В СИЗО и колониях – своя мобилизация

Обычные консервы становятся для заключенных запретным плодом. Фото с сайта www.fsin.gov.ru

Заключенные стали жаловаться, что в соответствии с новыми правилами внутреннего распорядка (ПВР) в колониях запрещают консервы. Для заключенных это важный продуктовый запас. По словам правозащитников, обновленный Минюстом документ предусматривает улучшение условий содержания, но его не в пользу граждан трактуют администрации. Например, из СИЗО теперь непросто попасть в храм, а самим священникам – в изоляторы.

В правозащитные организации поступают сообщения, что с недавних пор заключенным запретили приобретать консервы. В старых ПВР говорилось, что нельзя иметь при себе в колонии «изготовленные из стекла, керамики и металла предметы», но при этом с оговоркой, что можно «консервированные продукты в металлической таре».

В новой редакции ПВР такого нет. «Запрещены колюще-режущие и остроконечные предметы, в том числе предметы и тара, изготовленные из стекла, керамики и металла (за исключением щипчиков для ногтей без колюще-режущих элементов и пилочек, алюминиевых ложек, кружек, тарелок)», – говорится в данном документе. И консервы уже начали исчезать с полок тюремных магазинов, их запрещают в посылках, а заключенным предложена дорогая альтернатива – консервированные продукты в фольге. Как сказал «НГ» сопредседатель Московской Хельсинкской группы (МХГ) Валерий Борщев, в колониях консервы всегда были востребованным предметом как некий запас в случае скудости или нехватки официального рациона. Сам он уверен, что это не какая-то ошибка Минюста из-за невнимательности, а «сознательное ущемление прав», поскольку система, «как и прежде, ориентирована на запреты». То есть обновленные ПВР действительно частично развернуты в сторону смягчения, но их применение «за счет широких трактовок, напротив, ухудшилось, на местах их используют против людей».

Член Адвокатской палаты Москвы Александр Иноядов подтвердил, что, несмотря на декларируемые улучшения, ПВР, действующие с июля 2022 года, все-таки «не гарантируют практической реализации всех установленных ими же стандартов». И в ряде случаев они, наоборот, расширяют ограничения, а также содержат в себе противоречия. В отношении СИЗО ПВР тоже не выглядят однозначными. Например, говорится, что запрещаются продукты питания, расфасованные в железную либо стеклянную тару, которые «требуют тепловой обработки». По словам Иноядова, на этот счет нужны официальные разъяснения, а в противном случае очевидно, что администрации учреждений смогут произвольно такую норму трактовать.

Из СИЗО, сообщили «НГ» правозащитники, им поступают и жалобы совсем иного рода – арестанты возмущены, что их месяцами не выводят в храмы. Более того, по информации снизу, в некоторых изоляторах встречи со священником приравняли к свиданиям, для которых требуется разрешения следователя. По словам Борщева, это «абсолютно незаконное ограничение и нарушение конституционного права на свободу совести». Он напомнил, что в 90-х – начале 2000-х те священники, которые входили в составы ОНК, сами рассказывали, что «сан дает им больше полномочий, чем мандат наблюдателя». Но Борщев подтвердил, что пусть и в смягченном формате, но представители церкви все же доносили до правозащитников информацию о попрании прав арестантов. Видимо, отсюда и появилось стремление ограничить это общение, что, по его мнению, вписывается в общую концепцию борьбы с общественным контролем. Хотя это, конечно, пока не поголовное явление, а скорее местечковые злоупотребления. Однако обитателям СИЗО положены два свидания в месяц, а их ставят перед выбором – общение либо с семьей, либо с духовенством. Кроме того, на практике свидания часто рассматриваются как некая привилегия, полагающаяся за сотрудничество со следствием или даже признание вины. Еще один представитель МХГ – Илья Шаблинский – подтвердил «НГ», что тюремщики уже не хотят чувствовать никакого общественного контроля над собой. А потому и исключают все, что сколько-нибудь усложнит их работу, и все, что требует хотя бы каких-то от них усилий для реализации прав человека за решеткой.

Юрист Андрей Лисов связал истории об интерпретации ПВР в худшую для людей сторону и об ограничениях на общение со священниками с внутренней ситуацией в пенитенциарной системе, где, похоже, начинается своя мобилизация. «Заключенным явно показывают, что их место сегодня – на фронте. С теми же, кто не понял, администрация будет разговаривать по-свойски», – заметил он. С другой стороны, меры против консервов имеют и практическое значение: «Люди, пробывшие долгое время в исправительных учреждениях, изобретательны. Стекло, керамика, металл – это потенциально опасные предметы, из которых может изготовляться оружие». Поэтому, подчеркнул Лисов, сложно однозначно утверждать, что здесь попираются права осужденных. Тем более что, согласно ПВР, консервы в фольге доступны для покупки и передач, а то, что «большинство не может позволить себе их купить, по мнению администраций, эта проблема самих арестантов». И он уверен, что ни коллективные письма осужденных, ни усилия правозащитников не будут иметь никакого эффекта: «Это новая реальность, в которой мы живем. Государство управляет всем, в том числе в мелочах. И государство устами администраций говорит: выполняй правила или будет плохо».

Как пояснил «НГ» юрист AVG Legal Кирилл Орехов, после того как Минюст обновил ПВР колоний и изоляторов, среди их обитателей действительно возникло массовое недовольство. В некоторых колониях полностью запретили консервы, ввели запрет на посещения с воли с вещами и продуктами совокупным весом свыше 20 кг, хотя сам Минюст уже разъяснял, что 20 кг полагается на каждого человека. Однако проблема со священниками с новыми ПВР никак не связана, по его словам, она объясняется просто: «В стране переизбыток заключенных, а у церкви, наоборот, не хватает служителей».