«Мы продолжим свою работу»: мнение издателя о цензуре в СМИ в современной России

Россия вступает в новый политический сезон - уже в середине сентября пройдут выборы в Государственную Думу РФ. Их итоги могут серьезно изменить страну на ближайшие пять лет. В преддверии голосования ходит много разговоров о цензуре в СМИ, давлении на них в виде признания иностранными агентами и нежелательными организациями. В связи с этим интересно было бы узнать мнение издателя, кандидата юридических наук Олега Жукова о том, что на самом деле происходит с цензурой в России, так сказать, изнутри.

Изданию Legal.report в 2021 году исполнилось 5 лет. Это первый юбилей, когда можно подводить итоги. Скажите, с какими проблемами вы столкнулись при создании своего СМИ?

Олег Жуков: в 2016 году мы с Андреем Реутом, имевшим большой журналистский опыт решили создать СМИ, которое освещало все, что связано с правом в РФ. Получилось, что с правом в той или иной форме, связано все: от аренды машины до громких расследований и судебных дел. Спонсорами проекта были мы вдвоем. У нас не было привлеченных денег, как от инвесторов, так и от государства. На сегодня согласно «Яндекс.Метрике» у нас более 2.000.000 просмотров в месяц, что очень неплохо. Проблем при регистрации СМИ мы не увидели. Примерно тоже самое, что и при регистрации любой компании, только надо еще получить лицензию в Роскомнадзоре, что оказалось несложно.

Итак, Legal.report работает, читается, ведет свои расследования, цитируется другими СМИ. Вы ощущаете какое-либо давление со стороны государства, скажем прямо: вам звонят в редакцию с указанием снять или не ставить какую-либо статью?

Я считаю, что мы по-настоящему независимое СМИ. Что подразумевается под этим? У нас нет привлеченных инвестиций, нет государственных грантов в любом их виде, нет иностранных спонсоров. С одной стороны, это заставляет нас экономить, рассчитывать только на собственные силы, что бывает тяжело. Но в качестве награды – отсутствие давления и какой-либо цензуры. Мое строгое убеждение, что нельзя одной рукой брать деньги у государства, а другой рукой писать статьи о своей полной независимости и о том, как душат независимые СМИ. В наши дни это отдает неким инфантилизмом.

Я, сотрудники нашей редакции, никогда не были в Роскомнадзоре, равно как и в Администрации президента. Скажу больше, я даже не знаю, где находятся эти ведомства.  Мы в своей деятельности ни с какой внешней цензурой не сталкивались. Есть внутренняя редакционная политика, согласно которой все факты, изложенные в статьях, расследованиях должны подтверждаться документально, иметь несколько подтвержденных источников информации и так далее. Но звонки, письма и даже угрозы, конечно же, поступают. Только все они от людей или организаций, которым были посвящены наши расследования. Даже были DDOS-атаки на наш сайт. Все это мы расцениваем как высокое качество нашей работы.

Вы сказали, что государство не вмешивается в Ваше СМИ. Тогда от кого поступают угрозы? Работа журналиста по-прежнему опасна?

Профессиональный журналист выкладывает на суд общественности то, что многие хотели бы скрыть, а лучше забыть. Понятно, что это ни в какие времена не нравилось тем, о ком пишут. Если раньше могли взорвать, то сейчас методы немного смягчились. Например, могут нанять коррумпированных сотрудников полиции и подбросить наркотики. Все мы помним дело Ивана Голунова. У нас работал другой известный журналист Андрей Красавин. Его обвиняли в вымогательстве якобы за ненаписание негативных статей об одном бизнес-холдинге. Андрей провел несколько месяцев под арестом. Но, в итоге журналист Красавин был полностью оправдан, а недавно по решению суда ему была выплачена компенсация морального вреда в размере 1 млн рублей.

Все мы живем в цифровом мире, информация быстро распространяется. То что Вы описываете, безусловно, можно назвать воспрепятствованию журналистской деятельности. Но это со стороны частных структур и адвокатов. А как государство относится к Вашим расследованиям?

Я не знаю, как государство относится. Надеюсь, что госслужащие читают наши статьи. Я, находясь в больнице на новый год с COVID-19, получил поздравление от председателя ВС РФ Вячеслава Лебедева. Это было приятно. Особенно в больнице. Никакого вмешательства в дела редакции со стороны государства за 5 лет у нас не было.

С государственной цензурой все более-менее понятно, но есть ведь и самоцензура со стороны журналистов. Часто сами редакции отказываются от освещения острых тем - мол, «как бы чего не вышло». Почему сложилась такая практика? Есть ли она в L.R?

Общая ситуация часто подсказывает редакторам не писать на темы, по которым могут быть в дальнейшем проблемы. Например, многие помнят о многомиллионых исках  к «Ведомостям» и РБК. У нас такого страха нет. Мне всегда было интересно, если Вы боитесь, зачем же пошли в журналистику? Если уже пошли, то освещайте моду, театры и тд. Как можно работать журналистом и бояться того, что делаешь? В L.R однажды был случай, когда главный редактор боялся ставить материал. Стоило больших усилий редколлегии убедить его поставить. Но с этим сотрудником мы расстались. А материал касался Ивана Голунова.

У читателя, незнакомого с вашими расследованиями, может возникнуть вопрос о том, что может они настолько несущественные, что не вызывают негативные реакцию, ведь все мы слышали много раз другое мнение.

Лучший способ оценить качество наших расследований, это почитать их. Дополнительно скажу, что мы открыты, более того, призываем: присылайте нам Ваши материалы, рассказывайте о своих случаях. Мы даже сделали для этого специальную рубрику. Мы опубликуем. Повторюсь, у нас нет цензуры.  

Несколько лет назад в России был принят закон об иностранных агентах, из-за чего почти два десятка СМИ оказались в этом списке. Многие журналисты считают, что это своеобразное давление на них. Что Вы думаете?

Поскольку мы не попали под действие этого закона, отвечу скорее как юрист. Считаю, что принятый закон является не проработанным до конца. Сам закон об иностранных агентах был принят еще в 2012 году и касался только общественных организаций, ведущих политическую деятельность и финансируемых из-за рубежа. В конце ноября 2020 года группа депутатов, назовем их поименно: Василий Пискарев, Андрей Альшевских, Юрий Синельщиков, Андрей Исаев, Ризван Курбанов, Ирина Белых, Наталья Поклонская, Дмитрий Савельев, Алексей Чепа, Адальби Шхагошев; члены Совета Федерации Андрей Климов, Олег Мельниченко и Любовь Глебова внесли законопроект об изменении и дополнении данного закона. По сложившейся практике, депутаты абсолютным большинством приняли этот законопроект, а 30 декабря изменения уже вступили в силу.

В спешке внесенные изменения нуждаются в серьезной доработке. Странно, когда иноагентом можно признать СМИ, которому поступило на счет 5.000 рублей из Украины. Финансированием однозначно это назвать нельзя. Необходим какой-то разумный порог сумм, после которых это уже называется финансированием. Второй вопрос иностранные агенты физические лица. Не проработан вопрос, кто попадает под этот статус, в какой информации они должны указывать, что они иностранные агенты. Сейчас очень странно смотреть в социальных сетях на фотографию годовалого ребенка с милым комментарием, где сверху крупно написано, что материал подготовлен и опубликован лицом, являющимся иностранным агентом. Вместе с тем, лично мне это странное упоминание, не мешает читать любимые СМИ и авторов, которых я читал ранее. Ярлыки не могут влиять на восприятие здорового человека. Таково мое убеждение.

Согласно последним рейтингам, Россия занимает лишь 94-е место из 128 возможных в мировом рейтинге верховенства закона. У нас постоянно критикуют суды за политические процессы и малое число оправдательных приговоров. Каково в такой обстановке работать правому изданию?

Мы объективно освещаем судебные процессы, отдельно хотелось бы отметить репортажи о назначениях судей, дисциплинарных либо уголовных делах в отношении самих представителей судебной власти. Поэтому в плане освещения никаких проблем не возникало, есть даже благодарности от Конституционного и Верховного суда РФ. Судебная власть, на мой взгляд, является фундаментальной в любом государстве. Любое беззаконие можно исправить в суде. К сожалению, в РФ это не всегда так. Рейтинг это объективно показывает.

В судебных процессах с участием присяжных - порядка 20-25 процентов оправдательных приговоров. Это и есть, на мой взгляд, объективный показатель того, сколько должно быть оправданий по всем уголовным делам. То есть, каждый 5 подсудимый подлежит оправданию. Судьи часто боятся оправдывать, так как их могут заподозрить в проявлении коррупции. Но они нашли выход, как не оправдать, но и не осудить. Если судья явно видит, что преступление не доказано, он направляет по формальным основаниям дело обратно в следствие. Там оно уже может быть либо доработано, либо прекращено. Такие дела не попадают в статистику оправданий.    

А какие у вас основные конкуренты? И что отличает вас от других правовых изданий?

Основной конкурент один – Pravo.ru. Но косвенные конкуренты -  отделы происшествий во всех СМИ, отделы новостей и так далее. Объективно получилось, что все СМИ так или иначе между собой конкурируют. От других отличает громкие расследования, эксклюзивная информация, полученная от источников. Для юристов и просто любителей истории у нас выходят исторические статьи, связанные с юриспруденцией. Не могу не сказать еще об одном существенном отличии. У нас художник Владимир Кремлев. Он потрясающе с сарказмом, с прекрасным чувством юмора делает иллюстрации к статьям. Иногда его иллюстрации вызывают даже больший интерес, чем статья, которой она посвящена.

За последние месяцы Россию покинули многие журналисты, ряд изданий закрылись под давлением. Каким вы видите будущее СМИ в России? Legal Report продолжит работу в таких непростых условиях?

Мне один очень уважаемый мной журналист сказал, что журналистика в России закончилась с закрытием НТВ, когда оттуда ушли Леонид Парфенов и Марианна Максимовская. Думаю, в этих словах есть доля правды. Сейчас многие СМИ принадлежат либо государству, либо организациям аффилированными с крупным бизнесом. Это, безусловно, печально. Проблема внутриредакционной цензуры порождает еще одну проблему. К нам приходят молодые журналисты, каждый третий из которых умеют писать только рекламные тексты или делать выдержки из предыдущих статей. В период жесткой цензуры от журналиста больше и не требуется. Если с внутренней цензурой можно бороться, то с профнепригодными это гораздо сложней.

Я все же верю, что журналистика в наши дни существует. Пусть в очень сокращенном варианте. Также уверен, что журналистика переживет все кризисы, не даром же это одна из древнейших профессий, в хорошем смысле. Просто подрастет поколение, которое не будет понимать этих постоянных, часто придуманных внешних угроз, будет объективно разбираться в происходящем, черпать информацию из многих источников по всему миру. Надеюсь, что это поколение уже будет отличать где пропаганда, а где журналистика. Это эволюционный вопрос и он уже идет. Поэтому мы продолжим свою работу в России. Приглашаю журналистов, умеющих и желающих проводить серьезные расследования, присоединиться. Проще всего сослаться на сложные времена. Но, также повторюсь, мы их в своей работе не ощущаем. Не видим никакого давления со стороны государства. А угрозы со стороны обиженных, правда о которых стала общедоступной, были всегда и будут. Это только добавляет адреналина и желания писать.