Екатерина Трифонова
Из-под российского суда присяжных давно выведены наиболее резонансные дела. Фото PhotoXPress.ru
Юридическое сообщество продолжает обсуждать необходимость расширять компетенцию присяжных заседателей. Передача новых категорий дел под «народный суд», считают эксперты, повысила бы авторитет всей системы. Поводом для возвращения к дискуссии стало отставание РФ от Казахстана, власти которого с 2025 года включают в полномочия коллегий заседателей, например, условно-досрочное освобождение (УДО) заключенных.
В Казахстане с 2025 года начинается пилотный проект, предусматривающий введение присяжных заседателей в процессы по рассмотрению ходатайств от заключенных об УДО, а также в разбирательства уголовных дел о пытках и иных видах жестокого обращения в местах лишения свободы. Власти этой страны ожидают и сокращения нагрузки на судебную систему, и более объективных решений.
Российские же процедуры УДО продолжают оставаться непрозрачными. Отечественные суды неоднократно подвергались критике, скажем, за то, что они, дескать, руководствуются не столько законом, сколько характеристиками на заключенных от тюремных администраций. Между тем процент оправдательных приговоров, выносимых коллегиями заседателей, продолжает быть выше, чем у профессиональных судей. Поэтому юридическая общественность и настаивает на расширении компетенции присяжных, напоминая, например, что в США те рассматривают буквально все дела, даже мелкие кражи в магазинах.
Но до этого, конечно, пока далеко, так что сейчас эксперты, опрошенные «НГ», предлагают хотя бы вернуть под «народный суд» те категории дел, которые у них были ранее изъяты, например «о половых и должностных преступлениях». Кстати, президент Владимир Путин уже не раз выражал согласие с тем, что присяжные вполне могли бы рассматривать большее количество дел. Впрочем, до сих пор полномочия заседателей, наоборот, лишь сокращались.
Как сказал «НГ» партнер коллегии адвокатов Pen & Paper Вадим Клювгант, следует только порадоваться за Казахстан, однако в отношении присяжных законодательство там отличается от российского: «Поскольку в Казахстане, в отличие от России и многих других стран, присяжные вместе с профессиональным судьей решают также вопросы, касающиеся назначения наказания, то вполне логичной выглядит и инициатива по наделению их полномочиями по участию в вопросах об исполнении наказания: УДО, замена более мягким». У этой инициативы, заметил он, есть и высокий антикоррупционный потенциал. И если бы в Казахстане еще разделили компетенцию профессионального судьи и присяжных, предоставив последним самостоятельно решать вопросы о доказанности факта совершения преступления, виновности и наличии оснований для снисхождения, то с учетом нововведений можно было бы приводить такую модель в качестве оптимальной.
В России, уверен Клювгант, в первую очередь требуется коренное изменение отношения всех ветвей власти к самому институту «народного суда». Необходимы и всяческая его поддержка, и повышение авторитета в обществе, и значительное расширение компетенции. И конечно, должны прекратиться и пресловутое «оперативное сопровождение» деятельности присяжных, и практика роспуска коллегий для недопущения оправдательных вердиктов, и отмены по надуманным причинам приговоров, основанных на таких вердиктах. Совершенствование же механизмов УДО, по словам Клювганта, должно быть направлено на приведение практики его применения в соответствие с гуманным назначением этого института. В том числе и в части единообразия этой практики в соответствии с истинным, а не извращенным смыслом УДО. «Когда, например, в одном случае суд признает отсутствие у осужденного взысканий и его добросовестное отношение к труду основаниями для УДО. Но в другом случае по тому же поводу заявляет: это, мол, не свидетельствует о чем-то положительном, это, дескать, всего лишь исполнение осужденным своих обязанностей. И отказывает в УДО». Такой разнобой, уверен он, свидетельствует о произволе. Подобные пороки, подчеркнул Клювгант, конечно, можно лечить и с помощью суда присяжных, но представляется, что в современных российских реалиях вряд ли можно всерьез рассчитывать на распространение полномочий заседателей в сферу исполнения наказаний.
Адвокат, старший партнер адвокатского бюро «Белянин, Ефимчук и партнеры» Максим Белянин подтвердил «НГ», что, если учитывать все те трудности, с которыми сталкивается судебная система при организации дел с участием присяжных, сложно себе представить передачу им вопроса об УДО. Например, одна из основных проблем – это явка кандидатов в присяжные, нередки случаи, когда данный процесс растягивается больше чем на год. «При такой организации осужденный может уже реально отбыть наказание от звонка до звонка, а его ходатайство еще так и не будет рассмотрено по существу», – заметил эксперт. Поэтому предположение о разгрузке судов первой инстанции лишено здравого смысла. Что же касается УДО, то одной из его ключевых проблем Белянин назвал излишнюю ориентированность судов на характеризующий материал, то есть заключение администрации исправительного учреждения о необходимости дальнейшего отбывания наказания. Кроме необъективности в данном случае присутствуют и коррупционные риски.
Но саму по себе компетенцию суда присяжных тем не менее необходимо расширять, заявил адвокат. До сих пор даже не все особо тяжкие составы отнесены к ней только потому, что тут необходима политическая воля государства, после чего и решение всех организационных проблем найдется. «Понятно, что будет необходимо дополнительное финансирование, важным будет и правовое просвещение населения, чтобы гражданин, получив уведомление, имел желание пойти в присяжные», – подчеркнул Белянин.
Партнер юрфирмы «Тимофеев, Гусев и партнеры» Антон Гусев уверен, что расширение перечня составов преступлений, которые могут рассматриваться судом присяжных, «стало бы положительным фактором». Во-первых, это существенно повысило бы прозрачность судопроизводства и доверие к судебной системе. Во-вторых, правоохранители и обвинение будут понимать, что им, возможно, предстоит отстаивать виновность гражданина не перед единоличным судьей, который может или закрывать глаза на нестыковки, или априори доверять этим доказательствам, а перед глазами группы обычных людей. И особенно положительно, по мнению Гусева, суд присяжных повлияет на экономические составы. При этом «не стоит бояться, что эти обычные люди, не имеющие опыта в предпринимательской деятельности, не разберутся, ведь не имеющие такого же опыта следователи, прокуроры и судьи как-то же разбираются». Так что, уверен эксперт, расширение компетенции присяжных повысит стандарты доказывания, а значит, и снизит риск процессуальных нарушений. Потому и передачу «народным судам» вопроса об УДО он считает тоже правильным шагом, хотя признает риск, что «при рассмотрении ходатайств присяжные будут больше ориентироваться на свое отношение к преступникам в целом».
Как напомнил «НГ» адвокат, управляющий партнер «Альтависта» Владимир Воронин, как правило, рассмотрение ходатайств об УДО имеет «поточный» характер. Принимает участием прокурор, представитель исправительного учреждения и, по приглашению осужденного, в процессе может участвовать адвокат: «Время рассмотрения одного ходатайства обычно составляет от 10 до 30 минут, оно включает в себя разъяснение прав осужденному, оглашение его просьбы, изучение материалов личного дела и характеристик. Иногда, по ходатайству осужденного или его адвоката, к делу приобщаются документы, допрашиваются свидетели». Рассмотрение дела с участием присяжных будет более сложным и длительным процессом, хотя, заметил эксперт, «именно в данном случае можно и пожертвовать временем в угоду результату». Однако наибольшую сложность тут будет представлять процесс формирования коллегии присяжных, который представляет собой продолжительную процедуру. Практика показывает, что она может занять месяцы. Так что если неотбытый срок незначителен, то такое затягивание может привести к тому, что у осужденного он просто истечет.
Адвокат юридической группы «Яковлев и Партнеры» Наталья Костина сказала «НГ», что непонятно для чего по УДО формировать коллегию присяжных, если этот процесс довольно длительный – и эта та самая нагрузка на судебную систему. «В целом за время, затраченное одним судьей на один такой процесс, суд может рассмотреть несколько десятков заявлений по УДО. При этом в России практика сложилась, имеются соответствующие разъясняющие акты вышестоящих судов», – заметила Костина. Единственная, по ее мнению, проблема УДО – это необъективность характеристики учреждения, где отбывает наказание осужденный, при этом этого доказать в суде невозможно. На самом деле, проще отказаться от поданного заявления, чтобы иметь возможность заявить ходатайство в интересах осужденного о замене неотбытой части наказания или УДО вновь в случае изменения характеристики в положительную сторону. В то же время, по ее словам, с расширением категорий дел с участием присяжных есть проблемы, достаточно широко освещенные в научно-практической литературе. Они связаны в том числе «с невозможностью исследования ряда доказательств в суде присяжных, с возможностью, так скажем, применять различные уловки для воздействия на психологию присяжных, есть и факты недостаточной квалификации участников процесса».
