Екатерина Трифонова
Власти обещают гражданам более комфортные автозаки. Фото Павла Каравашкина/PhotoXPress.ru
Задержанных граждан вскоре станут развозить по отделам полиции в автозаках с кондиционерами и туалетами. Это не первое и не единственное обещанное улучшение в русле якобы нарастающей гуманизации правоохранительной и пенитенциарной систем. По факту же мало что меняется, поскольку в ведомственных приказах, регулирующих применение самых либеральных норм, те либо изменяются, либо вообще подменяются удобными силовикам правилами. И на такие документы все чаще ставят гриф «для служебного пользования» (ДСП). Но если гражданин не может узнать их содержания, чтобы потом оспорить, то это означает, что из субъекта права он превращается в его объект.
О новых автозаках на днях сообщила московский омбудсмен Татьяна Потяева в выступлении перед Мосгордумой. И она подчеркнула, что так будут все «комфортные условия доставки людей». Как напомнили «НГ» правозащитники, эти изменения проводятся в русле давнишних обещаний Минюста о гуманизации силовой госсистемы, в частности СИЗО и колоний. Их обитателей, например, ожидают новые правила внутреннего распорядка, где заметно много послаблений и бытовых улучшений – холодильники и телевизоры в камерах, возможность чаще ходить в душ и пр.
Но все это, настаивают правозащитники, лишь иллюзия изменений, потому что по факту их можно будет вводить и применять крайне выборочно. Более того, как выяснила «НГ», уже сейчас гуманизация нивелируется через ведомственные приказы и другие акты. Скажем, значительная часть документов Минюста, которые детально прописывают требования в отношении заключенных, отнесена к служебной информации ограниченного распространения. Среди них – регламент применения физической силы и спецсредств к арестантам, стандарты этапирования граждан, порядок проведения внутритюремных обысков. У правозащитников нет доступа к этим бумагам, так что для них проблематично оценить правомерность того или иного решения силовиков, чтобы понять, было ли злоупотребление.
Вот, например, личный досмотр осужденных регулируется неким приказом Минюста от 2015 года под грифом ДСП – и до сих пор непонятно, какие же это виды обыска, когда и в каком порядке они проводятся, есть ли какие рамки у полномочий тюремщиков? Есть также попытки жаловаться на неопубликованный акт, регулирующий условия транспортировки под конвоем, но этот документ ДСП для заключенных, заявляющих о нарушении их прав, недоступен, так что суды оценивают лишь формальное соблюдение теоретических правил. Как пояснил «НГ» сопредседатель Московской Хельсинкской группы (МХГ) Валерий Борщев, порядок «засекречивания» документов ведомств не регламентирован, а ситуация из-за растущего ДСП-произвола осложняется с каждым годом: «Если в 90-х сокрытых актов было мало, то сейчас они множатся в геометрической прогрессии».
К примеру, еще лет 10 назад в СИЗО «Лефортово» члены Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) проходили свободно и даже с мобильными телефонами, напомнил Борщев. Теперь же их подвергают тщательному обыску и изъятию гаджетов. Хотя все это, по его словам, «абсолютно незаконная вещь». На самом деле наблюдателей не должны досматривать при проходе в исправительные учреждения и следственные изоляторы, но об этом говорится лишь в ведомственном приказе с пометкой ДСП. В результате сотрудники спокойно игнорируют законный статус членов ОНК, а на претензии, вот есть же документ, отвечают: не имеете права ссылаться на документ, к которому у вас нет официального доступа. «И если в Москве бывает по-разному – когда и обыск с пристрастием, а когда пустят и так, то в регионах с этим просто катастрофическое положение», – подчеркнул Борщев. И, конечно, ДСП-регулирование приводит к тому, что правозащитники все чаще получают отказные ответы такого типа – мол, «запрашиваемые сведения являются информацией ограниченного доступа». Так что любые улучшения, обещанные Минюстом, по его мнению, так и продолжат нивелировать внутренними инструкциями. Или применять избирательно, чтобы наказывать «несговорчивых» заключенных. «Прежнее руководство ФСИН на наши претензии соглашалось, что кое-где перегибают палку с «тайными» документами, но на сегодняшний день это полностью закрытая тема. И Минюст отказывается говорить, сколько нормативных актов в настоящий момент отнесено к информации ограниченного распространения. Дескать, все это вопросы службы, они не для «общественных» ушей. И нам остается только догадываться, что и как в очередной раз отрегулировано в кулуарах», – заявил «НГ» правозащитник.
«Судя по всему, наши силовые структуры, в частности, ответственные за исполнение наказаний, уже не считают себя связанными какими-либо ограничениями и даже Конституцией», – сказал «НГ» член МХГ Илья Шаблинский. Он напомнил, что ч. 3 ст. 15 Основного закона говорит: любые акты, затрагивающие права и свободы человека, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего обозрения. «Это серьезный вопрос и серьезное нарушение Конституции и законов, но волнует это, похоже, только правозащитников», – указал он.
Незаконность засекречивания таких документов, которые затрагивают права и свободы человека, подтвердил «НГ» и федеральный судья в отставке Сергей Пашин: «Фактически так и происходит, ведомственных закрытых актов большое количество – и иногда они даже идут вразрез с законами». Различного рода приказы и инструкции не могут действовать, если они не опубликованы и официально не зарегистрированы в Минюсте, но это лишь в теории. При этом как оспаривать норму, о существовании которой можно только догадываться? Правовая система, по его словам, выглядит перевернутой пирамидой: Конституция внизу вместе с законами, а над ними гора подзаконных актов. Ведомственное нормотворчество бьет фонтаном, причем по одному и тому же поводу могут быть решения разных структур, к тому же все это непрерывно «совершенствуется», так что и уследить невозможно. Как сказал Пашин, это вечная игра: улучшение в законе и ухудшение в инструкции, так и гуманизирующих обещаний Минюста ситуация тоже коснется. Да и сейчас заключенного в карцер помещают якобы по одному приказу ДСП, а корреспонденцию не выдают по другому приказу, но тоже под грифом ДСП. Короче говоря, подчеркнул он, логика в том, что «человек не субъект права, а объект, к которому применяются сила и власть».
