Оправдательные приговоры не вписываются в систему

Народным заседателям в судах выделено особое место, но не всегда почетное. Фото с сайта www.sudrf.ru

Верховный суд (ВС) РФ опять напомнил всей системе, в каких случаях состав присяжных считается незаконным, и еще раз запретил неясные, то есть противоречивые или сложные, формулировки в опросных листах для них. Данные проблемы обсуждаются годами, но никак не разрешаются. По мнению экспертов, возможно, искусственно – ведь как раз по этим основаниям чаще всего и отменяют оправдательные приговоры. Так что граждане уже начинают побаиваться представать перед народными коллегиями. Между тем российская Фемида игнорирует более значимые пробелы вроде запрета защите критиковать следствие и выдвигать свою версию рассматриваемого преступления.

ВС РФ в очередной раз подчеркнул, что формулировки вопросов, которые ставят перед присяжными, во-первых, должны быть им ясны и понятны, а во-вторых, позволять «учесть позиции как стороны обвинения, так и стороны защиты». Также специально уточняется, что «не допускается и некорректная постановка вопросов, которая изначально предполагает наличие противоречий между любыми ответами на них». Вместе с тем в этом частном определении ВС указано и на то, что сокрытие кандидатом, вошедшим в коллегию, информации о работе в органах исполнительной власти «само по себе является основанием для отмены приговора».

При этом только в июне в ВС была принята новая редакция постановления пленума, где отмечалось, что сокрытие присяжным какой-то информации «не является гарантированным поводом отмены приговора», если это не сказалось на его объективности и беспристрастности. Как напомнил «НГ» федеральный судья в отставке Сергей Пашин, в июньском постановлении ВС только для виду постарался «решить вопрос демократично», но на самом деле оставил широкую лазейку для судейского усмотрения. А потому на местах сохранится прежняя практика, которая там уже наработана. Дело в том, что вопросы, связанные с законностью составов присяжных и содержанием опросных листов, поднимаются регулярно, а стало быть, в судебной реальности ничего не меняется. То есть «сплошь рядом судьи действуют по своему усмотрению», но, как правило, именно таким образом, чтобы не ссориться с правоохранительными органами.

Например, по поводу опросников на пленумах ВС говорится с 90-х годов, но до сих пор не стало ясно: а какие же термины считать непонятными? «Сам ВС как-то договорился до того, что термин «умышленное убийство» не понятен присяжным, так как это чисто юридическая терминология. Однако в своих частных определениях ВС зачастую высказывает противоположную позицию – дескать, это речевой обиход», – пояснил «НГ» Пашин. По его мнению, такая непоследовательность, а следовательно, разнобой в судах «играют на руку карательным структурам». Напомнил он и о том, что вот Конституционный суд еще в 2020 году разрешил подсудимым говорить перед присяжными, что преступление совершил другой человек, а пленум ВС подтвердил эту позицию лишь в июне 2022-го. При этом все равно «нижестоящие суды, да и сам ВС при рассмотрении конкретных дел, продолжают настаивать, что защитнику такие вещи непозволительны».

Что же касается незаконных составов коллегий присяжных, то это довольно распространенная проблема, которая тоже так долго не решается, что даже складывается впечатление о какой-то намеренной зловредности кандидатов, зачем-то постоянно обманывающих суды. На самом же деле, подчеркнул Пашин, сама судебная система и не спешит исправить это положение. Например, списки кандидатов формируются небрежно: раньше их составляли на год, а теперь – на четыре, так что за это время многие потенциальные кандидаты становятся «неподходящими». Однако их перед процессом практически не перепроверяют, ведь это дополнительные хлопоты, которые усиливают неэффективность процедур по отбору присяжных.

Кстати, этот институт в обществе никак не популяризируется, а заседатели, хотя они и получают около 500 руб. за день участия в процессе, могут не получать этих гонораров месяцами. Сами же процессы чаще всего затягиваются – и у некоторых присяжных начинают возникать сложности с работодателями. Так что на чистоту отбора сплошь и рядом внимания не обращают и потому, что на самом деле желающих вступать в коллегии немного. Но самое главное, по словам Пашина, что «нельзя поручиться, что работает именно генератор случайных чисел», поскольку стороны, прежде всего защита, не участвуют в отборе. Из-за этого не исключен и намеренный подгон нужных кандидатов, то есть «кого-то намеренно добавляют, чтобы потом иметь повод обвинить состав в незаконности». Не говоря уже о том, что отдельные присяжные, как уверяет Пашин, работают на силовые структуры в порядке оперативного сопровождения процессов. А вот сторона обвинения, конечно, заранее знает подноготную каждого из присяжных, оставляя это козырем на случай ходатайства об отмене оправдательного приговора.

Иногда, правда, бывает и так, что присяжные сами по себе оказываются дезориентированы. Например, их спрашивают – привлекались ли к уголовной ответственности? Человек, которого когда-то, может быть, и задерживали, но при этом не судили, считает, что он не привлекался. А потом выясняется, что ведь он солгал суду. Потому что логика тех, кто его спрашивал, другая – раз человека задерживали, то, значит, он может иметь зуб на правоохранительную систему, а следовательно, назло ей оправдать подсудимого. Или еще спрашивают о судимых родственников, но всех ли человек знает и помнит, «а потом выясняется, что двоюродный племянник был судим». По словам Пашина, «каучуковые» формулировки и всякие двусмысленности – это тоже средство для того, чтобы подставить присяжного».

С одной стороны, все это легко можно было бы решить, но с другой – когда судебная власть превратилась в придаток правоохранительных органов и не готова выйти из этого состояния, проще обсуждать одни и те же искусственно созданные проблемы, лежащие на поверхности. Между тем более важные вещи, как правило, выпадают из поля зрения российской Фемиды. К примеру, напомнил Пашин, это преследование адвокатов за риторические заявления, которые расцениваются как незаконное воздействие на присяжных. Были случаи, когда защитникам запрещали ссылаться на судебную статистику, а речь шла о фактах преследования невиновных, поскольку это якобы нарушает пределы судейского разбирательства. Или, скажем, юристы до сих пор не понимают, почему в судах присяжных им не дают развивать другие версии событий. Отдельные противоположные прецеденты в принципе имеются, но большинство судов продолжает настаивать, что обсуждаться должно лишь то, что находится в рамках обвинения. И вообще в каких-то регионах защите позволяют использовать во вступительном и заключительном словах схемы, графики и диаграммы, в каких-то – ни в коем случае. Как заявил «НГ» Пашин, «это все близорукие и неправовые подходы».

Тем не менее они продолжают множиться, а большинство разъяснений ВС годами крутится вокруг одного и того. А где четкие определения либо решения, например, по запрету критиковать действия правоохранителей, «когда защитник пытается выяснить обстоятельства получения доказательств, а ему говорят, что это процессуальный вопрос»? ВС игнорирует эту ситуацию в качестве реальной проблемы, как и тот факт, что повсеместно адвокатам не разрешают ставить частные вопросы, которые могут смягчить приговор. Иезуитством Пашин назвал случаи, когда защите прямо не позволяют переходить к другой версии. Скажем, адвокат требует поставить вопрос о превышении его клиентом необходимой обороны, а ему отказывают только потому, что до этого он говорил о несчастном случае – мол, потерпевший, получив отпор, сам упал и ударился головой. «Или возьмем пребывание обвиняемых в суде в клетках или «аквариумах», что является жестоким обращением, хотя ВС делает вид, что это не его проблема, а компетенция ФСИН», – напомнил Пашин.

Он настаивает, что «сытое сознание судей ВС не обращается к реальным мукам живых людей», что только мелкие вопросы выходят на первый план, а реальные системные пороки не производят впечатления на высшую инстанцию. Поэтому неудивительно, что и обвиняемые, да и сами защитники, стали бояться выбирать суд присяжных. Поскольку там их сначала ограничивают самым безобразным образом, потом «роняют» оправдательный вердикт, а в обвинительном прописывают максимальный срок лишения свободы.