С.Крючков― 19 часов 7 минут в московской столице. Меня зовут Станислав Крючков. И на «Эхо Москвы» со своим особым мнением — Константин Ремчуков, главный редактор и генеральный директор «Независимой газеты». Константин Вадимович, я приветствую вас!
К.Ремчуков― А я вас.
С.Крючков― Идет трансляция на основном канале «Эхо Москвы» в YouTube. Присоединяйтесь. Также на площадке Яндекс.Дзен. И пишите в чат и на наши средства связи по номеру: +7 985 970 45 45.
Константин Вадимович, вокруг отдельно взятой российской семьи разыгрывается какая-то удручающая, на мой взгляд, и, я думаю, не только на мой, история. Это история семьи отставного судьи Верховного суда Чечни. И тут глава отдельно взятого российского субъекта, «верный пехотинец Путина» говорит, что «мы сделаем все, чтобы согласно закону, если окажут сопротивление, уничтожить Янгулбаевых. И дальше все это развивается. Кадыров называет журналистку «Новой газеты» Елену Милашину пособницей террористов, Каляпина, члена Совета при президенте по правам человека — пособником террористов. Песков при этом говорит: «Если кто-то оскорбится — в суд. Это частное мнение». На ваш взгляд, это частное мнение?
К.Ремчуков― Я не думаю, что это совсем частное мнение. То есть оно по форме может быть частным, но, поскольку оно принадлежит должностному лицу, главе субъекта Федерации, то оно превращается в мнение государственного человека, чиновника достаточно высокого уровня. И этот чиновник, Рамзан Кадыров обладает властью, обладает силовиками. Ни один глава субъекта Федерации не обладает такими батальонами охраны для выполнения каких-то заданий государственных, как он. И, мне кажется, что такие заявления неприемлемы. Поскольку глава субъекта Федерации — это представитель исполнительной власти, а он в своих заявлениях за последние дни фактически выполнял роль судьи, более того, не просто судьи, который судит человека, а он уже вынес приговор, у него есть точка зрения как бы доказанной виновности этих людей. Отсюда он и говорит, что «мы их достанем — я своими словами перевожу, — где угодно, если будут сопротивляться, то команда будет на уничтожение.
То есть все эти вещи в современном государстве — а Россия при всех своих специфических чертах нашей государственности современное государство; у него есть, Конституция, есть разделение властей, есть презумпция невиновности, человек невиновен, до тех пор, пока в суде не будет доказано, — мне кажется, что все эти вещи они противоречат большому букету положений нашей Конституции. И кто-то наверху, кто уполномочен на это, должен одернуть нарушителя.
С.Крючков― Но мы же знаем, что снять эти противоречия или одернуть нарушителя может только один человек, судя по всему.
К.Ремчуков― Это так считается, это не доказанное суждение. Это бытующее в журналистских кругах представление, что только Путин. Мы не наем этого. Может быть, не только Путин, может, Золотов является куратором, потому что в свое время он курировал чеченское направление в нашей политике. Это Путин, это глава администрации президента неслабый человек Вайно, любой может снять трубку, позвонить и сказать, что эти заявления именно в статусе главы с признаками угроз жизни, с признаками узурпации всех направлений власти, обвинения, вынесение приговора и наказание, они осуществляются одним лицом, что невозможно в современном государстве.
Многим кажется, что такая линия ведет к запугиванию людей. Нет, это ведет к анархии, к разбалансированности. Когда такие заявления делает глава субъекта Федерации, и он не встречает сопротивления вверху, то это скорее люди считывают месседж слабости федерального центра. А что такое слабость федерального центра? Разве это именно то, чего добивается Путин все эти годы, как говорится, усиливая государство российское; когда Патрушев пишет свои статьи; когда Бастрыкин выступает тоже с заявлениями; когда Зорькин конституционный судья наш главный пишет тоже пространные статьи? Они все пекутся о сильном государстве российском. Так вот, когда какое-то звено явно ниже федерального центра позволяет себе то, что оно себе позволяют, а федеральный центр молчит и не одергивает, то это сигнал всему обществу на самом деле о слабости, об уязвимости федерального центра, которые не может проводить свою волю так, как он может проводить.
Поэтому я бы рекомендовал людям на федеральном уровне как можно быстрее поправить ситуацию. Потому что это не по поводу Рамзана Кадырова, это по поводу Москвы.
С.Крючков― По поводу проекции, которая другая ситуация в нашу сегодняшнюю действительность и дипломатическую и внутриполитическую транслирует. Я говорю о гарантиях безопасности, переговоры по которым идут переговоры уже две недели. Две недели назад мы уже с вами обсуждали, но тут много чего произошло, и, казалось бы, что переговоры идут, а не гарантий, ни безопасности больше на текущий момент не становится, судя по всему. И звучат заявления с той и с другой стороны. Сегодня премьер Великобритании Джонсон говорит о о том, что возможное вторжение России в Украину станет новой Чечней — тут мы как-то с предыдущей темой закольцовываемся.
И я до поры думал, что речь идет о реальности, которой не существует, то есть разыгрывается какая-то угроза, которая должна быть реальной, но которая не будет воплощена в жизнь. Совокупность всех этих высказываний, в конечном счете, меня переубеждает. Потому что и Урсула фон дер Ляйен сегодня говорит: «На фоне конфликта мы поможем Киеву более, чем миллиардом евро транша». И Джонсон в своих высказываниях, и дипломатические ожидания, и Мария Захарова, которая сегодня в нашем эфире утром говорит о том, что мы ждем письменного ответа. Этого письменного ответа нет — мы не поступимся ни одним из пунктов, которые прозвучали прежде.
Ваша позиция по поводу всего того, что случилось за эти две недели, насколько шатки или успешны шаги российской дипломатии в этом смысле? Мы стали ближе к гарантиям или, наоборот, мы от них куда-то удаляемся?
К.Ремчуков― Вы знаете, раньше, почти всю историю человечества люди, которые исследовали жизнь, историю, они считали, что время — это такое равномерно линейный шампур, на который нанизывается…
С.Крючков― Стрела.
К.Ремчуков― …События, и они все абсолютно однородны с точки зрения именно протяженности времени. А потом, я думаю, лет сто назад после Первой мировой войны историки начали смотреть обнаружили, что время бывает еще историческое. А историческое время — когда существует неравномерность плотности определенных отрезков, когда в какие-то времена отрезков происходят события, меняющие качество нашей жизни.
Мне кажется, что сейчас — отвечая на ваш вопрос, — время другое, чем оно было в какой-нибудь отрезок, скажем, 5 месяцев назад. Сейчас происходят серьезнейшие события, которые, как мне кажется изменят конфигурацию глобальных отношений, глобальных альянсов, глобальных статус-кво. Что я имею в виду. Очень много заинтересованных сторон в этом конфликте, которые просто бенефициары. Вот Украина, которая получит миллиард евро от Евросоюза очевидный бенефициар. Она начинает получать оружие, военную помощь от США, других стран ЕС.
С.Крючков― Бенефициар в случае, если эта угроза конфликта, если это возможность конфликта, но если произойдет сам конфликт?
К.Ремчуков― Конфликта не будет. Мы уже с вами говорили. Не хочется повторять. Никакого конфликта не будет. Создана ситуация, и мы видим с пиаровской точки зрения, как она создана, мы видим, как навязана международная повестка по поводу России и Украины, мы видим, как миллион СМИ миллион раз в минуту повторяю, что Россия готовится к вторжению. Вот я сейчас перед нашим эфиром смотрел CBS News перед нашим эфиром прямо в прямом эфире. Сегодня я уже раза три его смотрел. Один и тот же репортаж. Какая-то российская техника идет. Вот сейчас начнется война. И эти слова… то есть я могу представить, что американец, которые сидит у себя — а CBS News — это федеральный, в общем, охват — и они видят, что Россия куда-то движет войска и вот-вот начнется война.
И на этом фоне происходят заявления о том, что надо эвакуировать посольства. Сначала США рекомендует своим дипломатам, по крайней мере , членам их семей. Потом мы видим другие страны — там Великобритания и так далее. И никто не слышит того, что из Москвы, со Смоленской площади, из Кремля говорят: «Слушайте, какая-то чушь. Мы ничего этого не говорим». Вот так это формируется.
Под эту сурдинку происходят усиленное военной помощи Украине. В это время американцы готовят свой письменный ответ. Россия, я так понимаю, стремительно (если брать полгода назад) сближается с Китаем. Это не всех устраивает на Западе. потому что Запад говорит: «Мы что делаем? Наша же задача была Россию держать отдельно и ближе к Европе. А сейчас мы видим, что Россия стремится к Пекину. И этот союз будет уже намного более крепким и твердым орешком». Путин 4 февраля летит на открытие Олимпиады. Новый канцлер ФРГ новый на вопрос, собираются ли они дипломатически бойкотировать Олимпиаду, сказал — нет. По крайней мере, я так понял его высказывание. Он сказал, что мы будем сохранять все возможности для нормальных отношений».
Я вижу другие вопросы. ФРГ запретила Эстонии передавать какое-то оружие Украине, которое на балансе у немцев. Бизнесмены… канцлер хочет сохранить 150 миллиардов евро торговлю немецких товаров в Китай, это для него приоритет. Поэтому немецкие бизнесмены Литве намекнули, что если Литва будет продолжать конфликтовать с Китаем и Китай скажет, чтобы быть в Китае, немцы должны не быть в Литве, они скорее не будут в Китае, чем быть в Литве. То есть предупредили.
С.Крючков― Константин Вадимович, а можно я поинтересуюсь, а в чем интерес Пекина в этом возможном союзе с Москвой против отношений с собирательным Западом?
К.Ремчуков― А это вот о чем я говорю — вот такое мое понимание исторического времени, когда то, что плавало как лилии в пруду или как медуза в спокойном море, вдруг начинает сбиваться в плотные комки, какие-то альянсы, какие-то группировки. И, мне кажется, Китай и Россия сейчас созрели до того, чтобы сейчас заявить не просто какую-то декларацию: «Знаете, мы против однополярного мира американского», а они как бы созрели заявить, что «Друзья мои, многополярный мир, о котором мы говорили, он созрел, и мы становимся полюсами — и Россия и Китай, — и вместе мы вот такой одна чуть повыше гора, другая рядом плечом к плечу, скала к скале».
Хороший материал был в Financial Times на этой неделе, посвященный анализу российско-китайских отношений. И там журналист выдвигает такую гипотезу, что для того, чтобы стать полюсом, недостаточно иметь просто мощь экономическую или военную, нужна еще какая-то идеология. И тут как раз выясняется, что эта идеология, которую мы слышим из уст Си и из уст Путина о НРЗБ либерализма, глобализации — вот она и выясняется. И Си неоднократно говорил, что борьба с пандемией в Китае является ярчайшим доказательством преимуществ того общественного устройства, которое имеется в Китае. Вот этот социализм с китайской спецификой. А Путин тоже сказал: «У нас никакого либерализма политического в стране нет». И тут получается цивилизационное сближение Китая и России — нашим кажется на равных, на самом деле нет, просто открыв гигантской части территории от этого…
Украина — да, ее не примут в НАТО. Я думаю, что под тем направлением, которое для нас существенно, я выдвину свой прогноз, что напишут американцы: «Мы не возьмем на себя доктринальных обязательств расширять НАТО, это противоречит сути». Второе: «Украина и Грузия имею право вступать в НАТО. Но они вступят тогда, когда они будут готовы, и мы сочтем, что они готовы. А это может занять и 20 и 30 лет». Потому что, когда вы смотрите официальные бумаги по этим вопросам в Вашингтоне или в Брюсселе, вы видите очень интересные вещи: борьба с коррупцией недостаточна. То есть борьба с коррупцией является препятствием для того, чтобы эти страны вступили, были приняты в этот альянс.
Таким образом, получается, что НАТО не берет на себя обязательства не расширяться. Второе: «Мы не запрещаем этим странам вступать, у них есть такое право. Но мы их примем тогда, когда они будут готовы». А это другая историческая эпоха за рамками Путина.
Кстати, когда выступили Финляндия, Швеция, что у них есть такое право, — сейчас же все отъехали — и Финляндия и Швеция. Все сделали заявления на уровне весьма высоком своих политических деятелей, сказали: «Вообще-то у нас нет планов вступать, но мы за право». Это как в нашей Конституции, как Ленин говорил в советской Конституции: «Мы не отделение наций, а мы за право наций на отделение». Это совершенно разные вещи. Нации должны быть внутри Советского Союза, Это совершенно разные вещи. Нации должны быть внутри Советского Союза, но такое право у них должно быть.
И, наконец, третья вещь: Нас волнует размещение какого-то оружия, которое может наносить нам угрозу с ближних территорий. Здесь, я думаю, американцы пойдут на переговоры. Таким образом, у Путина будет свое сохранение лица. Он скажет: «Смотрите, я отодвинул размещение каких-то ударных комплексов от границ России, и мы заключили этот договор. Это очень хорошо». Америка будет говорить: «А мы сохранили право НАТО на расширение». А Украина, Грузия они остаются так…
При этом опять же все, что я читаю и что заявляю как аксиома, неоспоримый фактор звучит так, что амбиции Путина — создать новую Российскую империю. То есть есть нарратив уже. Для чего Путин это делает? Он хочет воссоздать новую Российскую империю. Помните, мы говорили с вами две недели назад, я указывал на то, что российская дипломатия воплощает в жизнь установку Путина на встрече в МИДе о том, что нужно держать Запад в напряжении. Вот мы держим. А Запад держит нас в напряжении. Он просто не говорит, что он держит нас в напряжении. Но каждый день сообщает о санкциях, о жестоких санкциях: от отключении от SWIFT, от того, от сего. И, получается, они держат напряжение, как мне кажется, чуть более эффективно с экономической точки зрения, потому что мы видим: рубль падает, фондовый рынок падает, отказываются от некоторых инвестиционных проектов наши партнеры, потому что они боятся санкций. То есть это удар по инвестиционному климату.
Поэтому с этой точки зрения происходит вот такая борьба.
С.Крючков― А в этом смысле половинчатый или на две трети ответ со стороны западных партнеров, вы говорите, с одной стороны, может удовлетворить Путина и Кремль, но он ведь не отвечает на ту ключевую боль, которую он прежде обозначил, дескать, Запад стоит такой проект анти-Россия в лице Украины. То есть это не отменяет этого строительства. Это не кроет эту карту.
К.Ремчуков― Я думаю, что у нас не на две трети будет. У нас будет полтора на полтора, потому что у Украины останется право вступить, но она это сделает не сейчас. Полтора на полтора — в шахматах ничья будет в этом блице.
Я тут книги у себя в библиотеке перебирал и обнаружил книгу интересную, американское издание. Лет 10 назад, по-моему, ее купил, хорошие картинки. «Как победить в уличной драке?» И там картинки самой драки, очень хорошие, конкретные. Ты никакой не каратист, ничего. Носком ботинка бьешь берцовую кость противника и убегаешь. Но меня что поразило, до всех этих приемов главная рекомендация — что до того, как драка началась, нужно запугивать противника словами. И они примеры очень смешные приводят. Например: «Слушай, я тебе сейчас кадык вырву». Они говорят: «В 90% случаев, когда в неожиданной уличной неприятности кто-то кому-то говорит: «Да я тебе сейчас кадык вырву», люди пугаются. Потому что, во-первых, они не понимают, почему кадык, почему вырву… И вот эта решительность.
Мне кажется, тактика современная российско-западных отношений, обмена всеми этими вещами — это как преуспеть в уличной драке: запугивать словами. На самом деле к войне никто не готов, никто не готов умирать, никто не готов всё это дело обрезать. Целый ряд публикаций в Wall Street Journal антигерманской направленности причем как журналистские публикации о том, что контракты и заинтересованность Германии в российском газе мешает вырабатывать единую позицию Запада.
Сегодня я читал мнение option человека, который говорит… статья называется: «Является ли Германия союзником Америки?» Ответ: Nain. Не является. Потому что слишком много экивоков в сторону России. Германия, оказывается, хочет проводить свою линию и совсем не заинтересована в конфликте. Я думаю, многие страны в Европе не заинтересованы в конфликте с Россией.
Поэтому такое обострение… Я какие-то книги смотрел. До это были заявления, например, сейчас мы сказали, до 97-го года нужно отодвинуть все страны, которые вступили в НАТО. А у нас несколько лет назад были официальные ноты, в которых требовали до 2000 года — вернуть на границы 2000 года. То есть, в принципе, такой подход как раз российский МИД сформулировал расширения НАТО, он, в принципе, присущ, оказывается, нашей внешней политике, если внимательно вглядываться.
С.Крючков― Вот так вот договоримся и до обещания Бейкера конца 80-х будем оттягивать.
К.Ремчуков― Слушайте, существенно — что? Войны не будет? Не будет. Россия с Западом будет постепенно расходиться. У Запада нет ресурса и желания, внутреннего единства для войны. Я не беру какие-то политические сферы. Китай находится в сложном отношении с Западом и, видимо, то, что казалось причудами Трампа — обложить Китай пошлинами и ограничить доступ к интеллектуальным технологиям, продуктам, — выяснилось, что демократы Байдена с такой же последовательностью отрезают Китай от источников интеллектуальной собственности в США и блокируют экспансию Китая.
То есть я в этом смысле могу говорить о том, что политическая элита США по-серьезному рассматривает Китай в качестве противника. Но поскольку точно так же она рассматривает и Россию путинскую как противника Запада, поскольку он везде перечит интересам Запада — и в Сирии, и на Дальнем Востоке и в Европе, — то моя оценка такая, что мы будем дрейфовать в сторону Китай… Я сегодня мониторинг закончил Китая за последние месяцы. Завтра почитаете. Там у меня главный вывод, что торговля между Россией и Китаем приобретает характер колониальный. Мы торгуем с нулем.
С.Крючков― Мы говорили о системах ценностей, которые становятся опорой для взаимодействия стран. И на неделе я наблюдал, во всяком случае, в телеэфире довольно занимательную и красивую картину. К нам президент Исламской Республики Иран приезжал Ибрахим Раиси. Вот они провели переговоры. Даже в ходе этих переговоров иранский лидер совершил вечерний намаз, что совершенно удивительно.
И в этой связи мы будем искать опоры и коалиции по направлениям принципиально отличающимся от тех, к которым стремились прежде? То есть на Западе нам уже нечего искать, судя по всему?
К.Ремчуков― Да, с Западом мы расходимся, по крайней мере, с частью Запада на ценностном уровне. То есть сейчас с приходом демократов опять возбудились люди по поводу миссии Америки по продвижению именно демократических ценностей, свободы, выборы. И тот период, который был в конце трампавского правления, когда экономический национализм возобладал и стало понятным, что экономический национализм, ведущий к протекционизму этих стран, предполагает наличие каких-то не универсальных идеологий. Потому что, собственно, собственно, либерализм и глобализация, о ни хороши тогда, когда мы все исповедуем одни ценности. Эти ценности, например, называются конкуренция. Хорошо, конкуренция. Но, как правило, если смотреть глубже, бывают, конечно, компенсационные механизмы, но поскольку эти ценности продвигал Запад, то с конца 80-х годов доминирующим было снятие барьеров по вхождению предложения на рынке этих стран. То есть чтобы отменить таможенные вещи, и вы насыщаете рынок. Пусть это будут западные товары. Но цены падают, дефицита нет, а вы постепенно будете развивать свое производства, и какие-то сегменты будут вашими. И никто не спорил об этом.
Собственно, вот 30 лет тому, как 1 января гайдаровское правительство объявило о том, что снимаются все таможенные барьеры, не взимаются никакие пошлины на товары народного потребления. И вот эти полгода с 1 января по 1 июля 92-го года ты мог ввозить в нашу страну все, что угодно. Вы помните эти интересные магазины, где у тебя и ботинки и пшеница, и финское молоко ил сок. Это вот все было полгода. Это была такая теоретическая модель. И мы помним, именно в тот момент российское производство упало, инфляция улетела вверх, все разболталось. И через какое время пришлось Ельцину сдать Гайдара и его правительство, поскольку оборотных средств не было, зарплаты не было из чего платить, и наступил кризис. Ну, такая модель шоковой терапии.
Вот либерализм, он весь настроен на то, что давайте принимаем страну Гайану в наш общий рынок. Поэтому Гайана снимает все свои барьеры — мы приходим. А в мире капитала сильнее тот, у кого больше капитала.
С.Крючков― А таким образом подготовленное население страны оно уже на сегодняшний день, спустя 25 лет, оказалось готов к этому переходу, к такому домострою?
К.Ремчуков― Население разное. Надо понимать, что население за эти годы либеральной экономики, за эти годы свободы рынка, становления его, за эти годы не только у нас эта модель глобализации привела к главному последствию: неравенство в обществе. И когда мы говорим, наше общество, — наше общество, например, то, которое оказалось более конкурентоспособным или которое больше преуспело от реформ, или еще можно по-другому сказать, которое сумело выиграть от реформ, или можно сказать так, что какая-то часть общества лучше адаптировалась к реформам, или можно сказать, что та часть общества, которая связана с постиндустриальным сектором — там в Москве, экономика, которая меньше зависит от каких-то параметров, — вот все эти люди, безусловно, это люди, принадлежащие к глобальной экономике и ментально и институтом, потому что они чувствуют свою конкурентоспособность. Но у нас есть гигантское количество людей, живущих крайне бедно. Их тип включения в производственный процесс крайне примитивен на индустриальном, а иногда почти даже на доиндустриальном уровне. Но еще раз говорю, что это не наша характеристика.
В пятницу выступала на Давосском экономическом форуме Джанет Йеллен — это министр финансов США, бывшая представитель Федеральной резервной системы. Она сделала очень интересное выступление и сообщило о том, что Америка переходит к проведению новой модернизированной экономике предложения Modern supply-side economics. И это просто революционное заявление. Потому что она говорит: «Мы отказываемся от устаревшей системы экономики предложения, которая, мы помним, «тэтчеризм», «рейгономика»» олицетворяли собой, сутью которых было снижение налогов и дерегулирование, то есть приватизация, разгосударствление предприятий». Они говорят: «Это не сработало». Производительность, которая росла в это время за счет технологических изменений, привела к колоссальному наращиванию диспропорций в доходах между людьми, с другой стороны, к губительным последствиям для природы.
Поэтому она говорит, что «те планы, которая администрация Байдена проводит через Конгресс, они будут связаны с тем, что мы обеспечиваем новый тип предложения рабочей силы и публичной инфраструктуры. И она говорит о том, что «мы будем рост стимулировать тем, что мы будем стимулировать предложение трудовых ресурсов и рост производительности при этом целью является снижение неравенства и охрана окружающей среды. И поэтому, она говорит, что «мы будем в фокусе держать три приоритета своей экономической политики». Я просто не знаю, как наш Центральный банк б удет изучать это, потому что наши игнорировали. Наши говорили, что фактически неизменные эти предложения экономики.
Мы видим, как практически Америка, которая не выдерживает экономического роста в условиях нарастающего неравенства, поэтому они должны увеличить предложение квалифицированной рабочей силы, чтобы увеличить потенциальный экономический рост. Потенциальный экономический рост зависит от рабочей силы. Когда мы говорим о том, что у нас сокращается рабочая сила, умирает население и уезжают мигранты, мы должны в этих терминах подразумевать, что у России потенциальный экономический рост снижается.
Второе. Мы собираемся обеспечивать экономическую производительность труда для того, чтобы делать этих людей более производительными. Значит, нам нужно вкладывать в образование, в детское здравоохранение, в здравоохранение в целом. И тогда этот заметный рост расходов приведет к тому, что значительно более широкий сегмент общества может быть бенефициаром этого экономического роста.
Вот у нас же этого нет, у нас этот сегмент экономического общества, который может быть бенефициаром экономического роста, он у нас не расширяется.
И, наконец, она увязывает изменения — третий приоритет у них — это с глобальной налоговой реформой. Они хотят установить минимальный корпоративный налог в мире на уровне 15%, что, с точки зрения Йеллен приведет к тому, что предприятия не будут уходить за рубеж. Потому что сейчас они все рыщут по миру, где наиболее выгодные условия. Или они продают значительную долю товаров, не имея серьезных материальных активов и налоги в этих странах не платят. Поэтому там есть проблемы в этой глобальной налоговой реформе, но сам подход, что они хотят обеспечить минимальный корпоративный налог по всем миру — такой договор между странами составить — 127 стран, по-моему, участвует в этих переговорах, — и это тоже будет фактором увеличения предложений экономической деятельности. По-моему, сейчас, Microsoft или Intel в каком-то штата 20 миллиардов долларов. 3 тысячи рабочих у них остается. То есть они не поехали за рубеж. Значит, 3 тысячи человек будут работать, тратить в этой экономике.
И это говорит о том, до какой степени у Америки свои проблемы. Когда мы говорим только о внешнеполитических, геополитических, надо понимать, что для Байдена настолько существенней сдвинуть эти процессы у тебя в стране с тем, чтобы Америка обретала какую-то конкурентоспособность опять в большем отраслей, чем сейчас, что, я думаю — на оптимистической ноте, — что войны никто не хочет. Но то, что Россия, которая не имеет никакой экономической стратегии, с моей точки зрения, потому что Путин после выборов 18-го года объявил во всеуслышание задание правительству: «Обеспечить темпы роста в два раза выше среднемировых». Сегодня в России — в два раза ниже среднемировых. Что происходит в 22-м году? Это значит, что относительная доля России в глобальном ВВП сокращается, что наше отставание в мире усиливается. Но самое главное, я не вижу, чтобы кто-нибудь скорректировал это. Сказал: «Слушайте, вы почему не выполняете задание президента?» Или президент должен сказать: «Я отменяю эту постановку вопроса. Тогда делайте, что хотите».
С.Крючков― Чтобы задания выполнялись нужны прочитанные книги.
К.Ремчуков― Мне прислали в редакцию исключительно хорошую, толковую книгу, которую рекомендую всем. Бубнова «Военно-политический курс США во втором десятилетии XXI века». Она пару работ делала вместе с Арбатовым. Я как-то говорил, что Арбатов очень крупный специалист. И у них всё. И США и Россия, партнерство и противостояние. И американская военно-политическая стратегия, полный анализ. На пороге новой гонки вооружений. И США и конфликт внутри и вокруг Украины — все пронализировано.
И еще одну книгу. Она забавная, но полезная: «Йога смеха» Мадан Катария. Я думаю, понравится. Потому что она не обычный взгляд на людей с психосоматическими расстройствами, но смех как йога, как упражнение, как усилие может улучшить настроение.
С.Крючков― Спасибо большое! Константин Ремчуков, главный редактор и генеральный директор «Независимой газеты» сегодня был со своим особым мнением. Я, Станислав Крючков прощаюсь с вами и благодарю.
Дмитрий Тараторин 
комментарии(0)