Власти продолжают условную гуманизацию тюремной системы

Тюремная медицина остается сферой отдельной и специфической. Фото Романа Соколова/ТАСС

Минюст готовится значительно расширить список заболеваний, с которыми нельзя держать в СИЗО. Правда, у судов есть право не применять иные меры пресечения в отношении даже умирающих, ссылаясь, скажем, на то, что подследственный подозревается в тяжком преступлении, рецидивист или просто не имеет прописки. То есть сохраняются прежними и сложная процедура медосвидетельствования, и судейское усмотрение, которое почти всегда на стороне обвинения. Без судебной реформы этого скорее всего не изменить, а значит, гуманизация тюремной системы остается условной.

Сейчас в утвержденном правительством РФ списке заболеваний, которые препятствуют содержанию под стражей, 86 пунктов. В проекте нового перечня от Минюста значатся 143 позиции.

Добавляются, к примеру, болезнь Паркинсона или, скажем, лучевая болезнь тяжелой и крайней степеней, а также ряд инфекций. Кроме того, предлагается ввести понятие «состояние, требующее паллиативной помощи» на тот случай, если заболеваний, приведших к этому, нет в перечне.

По мнению экспертов «НГ», сама по себе инициатива ведомства позитивна, вопрос в том, какой будет практика. Решение о мерах пресечения остается в пределах судейского усмотрения, а, судя по практике, особое милосердие несвойственно служителям Фемиды тогда, когда за него их могут наказать сверху. Кстати, наверное, именно поэтому последний в жизни законопроект для председателя Верховного суда Вячеслава Лебедева был о том, что судьи обязаны незамедлительно освобождать от отбывания наказания заключенных, болезни которых входят в официальный список оснований для проявления государством гуманизма. Сейчас Госдума готовит его к принятию во втором чтении – и было бы неплохо, чтобы там была решена и проблема с больными в СИЗО. Однако это затронет интересы следственных органов, так что их лоббисты в парламенте такое вряд ли допустят.

Так что, например, член президентского Совета по правам человека Александр Брод сказал «НГ», что усилия Минюста, направленные на гуманизацию, вполне видны, тем более что обновление списка – это мера назревшая. Другое дело, что, «учитывая порой репрессивный уклон следствия, либо медосвидетельствования будут проводиться с задержками по времени, либо заболевания не будут подтверждаться». По его словам, известны случаи, когда «следствие цинично игнорирует диагноз». Брод считает, что пока остается надежда на общественные наблюдательные комиссии (ОНК), омбудсменов и правозащитников, чтобы «в ручном режиме доводить каждый инцидент до соблюдения законности».

Член комиссии по медицинскому сопровождению при ОНК Москвы врач Мария Ботова подтвердила «НГ», что список болезней действительно давно требует уточнения и даже пересмотра. И вид перечня, в котором он теперь представлен Минюстом, «более удобоваримый по сравнению с действующим постановлением правительства». Но в этом обновлении все равно отсутствуют некоторые болезни, которых там просто не может не быть. К примеру, психические заболевания, частичная слепота, глухота. Сохраняются и некие общие фразы, способствующие субъективной трактовке, вроде таких: «в необходимом объеме», «резко нарушающее самообслуживание», «требующие лечения, которое не может быть проведено в места принудительного содержания». Между тем существуют и аспекты, требующие законодательного закрепления, пояснила «НГ» Ботова. Скажем, остается неясным, что делать тем, в отношении которых не вступили в силу приговоры судов. Время на апелляцию на текущий момент не затронуто ни в одном из постановлений, так что тяжелобольные вынуждены оставаться в местах принудительного содержания. Заметим, что именно длительность судебных тяжб стала основанием для разработки предсмертного законопроекта Лебедева.

По словам Ботовой, так и остаются неясности и по оформлению документов на освидетельствование: «Непонятно, от кого они должны поступать и почему это должно быть именно так. Не регламентированы также сроки подачи на повторное освидетельствование». Вице-президент российского подразделения Международного комитета защиты прав человека Иван Мельников напомнил «НГ», что перечень заболеваний уже расширяли – и не раз. Однако смертность в тех же СИЗО продолжает значительно расти. Сам он связывает это с отсутствием и нормальной медпомощи из-за ухода квалифицированных работников по причине низких зарплат, и эффективного общественного контроля за местами лишения свободы. Указал Мельников и на отсутствие какой-либо ответственности для судей, которые вопреки опасным диагнозам не назначают альтернативные меры пресечения. Вместо этого, заявил он, есть «взаимоотношения между правоохранительными органами и судом, который заведомо верит на слово следователю либо обвинителю». Так что Минюст вроде бы движется в правильном направлении, но пока это лишь полумеры.

По словам федерального судьи в отставке Сергея Пашина, действенность мер, предложенных Минюстом, будет зависеть от позиции судей. Но на местах «практика вряд ли серьезно изменится, там имеется представление о том, что если выпустить злодея, даже сильно болеющего, то он еще сможет совершить что-то незаконное». Для служителей Фемиды это чревато уже по-настоящему дисциплинарными последствиями, вот они и не хотят брать на себя ответственность. Хотя, уверен Пашин, тяжелобольных и вовсе не должны арестовывать, кстати, и постановление правительства требует обязательного освидетельствования перед помещением в СИЗО. Однако всегда остаются и отговорки, чтобы этого не делать. Допустим, ссылка на тяжесть преступления или на невозможность применения иной меры пресечения из-за отсутствия жилплощади либо ее перенаселенности, что можно расценить как помеху для избрания домашнего ареста. А если человек ранее был судим, то в представлении судей это может означать, что тот вполне может скрыться от правосудия. Потому чаще выбор делается в пользу больничного режима в СИЗО, «это стиль мышления – посадить и не выпускать».