У отечественной Фемиды не хватает сил на правосудие

Правоохранительные органы гарантируют российским судам постоянную загрузку делами. Фото PhotoXPress.ru

Верховный суд (ВС) одним из решений напомнил, что осужденные граждане не должны оплачивать работу адвоката по назначению, если ранее они отказались от его помощи. По словам экспертов, ВС исправил обычную ошибку нижестоящего суда, которую, правда, не устранила ни одна из проверочных инстанций. Причиной этого является чрезмерная нагрузка на судей, но она только частично объективный фактор. Дело больше в том, что отечественная Фемида вынуждена обеспечивать работу правоохранительной системы в ущерб подлинному правосудию.

Если подозреваемый или обвиняемый заявил об отказе от защитника, но отказ не был удовлетворен, и в уголовном деле участвовал адвокат по назначению, то расходы на оплату его труда возмещаются за счет средств федерального бюджета, говорится в определении ВС. В конкретном деле, которое разобрала вышестоящая инстанция, уже в ходе предварительного следствия его фигурант выступил с заявлением об отказе от услуг адвоката, указав, что защиту он желает осуществлять самостоятельно. Однако ему в этом было отказано, адвокат продолжил работу, так что расходы на представительство в размере 16 тыс. руб. по итогу возложили на осужденного.

Впрочем, на самом деле ВС не сказал по данному делу ничего нового, а только повторил соответствующую норму Уголовно-процессуального кодекса, а именно ч. 4 ст. 132. Но вот причины, по которым ВС вынужден был это сделать, представляют собой не формальность, а объективное следствие того состояния, в котором уже давно пребывает российская Фемида. О них «НГ» и рассказал федеральный судья в отставке Сергей Пашин. Он подтвердил, что по конкретному делу ВС действительно повторил положение закона. По-видимому, считает он, судья первой инстанции «просто ошибся, возложив издержки на осужденного», а следующие суды не заметили эту очевидную правовую ошибку. Пашин полагает, что это связано с одним и тем же: «Сплошь и рядом, причем не только приговоры, но и судебные акты, пишут помощники судей, которые не настолько эрудированы, как судьи, а те их не всегда контролируют, хотя обязаны». По его мнению, главная проблема – это чудовищная нагрузка на суды, перед которыми в основном стоят вопросы о виновности людей. Остальные решения, такие как судьба доказательств, издержки, оплата труда адвокатов, – для них уже побочные, судьи на это уже не успевают обратить внимание. А ведь нужно еще в материалах дела умудриться найти тот лист, где указано, что данный человек заявил о ненужности ему адвоката, тогда как следователь решил обратное. В общем, это как иголку в стоге сена искать, заметил Пашин.

При этом загруженность судей он объяснил во многом тем раздутым штатом карательных органов и их отчетными показателями, которые зависят от количества успешных дел, направленных в суды. То есть закономерность системы проста: чем больше правоохранителей, тем больше дел, а «судьи не успевают многое увидеть, для них это уже конвейер, тяжелая рутинная работа». Чтобы решить эту проблему, по его мнению, любые судебные реформы следует прежде всего начинать с реформы силовых структур. Сейчас же, мол, все делается для удобства этих карательных органов, а не для защиты прав человека: «Больше новых прав у силовиков, все более упрощенные процедуры, по которым можно направлять дела в суды». Скажем, в последний день июля в УПК были внесены изменения, позволяющие в условиях военного положения содержать подозреваемого под стражей до 30 суток – и предъявлять такому лицу обвинения в течение 45 суток с момента задержания. Вместо 10 дней, как это положено по общему порядку. Цель таких поправок, по словам Пашина, ясна: дескать, «когда человек содержится больше полутора месяцев в СИЗО, он уже и сам «вспоминает», в чем провинился». И он напомнил еще и о неоднократных указаниях Комитета ООН против пыток о том, что в России сложилась устойчивая система подобных действий, а судьи это чаще всего покрывают. «Смысл в том, чтобы человека можно было схватить без предъявления обвинения, а дожимать его в изоляторе», – подчеркнул Пашин. А потому суть реформы должна состоять в следующем: следствие проводит судебная власть, а не административная, следователь независим от соображений исполнительной власти. Он напомнил, что в царской России следствием занимались судебные служащие, а за рубежом, к примеру во Франции, есть и такая должность, как следственный судья. То есть это люди, которые принадлежат именно к судебной власти, которую показатели раскрываемости не особо интересуют. «Это полиция приходит там на поклон к судебному следователю, который за ней все перепроверяет, например снова допрашивает свидетелей, выслушивает обвиняемых и т.д.», – пояснил Пашин.

Кстати, подобные же инициативы на протяжении последних лет неоднократно появлялись в том числе и за авторством ВС. Но тогда речь шла лишь о том, чтобы ввести всего 300 судебных следователей для самых тяжких преступлений: «А что они тогда смогут? Разве они способны всю совокупность дел разобрать? И опять-таки это задумывалось как надстройка над обычными следственными аппаратами. То есть опять это были бы люди, которые вынуждены питаться материалами следствия МВД и СК». Так что этот был бы не более чем небольшой карманный и всецело зависимый от исполнительной власти аппарат, но даже в таком виде инициатива показалась радикальной. Не менее важно, указал Пашин, чтобы органы, ведущие оперативную работу, были отстранены от дознания и следствия. Потому что сейчас «фактически следствие и дознание находятся в руках опера, который поставляет материалы, информацию, добывает признание, в том числе и силовыми методами». А если в одном и том же органе соединена следственная и оперативно-разыскная деятельность, то первая оказывается подчиненной второй, а стало быть, ненадежной с точки зрения весомости доказательств, резюмировал Пашин. Если бы случились изменения, то судьям больше не пришлось бы равняться на интересы силовиков, «они бы перестали быть придатком этой карательной машины, стали бы решать дела ради правосудия». Нагрузка же на федеральную систему судов уменьшилась бы и перефокусировалась на действительно важные дела, так что тогда эти судьи и стали бы гораздо реже ошибаться.

О необходимости реформы свидетельствует хотя бы то, что некоторые граждане, не имея денег на адвоката по соглашению, предпочитают вообще остаться без защиты, нежели получить помощь назначенца, понимая риски, что тот может работать в интересах следствия. В данном же случае суды и следствие опасаются обструкции процесса – ведь если человек дает показания без адвоката, а потом отказывается от своих слов, то его признания уже не будут иметь юридического значения. Так что адвоката проще навязать, чем потом столкнуться с отменой приговора, констатировал Пашин.

Адвокат, член Кабардино-Балкарской республиканской коллегии адвокатов «Правозащитник» Рузана Архестова напомнила: УПК закрепляет обязанность следственного органа обеспечить участие защитника на всех этапах. Но в законе говорится и о праве обвиняемого отказаться от него в любой момент, а также пригласить другого. Вместе с тем, подчеркнула она, следует отличать отказ от услуги конкретного адвоката или отказ от помощи как таковой. По ее словам, есть люди, которые считают, что лучше, чем они сами, их ситуации никто не знает и не поймет. И значит, не сможет им помочь. Они сами выстраивают линию защиты, но, как показывает практика, это чревато серьезными последствиями: «В силу того, что изнутри ситуации человек, как правило, не всегда способен трезво оценивать свои возможности, видеть объективную реальность. А также потому, что юридический язык с его особенной сложной терминологией не всегда подлежит буквальному толкованию». Вместе с тем, отказ обвиняемого от защитника не обязателен для дознавателя, следователя, более того, как раз это положение УПК и выступает публично-правовой гарантией реализации защиты от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения прав и свобод. В любом случае, сказала Архестова, мотивы отказа от защитника и реальная способность обвиняемого самостоятельно себя защищать должны быть судом внимательно исследованы и оценены. В каждом конкретном случае следует установить, является ли волеизъявление лица свободным и добровольным, нет ли причин для признания такого отказа вынужденным и причиняющим вред его законным интересам. И КС РФ в своих определениях неоднократно указывал, что «уголовно-процессуальный закон исключает возможность принуждения лица к реализации его субъективного права вопреки его воле». Но на практике органы предварительного следствия при отсутствии обоснованных причин для удовлетворения ходатайства об отказе от защитника, оставляют того либо приводят другого. Хотя само по себе положение того защитника, от которого доверитель отказался, но они все же вынужден продолжать сотрудничество, представляет собой замкнутый круг. Закон не позволяет адвокату отказаться от возложенных на него обязанностей, а Кодекс профессиональной этики говорит, что отношения между доверителем и адвокатом в первую очередь основаны на доверии.

По словам члена Ассоциации юристов России Виктории Тютюнниковой, при принятии отказа от защитника суду надлежит мотивировать свое решение. Аналогичные требования должны соблюдать органы расследования и прокурор. Мотивы и причины, послужившие отказу от защитника, могут быть совершенно разными, но «дознаватель, следователь, судья обязаны помочь обвиняемому разобраться в сложившейся ситуации, а если совсем отсутствуют средства на оплату труда адвоката, разъяснить ему положения закона о возможном освобождении от полной или частичной оплаты юрпомощи». Как вынужденный отказ от защитника в судебной практике рассматривается такая ситуация, когда подсудимый соглашается, например, на предложение рассматривать дело без участия адвоката единственно вследствие того, что именно судом не обеспечена реальная возможность участия последнего в заседании. Данное положение распространяется и на досудебное производство. Но действующее законодательство содержит императивное правило, согласно которому адвокат не вправе отказаться от принятой на себя защиты. Рассмотрение же уголовного дела без участия защитника, если его участие является обязательным в соответствии с УПК, или с иным нарушением права обвиняемого пользоваться помощью защитника, является одним из безусловно существенных нарушений, которое влечет отмену или изменение судебного акта.