Российская госсекретность заводит ЕСПЧ в тупик

На фото зал заседаний ЕСПЧ. Фото сайта echr.coe.int

Власти РФ под предлогом гостайны часто не хотят предоставлять в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) сведения, необходимые для рассмотрения жалоб российских граждан. В Страсбурге получают уведомление, что речь идет, например, о национальной безопасности, но там никак не могут проверить, действительно ли информация не подлежит огласке или это попытка скрыть некие факты. Раньше ЕСПЧ просто становился на сторону истцов и принимал решения в их пользу, но теперь нередко уходит от рассмотрения дел по существу, констатируя лишь отказ России от сотрудничества.

По правилу 44А регламента ЕСПЧ стороны обязаны всесторонне сотрудничать с судом в ходе разбирательств по делам. В частности, «предпринимать в рамках своих полномочий такие действия, какие суд сочтет необходимым для надлежащего отправления правосудия». О создании необходимых условий для этого говорится и в ст. 38 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Поэтому Страсбургский суд вправе запрашивать у государств-ответчиков разные документы, которые могут опровергнуть или подтвердить доводы заявителя. Если же власти страны отказываются поделиться информацией, то они автоматически нарушают эту ст. 38.

Российские власти тем не менее зачастую ссылаются на засекреченность сведений, которые нельзя передавать международным структурам из-за отсутствия необходимых процедур, а главное, гарантий сохранения гостайн. При этом в законодательстве РФ этот термин интерпретируется максимально широко, да и в практике ЕСПЧ тоже мало конкретики по поводу секретности. Обсуждение данных проблем прошло в рамках вебинара Института права и публичной политики «Гостайна как оправдание непредоставления документов в ЕСПЧ». Юрист Александра Сучкова, экс-сотрудник секретариата ЕСПЧ, отметила, что особенно неохотно, ссылаясь на высокую вероятность огласки, Россия реагирует на предложения о передаче секретных документов по тем процессам, где заявитель не гражданин РФ.

От ЕСПЧ требуют определенных гарантий, указывая, что ни конвенция, ни регламент суда не предусматривают санкций за разглашение такой информации. В Страсбурге же хотят сперва удостовериться в весомости оснований для засекречивания. «Получается бесконечный спор: государство объясняет отказ предоставить информацию отсутствием гарантий ее сохранности, а ЕСПЧ настаивает, что без просмотра документов не может сказать, подлежат ли они публичному доступу или нет», – пояснила Сучкова. Например, по одному из дел против России ответчик был согласен лишь пересказать содержание приговора – и прежде ЕСПЧ в таких случаях становился на сторону заявителей, констатировал нарушения тех или иных статей Евроконвенции и присуждал компенсации. Однако затем Страсбургский суд все чаще стал «приговаривать» РФ только за нарушение ст. 38, тем самым уклоняясь от рассмотрения существа жалоб. В ходе вебинара эксперты пришли к выводу, что, видимо, с завесой секретности лучше всего разобралась бы некая независимая и беспристрастная структура, которая делала бы это с учетом интересов всех сторон. Но понятно, что это чисто гипотетическое пожелание.

Обозначенная проблема далеко не нова, пояснил «НГ» эксперт по работе с ЕСПЧ Антон Рыжов: «Еще в середине нулевых, только начав работать с делами в ЕСПЧ, я сталкивался с нарушениями Россией ст. 38. Причем в ряде случаев ЕСПЧ констатировал соответствующее нарушение, а иногда оставлял без рассмотрения, считая это не принципиальным». По его словам, РФ не всегда отказывала Страсбургу напрямую: власти или отправляли документы не полностью, или сообщали об их плановом уничтожении – например, материалы доследственных проверок СК или учеты ФСИН хранятся вовсе не вечно. Один раз документы не прислали просто потому, что в прокуратуре случился пожар, вспомнил Рыжов. Он не стал говорить, были здесь какие-то целенаправленные манипуляции или нет, но факт в том, что ЕСПЧ слова властей проверить никак не может. Кстати, впоследствии из РФ перестали присылать материалы приостановленных уголовных дел, ссылаясь на нормы закона, что раз расследование формально продолжается, то действует тайна следствия. Но и такие аргументы не так чтобы срабатывали – и Страсбург продолжал наказывать РФ по ст. 38.

«Наконец дело дошло и до гостайны, но и тут ЕСПЧ остался непреклонен. В целом ряде постановлений в отношении РФ судьи подчеркивают два момента. Первый: в российском законодательстве не прописана процедура по передаче засекреченной информации в международные организации. Ее, кстати, неплохо было бы разработать в сотрудничестве с Комитетом иинистров Совета Европы. Второй момент: абсолютный запрет непродуктивен, какие-то особо деликатные пассажи в документах можно затушевать либо обобщить информацию в соответствующей справке», – рассказал «НГ» Рыжов. Между прочим, в регламенте ЕСПЧ есть правило 33, согласно которому власти той или иной страны могут просить судей засекретить определенные материалы, ограничить к ним доступ общественности. При этом ЕСПЧ сам предлагает государствам активнее пользоваться данной возможностью: «В прошлом году такое произошло в деле, где я представляю интересы одного из беженцев. Но РФ все равно отказалась что-либо присылать, указав, что запрошенные документы «содержат информацию, использование которой может привести к раскрытию сведений о силах, средствах, методах, организации и тактике оперативно-служебной деятельности ФСБ». А нужно было прислать лишь одну бумагу, на основании которой заявителю и запретили въезд в Россию на 20 лет». Рыжков допускает, что переход полномочий по представлению интересов России в ЕСПЧ от Минюста к Генпрокуратуре позволит как-то решить проблемы засекречивания.

По словам адвоката Дмитрия Аграновского, если страна решила не предоставлять свои доводы, то «это ее проблема, она просто лишает себя возможности оправдаться и опровергнуть доводы исцов». Что чаще всего приводит к проигрышу дела государством. Но при этом понятно, что если чиновники заранее понимают несостоятельность своих аргументов, то зачем им их лишний раз обнародовать? Между тем, отметил Аграновский, ЕСПЧ приходится учитывать и интересы государств – членов Совета Европы, то есть лавировать и соблюдать баланс, «не перегибая палку в отношении этих государств, которые тоже не заинтересованы в конфликте со Страсбургом». По его мнению, именно это отлично видно на примере взаимоотношений России и ЕСПЧ: «Мы его решения выполняем, погрозив выходом из ЕСПЧ, а тот, в свою очередь, проявляет к нам снисхождение во многих делах». В самой же России никакой конкретный чиновник не захочет себя подставлять: чтобы раскрыть тайну, он должен взят на себя ответственность, но вдруг потом выяснится, что этим он нанес ущерб стране. «Так что если речь идет о чувствительных вопросах, то должностные лица прикидывают, что хуже для интересов государства: проиграть какое-то дело или, чтобы этого не случилось, раскрыть на весь мир информацию по некой острой проблеме». А секретиться могут и данные о нарушениях конституционных прав – хотя по самой Конституции это и запрещено, но по факту такое бывает. Так что Аграновский уверен в том, что стоит четко прописать в законе: когда речь идет о нарушениях прав человека – политических, социально-экономических, экологических, должна быть упрощенная процедура рассекречивания сведений, но если речь идет, скажем, о вопросах обороны, тот тут приоритет должны иметь интересы государства.