Заключенным обещают почистить личные дела

Тюремщики отправляют осужденных в штрафной изолятор и карцер по своему усмотрению. Фото Сергея Шахиджаняна/PhotoXPress.ru

Минюст продвигает очередную серию инициатив по гуманизации пенитенциарной системы. Например, будут модернизированы механизмы поддержания дисциплины. При хорошем поведении заключенного в течение года взыскания «сгорают», а значит, повышаются шансы на УДО, среди поощрений появляются и денежные премии. Эксперты настаивают, что позитивные инициативы не заработают, пока тюремные администрации принимают решения о наказаниях по своему усмотрению, используя их как инструмент давления.

Очередные гуманизирующие предложения Минюста направлены также на улучшение условий содержания в СИЗО и колониях. Уже разработаны поправки в Уголовно-исполнительный кодекс (УИК) и закон «О содержании под стражей». К примеру, будет увеличен размер средств, которые можно тратить на продукты и предметы первой необходимости, – 10,2 тыс. руб. вместо 7,8 тыс. Это для тех, кто пребывает в колонии, те, кто находится в ШИЗО или карцере, смогут затовариться на 6,5 тыс. руб. вместо прежних 5 тыс. Также, скажем, повышается возраст ребенка, до которого он может находиться в исправительном учреждении вместе с матерью, – с трех лет до четырех.

Одновременно Минюст уточнил, каким образом снимать дисциплинарные взыскания с осужденных, сейчас эти наказания не «сгорают», а тянутся шлейфом до конца срока. И есть масса примеров, когда нарушителям, особенно злостным, суды отказывают в УДО. В ведомстве предлагают считать человека не имеющим взысканий, если в течение года он не получил новых. Тем заключенным, которые проявят себя с положительной стороны, обещают еще и денежные премии. Все эти с виду заманчивые изменения, считают эксперты, останутся теоретическими, то есть не будут работать на практике до тех пор, пока решения о взысканиях и поощрениях по-прежнему остаются в руках только сотрудников ФСИН.

Сопредседатель Московской Хельсинкской группы Валерий Борщев уверен, что нужно не латать дыры точечными мерами, а проводить кардинальную реформу пенитенциарной системы. «Кто в дальнейшем будет решать: нарушил – не нарушил, исправился – не исправился, вел ли себя достаточно положительно? Да те же тюремщики, которые сегодня используют взыскания как механизм давления на заключенных. И до сих пор нет четко прописанных критериев, что конкретно считается нарушением, а потому на местах все упирается в коррупцию, личную неприязнь и т.п.», – сказал «НГ» правозащитник. Чиновники, по его словам, прекрасно понимают цену своим инициативам, но «им надо создать картинку, что есть движение в направлении гуманизации» и после выхода России из Совета Европы.

Однако будут лишь иллюзия и бутафория либо не более чем отдельные положительные случаи для той же отчетности, саму систему все это никак не изменит, считает Борщев. То есть заключенные останутся в полной власти тюремщиков, которые по-прежнему решают даже медицинские вопросы: к примеру, человек уже умирает, а они еще думают, отправлять ли его в горбольницу. И он настаивает, что законы можно корректировать, но корень зла в их применении. Он напомнил о печальном опыте с законом об Общественных наблюдательных комиссиях, когда «на бумаге правовая основа сохраняется, а в реальности – нулевой эффект от нее и ее полное разрушение». Скажем, заметил Борщев, в документе Минюста говорится об увеличении с 4 до 5 кв. м нормы площади в исправительных центрах на одного осужденного к принудительным работам, а еще им разрешат проживать с семьей в тех же муниципалитетах, где эти центры находятся. Однако все упирается в то, как будут читать это предписание на местах. В нынешних правилах внутреннего распорядка говорится, что осужденный может проживать «вне учреждения». Но если просто допишут – «с семьей на арендованной или собственной жилой площади», то это позволит отказывать в вольном поселении тем, у кого нет семьи.

Как сказал «НГ» федеральный судья в отставке Сергей Пашин, послабления – это неплохо, но «чем больше усмотрения у чиновников на возможность реализовать тот или иной инструмент, тем больше коррупционная составляющая». Кстати, суды сейчас имеют предписание учитывать при решении вопросов об УДО все взыскания, которые налагались в течение срока содержания. То есть если «заранее не согласовать механизм с судами, то он так и повиснет в воздухе», поскольку им указ не ФСИН, а Верховный суд, который определил порядок дел по УДО. Да и вообще до тех пор, пока начальство СИЗО или колоний самостоятельно накладывает взыскания и объявляет поощрения, ничего и не может измениться. Скажем, в Америке, напомнил Пашин, хотя дисциплинарные взыскания и в компетенции начальника тюрьмы, но назначаются они в порядке слушаний, например, с возможностью участия адвоката заключенного. В Британии взысканиями занимается мировой судья. Что же касается денежных поощрений, то тут может получиться так: осужденному выписывают премию, он расписывается за получение, а по факту ее получат тюремщики. И кто это проконтролирует? Либо деньги будут выдавать активистам, которые помогают оперативникам «разрабатывать» заключенных, то есть выбивать из них показания или склонять к сотрудничеству.

В целом, заметил Пашин, пенитенциарная система просто не готова гуманизироваться хотя бы потому, что для нее важнее другие показатели. Начальству важно поддерживать дисциплину, выполнять производственные планы, за гуманизацию же они орденов не получат. То есть системе для гуманизации нужны будут люди, ориентированные на прогрессивные подходы к работе. Например, правозащитники не раз выступали за восстановительное правосудие, чтобы в колонии допускали не только официальных лиц, но и посредников, которые могли бы мирить заключенного с пострадавшим - и это сказывалось бы на условиях пребывания человека в колонии. На Западе так делают, да и у нас президент еще в 2020 году велел распространить подобную схему на несовершеннолетних, но ничего дальше слов не продвинулось. Короче говоря, подобные инициативы Минюста должны сопровождаться серьезными кадровыми изменениями. Пока же чиновники показывают общественности и вышестоящему начальству: работа идет, рука лежит на пульсе. «Понятно, что у ведомства есть утвержденный план законодательной деятельности. Но подсчитан ли эффект от изменений, где эти научно-исследовательские подразделения, которые, к примеру, на опытных площадках доказывали бы работоспособность своих предложений?» – подчеркнул Пашин.