Екатерина Трифонова
Ужесточать уголовное законодательство Конституционный суд не предлагает. Фото Светланы Холявчук/PhotoXPress.ru
Подделка доказательств, даже если формально факты не были искажены, все равно подрывает суть правосудия, указал Конституционный суд (КС). Так что и за небольшую правку в материалах уголовных дел следователи должны нести ответственность. Адвокаты пояснили «НГ», что фальсификации со стороны правоохранителей – это острая проблема, с которой защита сталкивается регулярно в условиях обвинительного уклона судебной системы.
Фальсификация следователем протокола допроса свидетеля даже без искажения фактов подрывает сущность правосудия, сказано в определении КС по жалобе бывшего следователя. Допрос свидетеля был проведен по телефону, протокол составлен по аудиозаписи, но под ним, как впоследствии установил суд, подписался кто-то другой.
В итоге следователя осудили за фальсификацию доказательств и результатов оперативно-розыскной деятельности, это ст. 303 Уголовного кодекса (УК). В заявлении же в КС утверждается, что подделки протокола не было, ведь разговор со свидетелем «действительно был», в материалы уголовного дела вошли реальные показания. Поэтому к КС последовала и просьба разъяснить, какой именно вред интересам правосудия должен быть причинен, чтобы счесть такое деяние преступлением. Но КС с аргументами заявителя не согласился, указав, что подобное нарушение порядка проведения следственного действия «достигает того уровня общественной опасности, который в правовой системе РФ легитимирует уголовное преследование». Это относится к фальсификации и протокола допроса свидетеля, уточнил КС.
Адвокаты подтвердили «НГ», что нередко имеют дело, например, с протоколами следственных действий, которых в реальности не было. Есть еще подделанные показания потерпевших и обвиняемых, а также сомнительные экспертные заключения. В судебных делах часто встречаются и показания засекреченных свидетелей, которых не вызовешь на заседание для допроса. В свою очередь, вещдоки регулярно изымают в присутствии только одного понятого, а в протокол заносят вымышленные данные второго, за которого расписывается сам следователь.
Ст. 303 УК предусматривает ответственность за фальсификацию доказательств по уголовным делам: в случае их небольшой и средней тяжести – в виде лишения свободы сроком до пяти лет, по тяжким или особо тяжким – до семи лет. Этих сроков, возможно, и было бы достаточно для профилактики фальсификаторов, если бы на практике данное наказание реально применялось. И если бы не суды, которые готовы признавать надлежащим любое доказательство, представленное следователем, и класть это в основу обвинительного приговора. Но даже если нарушение скрыть не удается, то сотрудников наказывают, как правило, лишь штрафами и условными сроками.
Как пояснила «НГ» адвокат КА Pen & Paper Алена Гришкова, решение КС правильно разъясняет то положение УК, что сам по себе факт фальсификации уже является преступлением, даже если приобщение к материалам дела поддельных документов или заведомо ложных сведений не привело к принятию незаконных решений. «К сожалению, следователи и дознаватели обычно для экономии времени могут изготавливать протоколы допросов без проведения самого допроса или, например, на основании ранее полученных объяснений, включая записи телефонных разговоров», – подчеркнула она. Это может привести к нарушению прав участников процесса, потому что установленная законом процедура допроса или проведения другого следственного действия, в том числе разъяснение прав, ответственности и т.д. – это «не какой-то ритуал, а гарантия законности уголовного судопроизводства».
Адвокат, зампредседателя МКА «Центрюрсервис» Илья Прокофьев подтвердил «НГ», что фальсификация доказательств, о чем говорится в определении КС, встречается весьма регулярно. Чаще всего это указание недостоверных времени и места проведения следственных действий, указание лиц, которые якобы присутствовали, но фактически отсутствовали, а также фальсификация подписи обвиняемого или даже его защитника. Все эти серьезные нарушения могут привести к необоснованному и незаконному уголовному преследованию гражданина, а значит, фактически сломать ему жизнь. Именно поэтому КС и напоминает, что такие преступления имеют большую общественную опасность. «К сожалению, доказать фальсификацию следователем или дознавателем зачастую сложно либо вовсе невозможно. Поскольку именно суды при рассмотрении данных вопросов доверяют больше следователям, которые уверяют, что ими все было сделано законно, обоснованно и надлежащим образом», – подчеркнул Прокофьев. Обжалование таких действий в органах прокуратуры тоже не приносит результата. Поэтому, чтобы свести к минимуму или устранить случаи фальсификации доказательств, по его мнению, «необходимо менять правоприменительную практику, разъяснив судам и надзирающим органам важность тщательной проверки каждого заявления о таких фальсификациях».
Советник Федеральной палаты адвокатов РФ адвокат Нвер Гаспарян пояснил «НГ», что в реальности вовсе не изжиты случаи, когда недобросовестные следователи для облегчения и ускорения работы, а также – и усиления обвинения совершают служебные подлоги. Чаще всего такое случается в виде указания в протоколах тех понятых, которые на самом деле не принимали участия в следственных действиях, либо фактической подделки протокола допроса. Расчет делается на то, что в суде участники процесса и сам суд этого не заметят. Тем не менее, считает Гаспарян, «практическая ценность определения КС невелика», поскольку орган конституционного контроля просто подтвердил «не вызывающую сомнений правовую позицию о том, что изготовление протокола следственного действия без фактического его проведения является процессуальным нарушением и подрывает само существо уголовного судопроизводства». Так что для борьбы с такими негативными явлениями может помочь только процессуальная активность стороны защиты, принципиальная и объективная позиция прокуроров и судей, желающих выявлять все эти грубые нарушения закона.
Определение КС напоминает о том, сказал «НГ» завкафедрой уголовного права Воронежского государственного университета, член квалификационной комиссии Адвокатской палаты Воронежской области Андрей Кудрявцев, что «фальсификация доказательств – это не рядовое процессуальное нарушение, это именно преступление, общественная опасность которого проявляется в очевидном воспрепятствовании реализации задач и целей правосудия в широком смысле». «А равно в причинении или реальной угрозе причинения вреда правам и законным интересам конкретных лиц, в первую очередь – привлекаемых к ответственности или потерпевших», – добавил он. Восстанавливаются нарушенные в таких ситуациях права крайне сложно и долго, но судьбы людей уже могут быть поломаны непоправимо. При этом однозначно преступный характер таких деяний не исключает разную степень их общественной опасности в зависимости от вида судопроизводства, субъектов их совершения, тяжести последствий, которые по общему правилу, кстати, выявлять и не требуется. Ведь основной состав преступления сформулирован как формальный, то есть достаточно самого факта фальсификации. Однако дифференциация уголовной ответственности не отменяет главного: совершенный подлог требует жесткой реакции. И причины вроде нехватки времени для проведения каких-то следственных действий при подтверждении обстоятельств другими материалами или необходимость исправить формальные нарушения, что, дескать, никак не влияет на содержание и результаты совершенных действий, не могут служить оправданием. Потому что, среди прочего, такие «процессуальные» злоупотребления существенно подрывают доверие к уголовной юстиции и дискредитируют ее представителей, уверен Кудрявцев. Это относится и к рассмотренному в КС случаю, и к подписанию протоколов «дежурными» понятыми, и к прочим уловкам. Как заметил собеседник «НГ», официальная статистика может и не испугать никого степенью распространенности таких нарушений. Но это лишь потому, что, как представляется, «часть их остается скрытой, в том числе, к сожалению, искусственно». Между тем, обращение к ст. 303 УК со стороны пленума Верховного суда, который посвятил этому несколько пунктов своего постановления от 28. 06. 2022 №20 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях против правосудия», говорит само за себя. В этих разъяснениях высшей инстанции приводится внушительное число способов и вариантов фальсификаций.
