Минюст призывают отказаться от реализации "плана ГУЛАГ"

Министру юстиции Константину Чуйченко (в центре) в колониях ничего плохого, конечно, не покажут. Фото с сайта УФСИН России по Хабаровскому краю

Правозащитное сообщество ведет кампанию против законопроекта Минюста о расширении списка причин для введения в колониях «режима особых условий». Задача-максимум – убедить ведомство Константина Чуйченко эту инициативу отозвать. Эксперты указывают, что она не соответствует и рекомендациям международных органов по защите прав человека, и самой Конституции РФ. Получается, что, игнорируя пыточный скандал, Минюст разрешает тюремщикам фактически по любому поводу дополнительно изолировать заключенных в соответствии с «планом ГУЛАГ».

От Минюста требуют отозвать свой проект, «чрезмерно ограничивающий права заключенных в местах лишения свободы». В отрицательных отзывах правозащитников указывается, что предлагаемая корректировка ст. 85 Уголовно-исполнительного кодекса «предоставляет широкий простор для правоприменительного произвола, при котором пандемия будет лишь дополнительным поводом ограничения прав заключенных».

Поправки Минюста (см. «НГ» от 02.11.21) также сравнивают с известным планом «Крепость», закрывающим отделения полиции от посторонних лиц якобы из-за угроз нападения, а на самом деле от адвокатов и сторонников задержанных граждан. Правозащитники по аналогии опасаются, что теперь под формальными предлогами и заключенным станут запрещать любое общение с адвокатами или родственниками. А это «создаст условия для злоупотреблений, пыток и унижающего человеческое достоинство обращения».

Поскольку заключенные являются группой людей, пораженных в правах, дополнительные ограничения для них должны происходить на основании закона, преследовать установленную этим законом цель и быть ей пропорциональными. Об этом, например, говорят Европейский комитет против пыток и Подкомитет ООН по предотвращению пыток в своде принципов обращения с лицами, находящимися в несвободе, в контексте коронавирусной инфекции.

Однако в пояснительной записке к проекту Минюста ничего не говорится ни о целях, ни о причинах вносимых изменений, на что указали, скажем, эксперты «Гражданского контроля» (признан в РФ НКО, исполняющим функции иностранного агента). Законопроект, ограничивая широкий спектр прав заключенных в связи с карантинными мерами, «не предлагает никаких компенсационных возможностей». Более того, именно акцент на ситуации с коронавирусом делает режимы ограничения прав заключенных де-факто бессрочными.

Законопроект расходится с международными стандартами и рекомендациями, это вполне очевидно, подтвердил «НГ» эксперт по работе с ЕСПЧ Антон Рыжов. Но если выполнение внешних рекомендаций в принципе уже давно не в моде, то гораздо серьезнее потенциальные нарушения конкретных международных обязательств, которые взяла на себя Россия. Например, по его словам, «введение новых ограничений прав заключенных, причем бессрочных и неизбирательных, может вызвать дополнительный поток жалоб в ЕСПЧ». Рыжов пояснил: «Отступление от обязательств, закрепленных в Европейской Конвенции, может допускаться лишь в случае войны или при иных обстоятельствах, угрожающих «жизни нации». Но как видно из законопроекта, случаев или режимов, при которых предполагается ограничивать права заключенных, гораздо больше – любой карантин, теракт или волнения самих заключенных, по сути, санкционируют меры по изоляции. Поэтому оговорка ст. 15 Конвенции тут не будет применима, властям вряд ли стоит на нее надеяться».

Второй момент – это рассмотрение индивидуальных дел. По каждому случаю ЕСПЧ, принимая жалобы на изоляцию, будет оценивать ее целесообразность и соразмерность: «Скажем, к заключенному не пустили ОНК или адвоката, мотивируя это «особыми условиями» в области. Лишили свиданий с родными или ограничили в письмах. Страсбургские судьи должны будут разобраться, действительно ли была насущная необходимость в таких мерах и чем это обернулось для человека. В случае выявления несоразмерности или нецелесообразности ЕСПЧ констатирует либо нарушение права на защиту (ст. 6 Конвенции), либо права на уважение семейной жизни или права на уважение корреспонденции (это все ст. 8)». А если ЕСПЧ сочтет, что в самом законе есть изъяны, например, там не будет процессуальных гарантий оспариванию в судах наложенных ограничений либо формулировки будут слишком двусмысленными, то в принципе не исключен вариант, что такой закон будет признан противоречащим Конвенции. И хотя Россия вряд ли его отменит, ЕСПЧ сможет признавать подобные дела повторяющимися. То есть в Страсбурге начнут выносить решения в упрощенном порядке, объединяя буквально десятки жалоб в одно дело.

Дополнительная изоляция превратит колонии, и так удаленные от цивилизации, в зону бесправия.  Фото РИА Новости

И действительно, пояснил «НГ» создатель правозащитного проекта Gulagu.net Владимир Осечкин, свои поправки Минюст совместно с ФСИН и «в угоду силовикам» разрабатывает уже около двух лет. «Их планировали внести в Госдуму в начале осенней сессии, но после скандала с пытками в Саратове задержали на несколько недель, чтобы прощупать настроение общественности». Как считает Осечкин, «чиновники не увидели ни массовых протестных акций, ни серьезных возмущений на этот счет, кроме того, многие россияне поддаются пропаганде и даже одобряют применение пыток к заключенным». Так что, уверен он, можно сказать, что «власти просто продемонстрировали свое настоящее отношение к происходящему, показали дальнейший курс: давили, давим и будем давить». Осечкин полагает, что процесс закручивания гаек уже необратимый, его прекращение может случиться только в виде полной отмены репрессивного законодательства, что, в свою очередь, может случиться лишь после смены режима тем или иным способом.

При этом Осечкин сообщил «НГ», что в настоящий момент международное сообщество только начинает осознавать суть происходящего в российских тюрьмах, так как раньше западные правозащитники уделяли все свое внимание в основном политзаключенным. Но теперь речь идет не об отдельных разрозненных преступлениях и преследованиях, а о целой пыточной системе практически по всей стране. И впереди, заявил Осечкин, большие международные события: «По линии ООН обязательно будет проверка. То, что мы опубликовали, – малая часть, до 2% от того, чем располагаем. К сожалению, нельзя надеяться на то, что в данный момент Кремль одумается и что-то изменит. Мы пришли к выводу, что там уже не контролируют ни Житную, ни Лубянку. Поэтому будем добиваться расследования на международном уровне деятельности высокопоставленных чиновников из спецслужб, которые курировали и защищали «пыточные конвейеры». 

Как полагает член Московской Хельсинской группы Илья Шаблинский, новации Минюста – это «первая лихорадочная реакция нашего законодателя на опубликованные видеозаписи с пытками». Он настаивает, что согласно ст. 56 Конституции в чрезвычайных условиях власти могут устанавливать отдельные ограничения с указанием пределов и срока их действия, однако все равно остается ряд прав и свобод, которые нельзя ограничить «ни при каких обстоятельствах». «Не подлежат ограничению права и свободы, предусмотренные статьями 20, 21, 23 (часть 1), 24, 28, 34 (часть 1), 40 (часть 1), 46-54 Конституции РФ», – напомнил Шаблинский. И, в частности, речь идет о том, что никто не должен подвергаться пыткам и прочим действиям, унижающим человеческое достоинство, задержанные и обвиняемые имеют неотменяемое право на помощь защитника. «Адвокат должен быть проинформирован о том, что его доверителя подвергали пыткам. Эта информация априори не может быть объявлена гостайной», – настаивает эксперт. По его мнению, если этот проект невозможно отозвать, то его, как минимум, нужно существенно исправить.