Екатерина Трифонова Совет Адвокатской палаты (АП) Москвы обобщил практику незаконных обысков у своих коллег, признав, что проблема остается актуальной. И силовики продолжают разрабатывать новые приемы, и райсуды по-прежнему неохотно пресекают нарушения. Выявлять их и отменять удается в основном в вышестоящих инстанциях, что уже формирует в статистике позитивную тенденцию. Однако ситуация пока сильно отличается от региона к региону, негативно сказывается на ней и нечеткость законодательного регулирования.
Среди нарушений в документе названы и такие случаи, когда обыски у адвокатов проводились без судебных решений, лишь по постановлениям следователей. Отмечено, что даже в столичных судах все более распространяется практика признания таких обысков законными уже задним числом.
И адвокаты, в отношении которых были проведены подобные обыски, часто сталкиваются с трудностями при обжаловании. А бывало и так, что суды давали санкцию на обыск в связи с уголовным делом против неустановленных лиц, где адвокат не имел статуса подозреваемого или обвиняемого. Также иногда процессуальные действия начинались до прибытия уполномоченного представителя АП. При этом следователями предпринимались попытки отобрать у того подписку о неразглашении. Также палатой зафиксированы факты обысков по адресу, не указанному в судебном разрешении, или обысков без конкретного перечня отыскиваемых предметов, а также без разъяснения прав участвующим в них лицам. Кроме того, «в ходе выемок у адвокатов изымались предметы, не указанные в судебном постановлении», говорится в документе. Выявлены отказы судов принимать жалобы в порядке ст. 125 УПК (на действия или бездействия следователей), связанные как раз с такими обысками. «Так, Бабушкинский райсуд Москвы обосновал свой отказ «отсутствием предмета обжалования». Сославшись на постановление пленума Верховного суда РФ от 2009 года, там указали, что жалобы на такие нарушения подлежат разрешению при рассмотрении дела по существу. Очевидно, что подобная позиция суда не основана на нормах закона и разъяснениях пленума ВС», – подчеркивается в обзоре.
Впрочем, сказал «НГ» вице-президент АП Москвы, партнер КА Pen & Paper Вадим Клювгант, в целом этот анализ показывает, что «в большинстве случаев основные требования к особому порядку производства этих процессуальных действий (наличие предварительного судебного разрешения, участие полномочного представителя палаты) в последние два года в Москве все же соблюдаются». То есть нарушения стали носить более фрагментарный характер. По его мнению, эта позитивная перемена произошла не сама собой, а в результате настойчивости и принципиальной позиции всей палаты, а также разъяснений Конституционного суда. Следователи и оперативники стали всерьез опасаться, что полученные в результате незаконных обысков и выемок у адвокатов сведения и предметы впоследствии будут признаны недопустимыми доказательствами. По словам Клювганта, из этого можно сделать такой вывод: описанные в обзоре грубые нарушения, продолжающиеся, хотя и в относительно небольшом количестве, «могут иметь место тогда, когда силовики стремятся любой ценой добыть сведения, составляющие адвокатскую тайну, даже под угрозой того, что результаты не будут иметь доказательственного значения». Не исключены, конечно, и такие тривиальные причины, как процессуальная неграмотность и правовой нигилизм. Он пояснил, что к перечисленным в обзоре проблемам следует добавить недостаточно полно и точно прописанные в УПК полномочия представителей палат при участии в таких процессуальных действиях. Это их беспрепятственный и своевременный доступ к месту их производства и ко всем осматриваемым и изымаемым объектам до их изъятия, а также право самостоятельного обжалования хода и результатов процессуальных действий в интересах адвокатского сообщества – в части соблюдения требований о защите адвокатской тайны.
Зампред комиссии совета Федеральной палаты адвокатов (ФПА) РФ по защите прав адвокатов Нвер Гаспарян указал, что, по статистике Судебного департамента при ВС, «неуклонно снижается» число случаев рассмотрения судами ходатайств о производстве обыска (выемки, осмотра) в отношении адвокатов. А вот уровень их удовлетворения в прошлом году вырос с 92 до 96,5%. Есть и факты, когда следователи ходатайствуют перед судом о производстве обыска, сознательно скрывая, что дело касается статуса адвоката, чтобы не соблюдать предусмотренные законом процессуальные гарантии. По словам Гаспаряна, «иногда следователи неверно толкуют закон, объясняя обыски у адвокатов без судебной санкции их неотложностью или же как бы забывая, что такая возможность в отношении адвокатов не допускается». В настоящее время, подчеркнул он, о гарантиях говорит ст. 450.1 УПК, дело за малым: эти гарантии соблюдать.
Как сказал «НГ» зампред этой же комиссии, советник ФПА Дмитрий Тараборин, тенденции и подходы по производству обысков у адвокатов меняются от региона к региону – и они во многом зависят от того, чем вызвана сама необходимость такого следственного действия. Тараборин отметил, что при производстве обыска риски порождаются и самими адвокатами, не проявляющими должной заботы о сохранении конфиденциальности тех сведений, разглашение которых способно повлечь негативные последствия для их доверителей. Но он подтвердил, что суды традиционно пытаются всеми правдами и неправдами нивелировать процессуальные нарушения, допущенные силовиками при обысках у адвокатов, чему нагляднейшая иллюстрация – их одобрение задним числом.
Как сказал «НГ» учредитель МКА «Постанюк и Партнеры» адвокат Владимир Постанюк, недобросовестные представители следствия, желая незаконными способами исключить участие конкретного адвоката, предпринимают ряд определенных действий. Первое – пытаются допросить этого адвоката, а потом говорят, что он свидетель и не может участвовать в деле в качестве защитника. Второе – проведение обыска в помещении, где находится адвокат: «Цель здесь та же, исключить адвоката из участия в деле и получить информацию, которая помогала бы следствию». «На протяжении длительного времени эти нарушения имеют место, и хорошо, что АП пытается их систематизировать и дать некоторые рекомендации адвокатам, как им следует вести для последующего обжалования неправомерных действий со стороны следствия», – заметил он. Постанюк напомнил, что основная масса следственных действий в сторону адвоката незаконны. Потому что при этом забывают о главном принципе – «адвокат по своей процессуальной значимости равен следователю».Управляющий партнер AVG Legal Алексей Гавришев подтвердил, что имеется частичная положительная динамика: «Например, по сравнению с 2021-м, в 2022 году в отсутствие судебного решения, только на основании постановлений следователя, были проведены два обыска, то есть на один меньше». А вот что касается случаев, когда судами был разрешен обыск у адвокатов по уголовным делам, возбужденным в отношении неустановленных лиц, в которых адвокаты не имели статуса подозреваемого или обвиняемого, то по сравнению с предыдущим периодом количество таких нарушений увеличилось. И он заметил, что зачастую адвокаты, в отношении которых допускаются нарушения, довольно пассивно реагируют, а ведь все нарушения нуждаются в процессуальном ответе. «Если же никак не реагировать на допущенные нарушения, то из этого как раз и создается «порочная практика», благодаря которой суды и силовики просто закрывают глаза на допущенные нарушения». Кстати, к аналогичному выводу как раз пришли и в обзоре АП Москвы.
