Екатерина Трифонова
Фото агентства городских новостей "Москва"
Верховный суд (ВС) не согласился с тем, что заключенные могут спокойно смотреть любимые телепередачи. Выбор подходящих каналов остается на усмотрение тюремщиков, хотя такие полномочия ФСИН и не предусмотрены законом. Это прописано в правилах внутреннего распорядка (ПВР) исправительных учреждений и специальных методичках. К ПВР, которые Минюстом были обновлены и гуманизированы, у заключенных, как оказалось, есть много претензий. Но когда из зон в центральные аппараты ведомств приходят критические сигналы, там либо делают вид, что это не их компетенция, либо начинают заниматься бюрократическими играми в виде отписок и переписок.
«Отбор администрацией исправительных учреждений видеоматериалов не нарушает прав осужденных», – решил ВС, рассмотрев жалобу осужденного из Хабаровского края. Заявитель настаивал, что раз Уголовно-исполнительный кодекс (УИК) позволяет заключенным приобретать телевизоры, а администрациям колоний предписывает еженедельно организовывать просмотр кино- или видеофильмов, то это важнее, чем некие методички ФСИН. В них запрещается показывать спецконтингенту по ТВ сцены насилия и жестокости, побеги из тюрем и т.п.
Поэтому-то осужденный и сигнализировал ВС о перегибах на местах, мол, «администрация учреждения взяла под полный контроль просмотр телепередач» и по своему субъективному усмотрению ввела ограничения по времени просмотров и каналам. В жалобе также говорилось, что все это противоречит в том числе Европейским пенитенциарным правилам и минимальным стандартным правилам ООН в отношении обращения с заключенными. Однако ВС отклонил эту жалобу, подчеркнув, что вообще-то законодательство РФ вовсе «не предусматривает право осужденных просматривать телевизионные программы по их выбору». Действующие за решеткой ПВР, дескать, предусматривают возможность просмотра заключенными общедоступных телеканалов «при наличии технической возможности». То есть на самом деле они, мол, должны радоваться, что таковая у них хотя бы иногда имеется. Тем более что оспариваемые требования являются элементом режима и «не могут рассматриваться как унижающие человеческое достоинство, причиняющие осужденному физические или душевные страдания», заключил ВС.
Это его решение в принципе было ожидаемым, ведь примерно год назад с аналогичным иском в ВС обращался осужденный из оренбургской колонии. Там, по его утверждению, «не позволяют заключенным смотреть любимые программы». При этом были приведены примеры абсурдности и произвольности запретов, под которые попадали и ТВ-шоу о животных, ведь в них тюремщиками неоднократно обнаруживались сцены насильственного и даже порнографического характера. Тогда же заключенный пытался добиться от ВС указания об увеличении времени на просмотр телевизора, поскольку многие фильмы или передачи не давали досмотреть до конца. Результат жалобы был понятен: суды, включая и ВС, не увидели нарушений в «реализации права осужденных на получение новостной и иной общественно значимой информации, а также их прав на отдых, образование и культурное развитие».
Что касается времени, то ВС давно мог бы вынести решение в пользу заключенных, сказал «НГ» федеральный судья в отставке Сергей Пашин. Однако он поддержал цензуру по соображениям об опасности тех или иных передач, такое действует и в европейских странах. При этом любые ограничения не должны быть дискриминационными, но ВС, видимо, не хочет заставлять сотрудников колоний думать головой, что-то согласовывать со своими подопечными и в целом ситуацию улучшать. «ВС не вмешивается в усмотрение тюремной администрации, если человек жалуется, то судьи отвечают одинаково: сама по себе цензура – вещь разумная, а вот как ее применять – это вашему начальству виднее. В результате даже разумные вещи на местах превращаются в произвол», – пояснил он. Пашин подчеркнул, что «тюремные начальники – становой хребет Минюста и ФСИН, поэтому, конечно, все решается в их пользу».
Еще один спор обитателей пенитенциарной системы с ней самой возник в Волгоградской области. Один из заключенных направил в центральные аппараты ФСИН и Минюста предложения «о возможности внесения в проект новых ПВР некоторых вопросов», которые, по его мнению, не нашли своего решения, а следовательно, порождают не только противоречивую практику, но и злоупотребления. Но из ФСИН обращение данного сидящего гражданина было переадресовано в территориальный орган для рассмотрения по существу. Оттуда ему пришел традиционно отрицательный ответ – мол, внесение каких-либо изменений в ПВР невозможно, поскольку «это не входит в компетенцию УФСИН». Тогда заключенный обратился в суд на незаконность такой переадресации. На уровне района судья посчитал, что внесение правок в ПВР «не относится и к компетенции ФСИН РФ». По поводу же реакции Минюста из Москвы, раз какой-то ответ все-таки был получен, то права нарушены не были, хотя это была не более чем отписка.
Однако апелляционная инстанция неожиданно встала на защиту осужденного, признав, что чиновники допустили нарушения. Волгоградский облсуд напомнил, что, несмотря на то что утверждение ПВР входит в компетенцию Минюста, ФСИН наделена полномочиями на внесение предложений по совершенствованию законодательства по тем вопросам, которые отнесены к ведению этой службы, а это в том числе и ПВР. То есть рассмотрение поступившего ФСИН обращения снизу «входило в полномочия ведомства», тогда как территориальный орган точно не наделен правом на законотворчество. И в этих обстоятельствах «у ФСИН России отсутствовали правовые основания для переадресации поступившего туда обращения». Неправомерны были и подтвержденные нижестоящим судом ссылки на имеющийся ответ от Минюста, говорится в апелляционном определении. Тем самым сотрудниками ФСИН было проявлено незаконное бездействие, нарушающее закон о порядке рассмотрения обращений граждан РФ. Облсуд обязал ФСИН рассмотреть инициативу заключенного.
Как объяснил «НГ» Пашин, в данном случае чиновники ведомств сработали на автомате. Это вообще-то стандартная технология работы с обращениями: прежде чем нижестоящий орган не рассмотрит письмо, вышестоящий к нему приступать и не будет. Короче говоря, человека решили провести по всей бюрократической лестнице, как это обычно и бывает, по формальным причинам, «содержание при этом совершенно никого не заботит». В то же время, уверен он, даже если бы центральный аппарат и принял письмо к своему производству, то все равно бы в итоге ответил, что, мол, «все это чепуха, не собираемся вносить никаких поправок». Эффективность процедур обратной связи ничтожна, потому что бюрократы и в штатском, и в форме действуют одинаково – по своему усмотрению. Ситуация же с жалобами на ПВР из-за решетки и реакция на нее властей еще раз доказывает, что все либеральные поправки «делаются не для того, чтобы людям полегче жилось, а чтобы чиновникам было удобнее».
