С Дарьей Дугиной простились только как с журналистом

Александр Дугин сказал на панихиде, что его дочь «погибла за Россию на фронте, и фронт этот – здесь». Фото Reuters

Прощание с Дарьей Дугиной, журналисткой и дочерью общественного деятеля Александра Дугина, погибшей в результате покушения, прошло во вторник в телецентре «Останкино». Отдать дань покойной пришли коллеги Дугиной, но были и представители политического руководства страны, хотя и не самого высокого ранга. Звучали заявления об ответственности Киева в убийстве журналистки и обещания победы в специальной военной операции (СВО) в Донбассе.

Чтобы попасть на церемонию гражданской панихиды в телецентр «Останкино», нужно было пройти тройную проверку безопасности. Здание было оцеплено сотрудниками полиции и росгвардейцами. К 10 часам утра в коридорах телецентра скопилась внушительная очередь желающих проститься с Дарьей Дугиной. Требовалось примерно полчаса, чтобы попасть в траурный зал, едва ли не наполовину заполненный тележурналистами, выставившими частокол телекамер. Очередь иссякла только спустя полтора часа после начала церемонии.

В речах, которые звучали у гроба покойной, отмечали прежде всего журналистскую работу Дарьи. Полномочный представитель президента в ЦФО Игорь Щеголев вручил родителям Дугиной орден Мужества, которым наградил погибшую президент Владимир Путин. Полпред заявил: заказчики убийства считали, что Александр Дугин «вхож в кабинеты» руководства России, и, по мнению чиновника, сами себя напугали этим. Из речи полпреда можно было сделать вывод, что эти убеждения Киева несколько преувеличены. Да и в других выступлениях говорилось прежде всего о работе Дугиной в качестве журналиста в Донбассе, в частности о ее репортажах с «Азовстали» в Мариуполе. По версии большинства выступавших, именно своей репортерской деятельностью Дарья записала себя во враги Киева.

В чем, кажется, не сомневался почти никто из выступавших, так это в том, что заказ на преступление поступил из Киева. Напомним, именно такова официальная версия следствия, обнародованная ФСБ. Все повторяли друг за другом, что ответом на смерть Дугиной должна стать победа в СВО. Лидер партии ЛДПР и депутат Леонид Слуцкий завершил свою речь словами: «Одна страна, один президент, одна победа!» Другой народный избранник, лидер «Справедливой России» Сергей Миронов заявил, что Дарья «боролась с фашизмом, и фашизм ее уничтожил». Некоторый диссонанс в это единодушие внес художник Сергей «Африка» Бугаев, получивший известность после исполнения главной роли в перестроечном фильме «Асса». Он вдруг выразил сомнение, что за убийством Дугиной стоит Киев.

Сам Александр Дугин тоже произнес несколько слов о дочери, во время церемонии он принимал соболезнования от множества людей. Обращало на себя внимание, что рядом с родителями погибшей все время находился Константин Малофеев, предприниматель и основатель телеканала «Царьград», с которым сотрудничала Дугина. Кажется, он и был главным распорядителем церемонии. Вообще среди скорбящих мелькало много лиц, знакомых зрителям по различным ультрапатриотическим и клерикальным медиаресурсам. Были также байкеры с православной и сталинистской символикой, представители движения «Сорок сороков» и, конечно, люди с символикой «Евразийского союза молодежи». В середине нулевых годов это движение приобрело некоторое влияние и даже стояло у истока «Русских маршей» на 4 ноября.

От духовенства РПЦ присутствовал управделами Московской патриархии и патриарший викарий митрополит Дионисий (Порубай). Священнослужитель провозгласил «вечную память невинно убиенной рабе Божией Дарье».

Пока шла церемония, поступали информационные сообщения, свидетельствующие о возможном уже скоро обострении обстановки в Украине: обращение к американцам покинуть территорию страны, бомбардировки Донецка, предположения о возможном возобновлении контактных боев на линии соприкосновения в Донбассе. Однако происходящее в телецентре «Останкино» не подтверждало предсказания некоторых политологов, что Дарью Дугину объявят некой «сакральной жертвой» для оправдания эскалации противостояния в Украине. Патриотические и воинственные речи действительно велись, но их тональность не нарушала скорбный и церемониальный характер происходящего в зале прощания.