Защитники поддаются на оперативные провокации

Адвокату лучше не доверять благородству тех, кто вдруг захотел помочь его клиенту. Фото с сайта www.fparf.ru

Общение с «доброжелательными свидетелями» обвинения чревато для адвокатов не только выводом из процесса, но и более серьезными последствиями вплоть до уголовного дела и прекращения карьеры. Пресловутая «оперативная провокация» – это попытка с помощью подосланных агентов поймать защитника на неаккуратном слове, чтобы потом квалифицировать ситуацию как намерение оказать влияние или давление в интересах своего клиента. И такие случаи, по словам экспертов, начинают перерастать в системную проблему. Хотя действия оперативников являются превышением служебных полномочий и даже фальсификацией доказательств, судебная и надзорная практика складывается не в пользу адвокатского сообщества.

Например, перед допросом неких свидетелей, в реальности находящихся под влиянием правоохранителей, те как бы сами идут к обвиняемому или его адвокату с «добрыми намерениями», а на самом деле для того, чтобы попытаться спровоцировать их на незаконные предложения о «правильных» показаниях следователю. Оперативники же снабжают своих агентов диктофоном и инструктируют по тактике беседы. Если провокация удается, то аудиозапись становится доказательством давления со стороны защиты. А еще такие свидетели иногда идут к адвокату якобы за консультацией, пытаясь вытянуть из него некие противоправные советы.

Цель подобных манипуляций – вывести «неугодного» и чересчур активного защитника из дела, якобы уличив его в незаконных действиях. Хотя, как ранее не раз отмечал Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), полиция может действовать под прикрытием, но «не заниматься подстрекательством». Более того, и Верховный суд (ВС) РФ тоже не раз признавал недопустимыми провокации со стороны силовиков. Скажем, в тематическом обзоре от 2021 года ВС указывает, что закон об оперативно-розыскной деятельности прямо запрещает подстрекать, склонять, побуждать в прямой или косвенной форме к совершению противоправных действий». Однако, пояснили «НГ» эксперты, на практике доводы защиты о попадании под провокационные действия остаются без внимания нижестоящих судов.

Адвокат Алексей Гавришев подтвердил, что в своей деятельности защитники могут стать жертвами оперативных провокаций. Правоохранители могут подослать свидетеля к обвиняемому или самому защитнику. Согласно же п. 1 ст. 11 Кодекса профессиональной этики, «адвокат не вправе быть советником, защитником или представителем нескольких сторон в одном деле, чьи интересы противоречат друг другу, а может лишь способствовать примирению сторон». Поэтому-то любое общение защитников со свидетелями другой стороны само по себе несет высокие риски, ведь агент, изображавший свидетеля, может заявить о шантаже, подкупе или давлении со стороны адвоката. Так как что опытные и осторожные защитники предпочитают не встречаться с людьми, которые могут иметь хотя бы какое-то отношение к процессуальным оппонентам. Если же такой встречи не избежать, подчеркнул Гавришев, самый безопасный выход из нее – выслушать свидетеля, но ни в коем случае не давать ему никаких советов. Потому что отвод адвоката от дела – это еще не самое страшное, что может случиться. Уже были прецеденты, когда заводились уголовные дела за подстрекательство свидетеля к даче нужных для клиента, то есть ложных показаний, а это означает конец адвокатской карьере. Эксперт подчеркнул, что на данный момент государство не уделяет должного внимания проблеме провокационных действий оперативников.

Как пояснил «НГ» зампредседателя комиссии Федеральной палаты адвокатов (ФПА) РФ по защите прав адвокатов Нвер Гаспарян, провокация – это подстрекательство со стороны оперативных сотрудников и их агентов к совершению лицом противоправных действий, которые он сам не собирался совершать. Эксперт подчеркнул, что ранее ВС РФ действительно разъяснял, что суды должны проверять, было бы совершено преступление без вмешательства правоохранителей, и указывал, что оперативные мероприятия должны проводиться в пассивном режиме, когда «можно наблюдать и фиксировать, а не подстрекать». Гаспарян рассказал о случае, когда такой агент, предложив обвиняемому выгодные для того показания, объяснил свой визит тем, что «это так важно, быть честным». Если же такой «заминированный» свидетель явится к адвокату и последний «заглотнет наживку», то он может быть привлечен к уголовной ответственности по ч. 4 ст. 33 и ч. 1 ст. 307 УК. Такие ситуации, по словам Гаспаряна, уже не единичны.

Учитывая обвинительный уклон правосудия, заметила адвокат МКА «Центрюрсервис» Екатерина Тютюнникова, защитники всегда должны быть начеку. Тем более что, по ее данным, судебная практика по случаям провокаций в целом складывается не в лучшую сторону: «Суды не уделяют должного внимания подобным доводам. Поэтому-то адвокат, строя стратегию защиты, должен помнить об этом и минимизировать свои риски». Как сказал «НГ» федеральный судья в отставке Сергей Пашин, подобные провокации бросают тень не столько на адвокатов, сколько на сами правоохранительные органы: «Адвокатов рассматривают не как коллег по поиску истины, а как противную сторону, причем злонамеренную, против которой любые средства хороши». При этом законодатель вроде бы прямо запретил такого рода действия в ходе ОРД, неоднократно высказывался и Конституционный суд. А тот же ВС РФ по некоторым делам даже уточнял признаки провокации, указывая, что использование человека, пусть и не принадлежащего к правоохранительным органам, но работающего как их агент, является незаконным. Так что теперь все зависит от практики, «узаконения вполне достаточно». По мнению Пашина, если бы судьи не принимали результатов подобного рода безобразий, то те со временем сошли бы на нет. «Но они сторонники чистоты судопроизводства, которую понимают как гладкость. То есть если человека обвиняют, то пусть этот процесс и идет. И хорошо, когда адвокат заявляет мало ходатайств, когда он, по сути дела, работает на следствие. Когда же защитников разоблачают, то это даже небольшая радость для людей в мантиях, чаще всего выходцев из карательных структур», – подчеркнул он. 

Пашин отметил, что и практика оперативных провокаций еще раз говорит об отсутствии состязательности в процессах, а также «о распущенности силовых структур, которые вместо того, чтобы бороться с реальной преступностью, сами создают преступников и героически их изобличают». То есть, по поговорке, ищут под фонарем, где светло, а не там, где следует: «Речь идет, по сути, о фиктивно-демонстративной деятельности, результат которой – это галочки о раскрываемости». Хотя, учиняя провокации в отношении адвокатов, силовики сами же и нарушают закон, а значит, по идее, должны нести за это ответственность – и дисциплинарную, и уголовную, «поскольку это все равно склонение к совершению преступления, пусть и в такой забавной форме». Видится здесь и фальсификация доказательств с целью создания ложных улик, короче говоря, речь идет как о должностных преступлениях, так и о преступлениях против правосудия. Но наказание за это маловероятно в условиях бездействия судов, которые по-хорошему «должны не жалеть частных определений и постановлений, когда выявляют подобные случаи». Но главное, напомнил «НГ» Пашин, что «адвоката просто выгоняют из дела, а пока он с этим разбирается, основной процесс уже прошел, его доверитель остался у разбитого корыта без защитника, которому он доверяет».