Екатерина Трифонова
Трудовых мигрантов ожидают углубленные проверки на профпригодность. Фото агентства «Москва»
Госорганы стали опять предлагать различные меры по ужесточению требований к мигрантам. Например, изменить порядок тестирования гастарбайтеров по русскому языку – ввести дополнительное устное собеседование. Есть и инициатива проверять приезжую рабсилу на знание техники безопасности. Эксперты «НГ» считают, что кроме роста коррупционных поборов это может привести и к тому, что еще больше иностранных граждан (ИГ) будут уходить в нелегалы. Настоящее решение проблемы – это трудовые визы, которые стимулируют адаптационное обучение еще до приезда в РФ и станут фильтром миграционных потоков.
В Минобрнауки уже предлагают обязать гастарбайтеров сдавать не только письменный тест, но и подтверждать знание русского языка в устной форме. Ныне это требование распространяется лишь на ИГ, претендующих на временное проживание в РФ или на получение вида на жительство. Чтобы избежать коррупционных проявлений, на видео будут снимать все собеседование, а не только первые 10 минут, как сейчас.
О повышении качества трудовых ресурсов думают и законодатели. Скажем, у депутатов Госдумы среди прочих есть такая идея: доучивать гастарбайтеров уже после трудоустройства силами их профсоюзов, национальных культурных автономий и при поддержке местных органов власти РФ. Есть и предложение в рамках общей политики по адаптации мигрантов – усилить ее через переэкзаменовки ИГ, причем не только по языку, но и, к примеру, по технике безопасности в соответствующей производственной сфере.
Однако, сказал «НГ» эксперт по трудовой миграции Асилбек Эгембердиев, из таких инициатив ничего, кроме «коррумпированности и застоя», не выйдет. Часть приезжих решат вообще не ходить на тесты, тем более что работать в России можно и втемную, а это, конечно, не добавляет ни безопасности, ни налоговых отчислений. Другие мигранты поступят по принципу школьников: сдал и забыл. При этом комплексной адаптацией и интеграцией приезжих власти не занимаются сейчас и не будут дальше. Гастарбайтеры, напомнил Эгембердиев, едут в РФ работать, а не тратить время на учебники. И он напомнил, как в середине 2010-х годов на базе библиотек создавались некие центры толерантности для обучения ИГ русскому языку и истории страны, но «загнать мигрантов в библиотеки не удалось». Работодатели и подавно не станут заниматься просвещением гастарбайтеров, а потому, уверен эксперт, те должны приезжать в Россию уже подготовленными.
И сам Эгембердиев выступает за введение трудовых виз, чтобы странам исхода пришлось открывать курсы, проводить отборочные конкурсы потенциальных выездных работников: «В 2016-м на базе РГСУ в киргизском Оше создали специальные курсы подготовки мигрантов, спонсируемые Русфондом. И молодежь туда активно шла, эксперимент был признан удачным, но его финансирование прекратилось». Так что теперь из Средней Азии в Россию едут «абсолютно неподготовленные и не знающие язык» люди, которые либо сразу идут в нелегалы, либо превращаются в криминальные элементы.
Гражданский активист Алексей Егоркин подтвердил, что обучение и тестирование гастарбайтеров на знание русского, истории и законодательства нужно было бы проводить еще до их приезда в РФ. «Не сдал тест – просто не приедешь в статусе трудового мигранта. Въехал как турист, а по факту начал работать – ответишь по закону», – пояснил он. Что же до опасений, что все утонет в коррупционных схемах, то Егоркин уверен, что это решаемо «путем максимального обезличивания контактов при тестировании», а в век цифровых технологий такое не проблема. Он настаивает, что необходимо и проведение регулярных переаттестаций для мигрантов, но при этом «никаких контактов с национальными диаспорами», чтобы «не плодить анклавов и не получить в перспективе сепаратистские настроения, давление на властные структуры». Короче говоря, мигрант должен получать помощь от государства, а «не от «решальщиков» из диаспор и непонятных профсоюзов».
Как сказал «НГ» директор АНО «Академический альянс» Михаил Бурда, сегодня внешняя миграция в Россию на 80% из Узбекистана, Таджикистана и Киргизии. Приезжих становится все больше, а русский язык они знают все хуже, но «сами мигранты в этом не особо и виноваты». Потому что выдавливание русского языка из повседневной жизни давно стало трендом на постсоветском пространстве – где-то явно, где-то латентно. Это сокращение часов в школах, исчезновение русской речи из повседневного общения, мифы о русском империализме и оккупации. «Тем, кто приезжает в Россию, – в основном 20–30 лет. Они родились и выросли в своих государствах, не изучали русского в школе в большом объеме и тем более не использовали его как язык межнационального общения у себя на родине», – напомнил Бурда. В результате в РФ есть несколько миллионов человек, среди которых многие практически не говорит по-русски. А раз так, то заниматься их адаптацией, а тем более интеграцией вряд ли удастся.
И хотя в законе есть требования об обязательном тестировании на знание русского языка, процедура обходится, а сертификаты продаются и покупаются. То есть она требует совершенствования и непременной видеофиксации. «Но мигранты разные, и уровень владения языком тоже должен разниться. Для работы в такси, сфере услуг – один, на стройке – другой», – заметил эксперт. И плохо, что у гастарбайтеров нет стимула для изучения языка: «Можно было бы рассмотреть идею о зависимости стоимости патента от уровня владения языком. Отлично говоришь по-русски – получи скидку, продление сроков и т.д. Но не надо и про кнут забывать. Купил поддельный сертификат – поехал домой, потому что закрыт въезд на пять лет». По мнению Бурды, миграционная политика РФ слишком долго шла по пути унификации, а нужна дифференциация: «Если мигрант квалифицированный, знает русский язык, востребован на рынке труда, то – добро пожаловать. Если не знают и трех слов, не имеют профессии, то, может быть, они и не нужны здесь в таком количестве?»
Лидер движения «Гражданская солидарность» Георгий Федоров уверен, что «без четкой политики большинство мер, предлагаемых законодателями для контроля миграционных потоков, носят формальный характер, не решают системных проблем». И неверно думать, что в нелегальную зону гастарбайтеров уводят трудности с какими-то экзаменами или проверками: «В первую очередь в этом заинтересован крупный бизнес, который, по сути дела, не несет за это никакой ответственности». Но если за каждое правонарушение со стороны ИГ административную и уголовную ответственность в равной степени будет нести и работодатель, обеспечивавший ему «крышу», то тогда число желающих иметь дело с нелегалами поубавится. Федоров вообще уверен, что надо уже на законодательном уровне обеспечить всех гастарбайтеров теми же правами, которыми обладают граждане России при устройстве на работу. Брать нелегалов бизнесу станет попросту невыгодно, зато иностранцы, которые трудятся в соответствии с действующими правилами и имеют все необходимые документы, будут защищены от эксплуатации.
