Иван Родин
Депутат Госдумы из КПРФ Юрий Синельщиков утверждал, что применять высшую меру ничто не мешает. Фото с сайта www.duma.gov.ru
Госдума 2 апреля утвердит обновленный регламент. Это в основном технические поправки, например, о взаимодействии с Конституционным судом (КС). Теперь инициировать обращения для разъяснения решений КС смогут и комиссии ГД. Так что спросить главу КС Валерия Зорькина о его мнении по мораторию на смертную казнь можно будет не публично, а в рабочем порядке. В целом кампания за отмену моратория, похоже, все-таки не одобрена сверху. И вот КПРФ уже требует не отдавать высшую меру в руки буржуазного государства.
Отредактированная версия регламента Госдумы согласована лидерами всех партийных фракций и скорее всего будет одобрена на заседании 2 апреля. В документе, с одной стороны, фиксируются подходы, уже применяемые на практике, а с другой – производятся различные технические корректировки. Одна из них как раз и касается взаимодействия ГД с КС.
Соответствующий федеральный конституционный закон дает нижней палате наряду с другими высшими госорганами право запрашивать у КС разъяснения принятых им постановлений. Теперь в регламенте появится зеркальное отражение этого положения с единственным уточнением, которое на первый взгляд большого значения не имеет. Инициировать запросы в КС о разъяснениях смогут не только думские фракции и комитеты, но и комиссии. При этом не указано, с каким статусом должна быть эта комиссия – постоянным или временным. На Охотном Ряду создано множество комиссий, а еще к ним вполне возможно отнести и специальные рабочие группы.
Напомним, что одна из них была создана Госдумой после заседания 26 марта, на котором произошел обмен политическими мнениями по поводу моратория на применение в России смертной казни. Об этом наказании, которое вплоть до его полной отмены назначается лишь в исключительных случаях и только судом присяжных, говорится в Конституции и Уголовном кодексе РФ. С 1999 года КС наложил мораторий на высшую меру, который де-факто был продлен Зорькиным в 2009 году, а затем – и в 2022-м, но уже чисто по умолчанию (см. «НГ» от 25.03.24).
Кампания за отмену моратория развернулась мгновенно, едва выяснилось первоначальное число жертв и пострадавших в теракте 22 марта в «Крокус Сити Холле». Одновременно сразу же сильно зазвучали и голоса противников такого решения. Их фронтменом стал сенатор Андрей Клишас, затем к главе комитета Совета Федерации по конституционному законодательству присоединился его коллега из нижней палаты – председатель комитета Госдумы по законодательству Павел Крашенинников. Оба упирали не столько на гуманистические соображения, сколько на юридическую невозможность снять мораторий Зорькина. Однако председатель Госдумы Вячеслав Володин 26 марта повел дискуссию несколько в ином направлении. Он заставит того же Крашенинникова публично признать, что все дело лишь в позиции КС. Для согласования подходов и получения мнения наивысшей судебной инстанции и была создана рабочая группа под руководством вице-спикера Ирины Яровой.
Тем не менее группировка Клишаса продолжила наступление именно через законодательные минные поля. В частности, был выдвинут такой аргумент: в чем смысл отмены моратория, если террористов и тогда нельзя будет приговаривать к расстрелам? Ведь Конституция требует обязательного в таких случаях участия присяжных, а террористические дела давно выведены из компетенции «народного суда». А конкретных террористов из «Крокуса», мол, невозможно будет осудить на смерть еще и потому, что гипотетическая отмена моратория не может иметь обратной силы.
Понятно, что, с одной стороны – теоретической, Клишас и Крашенинников правы, но с другой – практической, конечно, не очень. И любопытно, что подобный формализм исходит от главных оформителей «обнуленной» Конституции 2020 года. Там, кстати, невозможность исключить ряд норм из неизменяемых глав 1 и 2 была преодолена аннигилирующими толкованиями в последующих разделах Основного закона. Например, по приоритету международного права над российским или по незыблемости самостоятельного местного самоуправления. Поэтому, очевидно, этим парламентариям никак не пристало утверждать, что, дескать, в отечественном праве что-либо прямо-таки нельзя-нельзя сделать. Например, на ум приходит такой вариант, как дополнительная квалификация тяжести теракта как условия подпадания его исполнителей под возможный смертный приговор уже по вердикту коллегии заседателей, но, скажем, в закрытом процессе.
Однако в конце прошлой недели стало ясно, что тема отмены моратория или была заблокирована сверху, или все-таки просто отработана в качестве спускного клапана. Об этом говорит не столько появление поправки к думскому регламенту, сколько первое за многие годы официальное заявление пресс-службы КС об отказе от публичных комментариев по делу, которое может быть предметом рассмотрения в суде. Интересна также, к примеру, смена позиции КПРФ. Ранее коммунисты были на общей позиции с остальными парламентскими партиями, хотя и не кричали громко о применении расстрелов направо и налево. Тем не менее на заседании ГД 26 марта именно депутат из фракции КПРФ Юрий Синельщиков заявил, что никакого моратория КС не существует – и президенту надо просто распорядиться, что госорганы должны исполнять Конституцию и Уголовный кодекс. Но через пару дней другие заметные депутаты-коммунисты вдруг стали объяснять, что смертная казнь в руках буржуазного государства – это опасность прежде всего для народа. Мол, когда победят социализм и истинно социалистическая законность, тогда и можно будет высшую меру реанимировать. Получается, что руководство КПРФ больше не отражает позиций прежде близких ему силовиков. Возможно, это потому, что партию, похоже, начинают передавать в оперативное управление другой внутривластной группе.
