Конституционный суд не расслышал жалоб иноагентов

Правозащитников, статуса иноагента не имеющих, но причастных к таким НКО, система отвергает. Фото со страницы Общественной палаты Калужской области в «ВКонтакте»

Конституционный суд (КС) подтвердил, что недопуск некоммерческих организаций (НКО) и других объединений, имеющих статус иноагентов, к выдвижению кандидатов в общественные наблюдательные комиссии (ОНК), не противоречит Основному закону. Заявители пытались доказать, что данные правовые нормы являются дискриминационными для большого числа правозащитников. Но КС решил: действующий запрет никого ни в чем не ущемляет потому, что установлен в рамках законодательства об иноагентах, уже не раз признанного соответствующим Конституции.

Жалоба в КС была на неконституционность ч. 3 ст. 10 закона ФЗ-76, которая, как было указано в иске, «без разумной причины» лишает выдвиженцев от НКО-иноагентов права участвовать в формировании ОНК. КС отказал в принятии жалобы, указав, что права каждого на объединение и свобода деятельности общественных объединений не являются абсолютными потому, что могут быть ограничены федеральным законом. Это общее правило в данном отказном определении КС интерпретировано таким образом: мол, действующее регулирование «не выходит за пределы дискреции федерального законодателя и не создает каких-либо препятствий для осуществления НКО деятельности в сфере защиты или содействия защите прав и свобод человека». А значит, оно и «не может рассматриваться как нарушающее указанные в жалобе конституционные права заявителя».

Как напомнили эксперты «НГ», изначально закон об иноагентах вроде бы как задумывался для другого – государство хотело сделать деятельность организаций с зарубежным финансированием более понятной и прозрачной. При этом власти, в том числе на самом верху, неоднократно подчеркивали, что никаких ограничений для иноагентов это не влечет. Сперва формально это было так, но в последние пару лет ситуация изменилась. Например, на самом деле иноагенты сегодня не могут участвовать в избирательных кампаниях и референдумах, но не как кандидаты, а в виде организаторов, спонсоров или наблюдателей. По поводу же участия НКО-иноагентов в ОНК просто введен прямой запрет для юрлиц с таким статусом.

Как сказал «НГ» сопредседатель Московской Хельсинкской группы (МХГ) Валерий Борщев, речь, судя по всему, идет о сознательной политике удушения гражданского общества: «Какие сегодня организации признают иноагентами? На мой взгляд, лучшие, известные своей деятельностью и доказавшие эффективность». Он подчеркнул, что правозащитники вынуждены были брать зарубежные гранты, чтобы выживать, не имея поддержки от властей РФ. При этом сам термин «иноагент», заметил Борщев, совершенно произвольный. И когда-то допускалось, что ярлык иноагента осложнит таким НКО максимум только отчетность, но не скажется на их правах и возможностях. «Однако когда впоследствии эти организации начали дискриминировать, это уже стало произволом и абсурдом», – заметил он, поскольку в результате «достойных правозащитных организаций, до сих пор не признанных иноагентами, осталось крайне мало».

Поэтому-то многие правозащитники, которые неоднократно доказывали свою эффективность, не сумели стать членами ОНК просто из-за причастности к НКО-иноагентам. Причем некоторые из них попытались попасть в ОНК обходными путями, например, выдвигаясь далекими от правозащиты структурами, которых нет в реестре Минюста. Однако и «этот прием оказался не всегда успешен», признал Борщев, поскольку реальные правозащитники так или иначе, по его словам, находятся на карандаше у чиновников, так что «от какой бы НКО они ни выдвигались, их все равно не утверждают». Да многие организации и сами не готовы выдвигать таких кандидатов, сотрудничающих или раньше сотрудничавших с иноагентами. Мол, там боятся, что за пособничество их «заклеймят следом», так как знают, «насколько недоброжелательно к таким относятся наши власти». В результате, подтвердил Борщев, в новые составы ОНК не попали те, кто имеет реальный опыт настоящего общественного контроля.

Президент центра социальных и политических исследований «Аспект» Георгий Федоров полагает, что отказ представителям НКО и других организаций-иноагентов выдвигаться в ОНК «идет вразрез с принципами независимого контроля за соблюдением прав человека в местах лишения свободы». Маркировка иноагентов, согласился он с заявлениями властей, не должна применяться с целью ущемления кого-либо в правах. Он подтвердил, что данная норма официально преследовала иную цель – сделать деятельность лиц и организаций, получающих финансирование из иностранных источников, прозрачной для государства и общества. «И это вовсе не означало, что они не могут принимать активного участия в работе институтов гражданского общества в России», – заметил Федоров.

Член МХГ Илья Шаблинский констатировал, что процесс ограничения прав тех организаций, которые действительно могли бы обеспечить эффективный контроль за исправительными учреждениями, продолжается. Печально, что «в него по-прежнему вовлечен и КС». Например, в 2014 году в КС был процесс, в котором он и сам участвовал, когда целый куст исполняющих функции иноагентов требовал защитить их права. И тогда КС настаивал, что наличие статуса иноагента «ни в коем случае не может означать ограничение прав этих НКО». А теперь высшая инстанция «отступила от собственной правовой позиции, попросту стараясь не замечать тех ограничений, о которых сама же ранее и говорила». Именно правозащитные организации, которые до сих пор осуществляли присмотр за положением граждан в пенитенциарных учреждениях, напомнил Шаблинский, массово от этого отстраняются: «Таким образом, возможности общественного контроля за структурами ФСИН сводится к нулю. Это очень опасная и тревожная тенденция».

По мнению гражданского активиста Алексея Егоркина, «государство для своей устойчивости просто обязано предоставлять условия для становления гражданского общества». И поэтому недопуск в ОНК представителей тех организаций, которые признаны иноагентами, является «деструктивным фактором»: «Оставим за скобками то, как у нас на практике присваивается статус иноагента тому или иному субъекту права. Но даже если принять факт, что таковые действительно финансируются из источников, не подконтрольных государству, то можно предположить, что и действовать данные структуры будут без оглядки на госзаказ «не выносить сор из избы». Да, пусть и предвзято, и с выпячиванием единичных фактов, но такие члены ОНК будут выявлять нарушения, а не замалчивать их именно там, где права человека и гражданина легко нарушить практически безнаказанно».