивелируется системной девиации правоприменения. Поэтому если бы законодатель уточнил ст. 195 УПК всего четырьмя словами – «до начала ее проведения», то стал бы понятнее такой текст, который в ч. 3 этой статьи сейчас изложен таким образом: «Следователь знакомит с постановлением о назначении судебной экспертизы подозреваемого, обвиняемого, его защитника, потерпевшего, его представителя и разъясняет им права, предусмотренные ст. 198 настоящего Кодекса».
Вторая системная проблема, по словам Колосовского, - это содержание экспертиз. Ст. 204 УПК указывает, что в заключении эксперта должны быть результаты исследований с указанием примененных методик. Однако зачастую таковые отсутствуют, например, в Свердловской области все судебно-медицинские экспертизы делаются так: эксперт описывает медицинские документы, представленные для исследования, после чего сразу переходит к выводам. «Опыт работы в других регионах показывает, что это отнюдь не локальная проблема. Однако при постановке данного вопроса суды отвечают общими фразами – экспертиза проведена в строгом соответствии с законом, заключение содержит все необходимые сведения, вышестоящие судебные инстанции слово в слово повторяют этот вывод», - констатировал эксперт. Третья проблема заключается в логике закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ» и п. 5 постановления Пленума ВС от 21.12.2010 N 28 «О судебной экспертизе по уголовным делам». Смысл в том, что экспертиза назначается в государственное экспертное учреждение, при невозможности – в негосударственное экспертное учреждение. И лишь при отсутствии таковых на данной территории – лицу, не работающему в судебно-экспертном учреждении, но обладающему специальными знаниями, достаточными для проведения экспертизы. Но это именно общая логика, непосредственно в тексте закона или постановления пленума ВС данное правило не сформулировано. Поэтому следствие в сомнительных случаях сразу поручает проведение экспертиз лицам, не работающим в судебных учреждениях, – и вполне очевидно, что те выдают наиболее устраивающий результат, хотя и с максимальным количеством ошибок и неточностей. Суды же всегда закрывают глаза как на необъяснимость выбора эксперта, так и на формальную недопустимость его заключения, а следователь, выбравший такого эксперта, «никакие отводы, заявленные стороной защиты, не принимает». Однако главная проблема даже не в этом, подчеркнул Колосовский, а совсем в другом: в соответствии со ст. 75 УПК, доказательства, полученные с нарушением требований кодекса, являются недопустимыми, но суды искусственно разделили нарушения на существенные и несущественные. И вместо того, чтобы подходить к доказательствам с лекалом в виде буквы закона и при любом несовпадении с таковой признавать доказательство недопустимым, они употребляют свою аморфную формулировку - «существенных нарушений закона при проведении экспертизы не установлено». А потом спокойно обосновывают таким заключением эксперта обвинительный приговор.
