Дарья Гармоненко 
Иван Родин
Бумажные реестры избирателей в скором времени уйдут в демократическое прошлое. Фото Reuters
После каждых выборов возникают предложения об изменениях избирательного законодательства, не стала исключением и президентская кампания. Отдельные инициативы уже высказываются – и почти все, кроме требования ужесточить наказание за хулиганство на участках, направлены на последовательную цифровизацию волеизъявления. Похоже, такой дорогой к прогрессу и двинутся правовые нормы, корректировка которых обусловит практику дальнейшей виртуализации активного избирательного права граждан. Его распыление в телекоммуникационных сетях и электронных реестрах, видимо, дойдет и до умаления конституционного принципа о тайном голосовании.
На Охотном Ряду возобновилась работа над правительственным законопроектом во исполнение одного из решений Конституционного суда РФ. Там была удовлетворена одна из предвыборных жалоб на то, что целый список кандидатов был снять с пробега из-за помарок в данных единственного фигуранта. Суд распорядился, чтобы законодатель эту несправедливость отменил: вычеркивать отныне можно только того самого кандидата, по которому допущены ошибки.
Кабинет министров достаточно быстро подготовил необходимый законопроект, но в Госдуме его оставили лежать на столе без движения. С декабря прошлого года его никто не трогал, но на днях профильный комитет вдруг решил документом заняться. Впрочем, аврального принятия все-таки не будет, но первое чтение в апреле, видимо, все-таки состоится. И тем самым будет создан пресловутый «паровозик», к которому в дальнейшем можно будет цеплять любые «вагончики», то есть политически необходимые поправки. Это обычный для Госдумы механизм, а потому, похоже, недаром правовое управление нижней палаты уже сообщило, что название законопроекта надо изменить. Не указывать в нем точные статьи конкретных избирательных законов, а написать: «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ».
Понятно, что после каждых выборов возникает ряд предложений об улучшении правил их проведения. Последние пару десятилетий они обычно сводятся к тем или иным ужесточениям. Таковые будут и в этот раз, но, судя по всему, немного. Например, уже есть инициатива повысить ответственность за хулиганские действия на участках – зеленку, петарды и прочую пиротехнику, а также усилить на них пропускной режим. Однако, как заметила «НГ», большую часть возможных корректировок, о которых сейчас звучат высказывания, скорее всего составят положения о дальнейшей цифровизации избирательного процесса.
Например, есть такая идея – расширить систему «Мобильный избиратель», чтобы каждый гражданин мог прийти на любой участок и перерегистрироваться туда автоматом. Для этого необходимо будет сделать электронным общероссийский список избирателей. Сейчас в экспериментальном формате он действует лишь в Москве. Между тем «Мобильный избиратель» на выборах президента собрал не менее 5 млн человек, и остается загадкой, сколько из них было реальных избирателей, а сколько – цифровых аватаров.
Конечно, будет продвижение и дистанционного электронного голосования (ДЭ), причем как в формате волеизъявления с личных гаджетов граждан, так и со специальных терминалов на тех же участках. Данные устройства также опробованы в столичных реалиях и зарекомендовали себя вполне хорошо. В 2024 году, не считая Москвы, в ДЭГ было задействовано только 28 регионов, а их 38 млн избирателей совсем немного стимулировали к онлайн-голосованию. Однако дальше эта работа, очевидно, расширится и усилится.
Наконец, вполне можно ожидать и большей цифровизации обычных бумажных бюллетеней. На них уже сейчас достаточно высокотехнологичных маркировок, которые позволяют подтверждать их подлинность. В будущем, видимо, появятся и QR-коды, которые позволят повысить эффективность учета этих бюллетеней. А тогда совсем недалеко окажется и нарушение тайны голосования – то есть одного из главных конституционных принципов выборов. Это нетрудно себе представить: одновременные пробивки как паспорта, так и бюллетеня позволят машине соотнести один с другим. При необходимости сканирование ящика для голосования позволит найти те бюллетени, которые надо будет проверить. Конечно, массива таких проверок никогда не будет, но если зависимому или, напротив, протестному электорату намекнуть, что результат их волеизъявления легко определить, то первого станет гораздо больше, а второго – почти не останется. И это уже будет умаление права выбора, которого фактически и сейчас уже нет, хотя иллюзии на этот счет все-таки еще сохраняются.
Эксперт по выборам Андрей Бузин описал «НГ» примерный список направлений корректировки законодательства. В первую очередь изменения могут коснуться записи граждан в наблюдатели, правила здесь, видимо, будут еще более строгими. Например, сейчас можно направить на участки людей от партий и их кандидатов, а в будущем, как вариант, – только членов этой партии. Могут быть сильнее ограничены права и возможности непосредственно при наблюдении. Во-вторых, вполне возможны ужесточения правил аккредитации прессы, к примеру, возрастет тот срок до выборов, в течение которого следует записаться на участок. Могут быть введены и ограничения на посещение вышестоящих комиссий как наблюдателями, так и журналистами. В-третьих, стоит ждать ограничений пассивного избирательного права по новому списку уголовных статей, скажем, «за дискредитацию армии». Теоретически возможно ограничение и активного избирательного права, чего не было уже с 1936 года.Но, конечно, стоит ждать расширения ДЭГ и «Мобильного избирателя», то есть ту самую все большую виртуализацию выборов. «В принципе при введении ДЭГ стоило бы прописать в законе регламент наблюдения за ним, обязательность внешнего аудита. Этого как раз явно не будет, а расширение – это пожалуйста», – предположил Бузин. Что касается «Мобильного избирателя», то он отметил, что тот не столь эффективен для применения административного ресурса как ДЭГ, хотя эту систему «могут сделать презентационным проектом, использовать для пропаганды возможностей выборов». Теоретически возможно и голосование гражданина на любом участке – при компьютеризации всей страны и тотальном электронном списке избирателей. В странах Прибалтики это уже происходит. В принципе на федеральных выборах «Мобильный избиратель» – это не так уже и важно, а вот на местных и региональных выборах его применение может привести к тому, что станут голосовать не жители региона, а кто угодно. «Теоретически трудно отследить количество голосований, по закону все голосуют только один раз, а по факту можно будет сколько угодно. Как, похоже, уже есть на некоторых зарубежных участках», – подчеркнул Бузин.
В «Мобильном избирателе» немало пользы, заметил он, но есть и большой вред, который заключается в том, что к списку голосующих могут получить доступ разнообразные начальники или спецслужбы, которые получат возможность знать, что такой-то гражданин не голосовал и, возможно, принимать некие меры для того, чтобы он это сделал. То есть государству будет проще отследить волеизъявление гражданина. «Тенденция такова, что выборы становятся все более зарегламентированными и все менее тайными. В конце концов вернемся к временам СССР, когда даже ловили тех, кто портил бюллетени или делал на них надписи», – пояснил Бузин. Но успокоил: «Хотя виртуализация выборов будет расширяться, бумажные бюллетени не отменят. Потому что выборы – это ритуал, а ритуалы должны соблюдаться».
