Суды выносят приговоры без оглядки на диагнозы

Пленум Верховного суда РФ утвердил очередные законодательные инициативы по гуманизации мест заключения. Фото с сайта www.vsrf.ru

Верховный суд (ВС) РФ внесет в Госдуму поправки в Уголовно-процессуальный кодекс (УПК) об освобождении тяжелобольного осужденного немедленно после такого решения, а не дожидаясь конца срока, отведенного на апелляцию, как сейчас. Эксперты «НГ» отмечают, что данная инициатива гуманная лишь отчасти, было бы проще сразу не сажать за решетку таких людей. Но суды, вынося приговоры, не обращают внимания на медицинские диагнозы.

Пленум ВС РФ одобрил проект поправок в УПК о немедленном исполнении указания суда об освобождении тяжелобольного человека. В настоящее время такие постановления вступают в силу спустя 15 дней, которые даются для обжалования в апелляционном порядке. Это признано нарушением права на достойное лечение, что, в свою очередь, может стоить жизни.

Регулирование порядка и срока освобождения тяжелобольного осужденного «не полностью согласуется с Конституцией, целями наказания, принципами гуманизма и рационального применения мер принуждения», подчеркивается в пояснительной записке к проекту ВС. Там приведена и статистика: на протяжении последних лет число освобождений из-за тяжелых болезней держится на уровне 2,1 тыс. случаев в год.

Как напомнила «НГ» член Ассоциации юристов России Мария Спиридонова, осужденные, страдающие тяжелыми заболеваниями, пока с трудом добиваются освобождения. Судебная система, отменяя наказание человеку, фактически берет на себя ответственность за его возможные деяния в дальнейшем, а судьи не всегда к такому готовы. Кроме того, в законе отсутствует расписанная точно процедура, так что формально суды не имели критериев, чтобы оценить необходимость освобождения, а заявители – чтобы подавать соответствующие ходатайства. «Законопроект также расширяет круг лиц, которые могут подать заявление, в него добавлен начальник места лишения свободы. Это представляется разумным и гуманным, а в особенности если сам осужденный не в состоянии подать прошение», – констатировала Спиридонова.

Член ОНК Москвы Мария Ботова настаивает, что подобные поправки в УПК назрели давно. Это действительно вопиющая ситуация, когда тяжелобольной заключенный, «даже будучи официально признанный таковым, вынужден оставаться за решеткой только из-за бюрократических нюансов». Есть изначальные бюрократические сложности с самой возможностью подать заявление на освидетельствование по правительственным постановлениям № 3 или № 54. Давно пора конкретизировать там медицинские показания и оптимизировать процедуры обращения по ним в суды. Пока же в этих документах болезни перечислены «крайне абстрактно», что позволяет трактовать ситуации субъективно. Кроме того, в одном постановлении полностью отсутствуют психические заболевания, а в другом медосвидетельствования предлагается проводить в колониях, что может вызвать сомнения в объективности диагнозов. При этом осужденные, по которым приговоры еще не вступили в законную силу, не попадают под действия данных постановлений, то есть вообще не имеют возможностей для медосвидетельствований.

При этом Ботова заметила, что судами также нечасто принимаются и решения об изменении меры пресечения по состоянию здоровья. Между тем законодательством предусмотрены разные меры пресечения, многие из которых не связаны с заключением под стражу, но, к сожалению, суды это игнорируют: «Это загадка, почему тяжелобольным людям вообще избирается самая строгая мера пресечения, а не домашний арест, подписка о невыезде, запрет определенных действий и т.д». Ведь если априори понятно, что у человека, например, инвалидизирующее заболевание или декомпенсация, четвертая стадия рака, то зачем заключать его под стражу, когда с такими диагнозами держать в СИЗО нельзя, возмутилась правозащитница. По словам Ботовой, бывает просто абсурд, когда людей доставляют в суд на носилках, после чего их приговаривают к отправке в колонии.

Как пояснил «НГ» доктор юридических наук Илья Шаблинский, на самом деле крайне трудно добиться освобождения человека из тюрьмы или лагеря в связи с тяжелой болезнью, пусть даже она есть в официальном перечне. «Честно говоря, не могу представить, насколько адекватна эта статистика о ежегодных двух тысячах освобождений. На моих глазах суды не освобождали, скажем, женщину, которой уже в колонии ампутировали ногу и несколько пальцев на руках, или полностью парализованного мужчину, которого заносили в зал суда и потом выносили», – сказал он. Конечно, согласился с ВС Шаблинский, тут необходимо слово «немедленно», однако у него есть ощущение, что и после соответствующих корректировок ст. 399 УПК ситуация быстро не изменится.

На первый взгляд этот законопроект можно отнести к робкой гуманизации правосудия и пенитенциарной системы, заметил член президентского Совета по правам человека Александр Брод. Но он напомнил, что, как говорится, строгость российских законов смягчается необязательностью их исполнения. Например, на практике зачастую оказывается, что медики, находящиеся тем более в штате силовых структур, не всегда ставят объективные диагнозы, то есть тяжелые заболевания могут порой и не увидеть. А ходатайства родственников или защиты об освидетельствовании в иных медучреждениях и тюремщики, и суды могут просто игнорировать. Аналогичная ситуация с подозреваемыми и обвиняемыми: «Люди с тяжелыми заболеваниями зачастую томятся в СИЗО, медики закрывают на это глаза, меры пресечения не изменяются». Тем самым действующая норма УПК о том, что лицо, в отношении которого в качестве меры пресечения избрано заключение под стражу, а также лицо, которое задержано по подозрению в совершении преступления, должно содержаться в условиях, исключающих угрозу его жизни и здоровью, цинично игнорируется, констатировал Брод.

Вице-президент российского подразделения Международного комитета защиты прав человека Иван Мельников рассказал «НГ», что фиксировались случаи, когда недобросовестные сотрудники не давали заключенным возможности сразу выйти на свободу, а «намеренно затягивали процесс освобождения по болезни». И он согласился, что это отдельный вопрос – а как граждане с крайне тяжелыми заболеваниями вообще оказываются в СИЗО или колониях, когда и из предоставленных меддокументов, и даже невооруженным глазом видно их состояние? Как считает эксперт, «пока не введена ответственность судей за подобные решения, ситуацию, увы, изменить не получится». И вообще, по словам Мельникова, раз сегодняшний низкий уровень тюремной медицины ухудшает состояние здоровья многих из тех, кто попадает за решетку с хроническими заболеваниями, до особо тяжелого состояния, то тогда их хотя бы перед смертью должны освобождать. «Однако многие тюремные врачи боятся это сделать, они страшатся даже направить больного на медосвидетельствование. Пока это так, любая благая инициатива ВС не заработает», – подчеркнул он.