Госдума открывает свободную охоту на экстремистов

Антиэкстремистский законопроект депутаты рассматривают в ускоренном предвыборном порядке. Фото с сайта www.duma.gov.ru

Госдума проведет 25 мая второе чтение поправок о запрете выдвигаться кандидатами активистам экстремистских организаций и им сочувствующих. Первоначальные нормы ужесточены – суд может посчитать причастностью даже высказывания в интернете. То есть в стране объявляется свободная охота на политических радикалов, или, другими словами, на сторонников Алексея Навального и прочих несогласных. А еще новый закон превращает оппозиционное «умное голосование» (УМГ) в инструмент власти для снятия с выборов наиболее проходных кандидатов от любых партий.

Барьер для экстремистов на их пути во власть теперь вводится в отношении всех выборных должностей.

И поэтому депутаты решили прописать новые ограничительные меры прежде всего в базовом законе об основных гарантиях избирательных прав граждан.

Похоже, что согласование окончательного текста проводилось до самого последнего момента, так что к Совету Госдумы, который прошел вечером 24 мая, в законодательную базу нижней палаты были выставлены не все необходимые материалы. Например, не было главных – таблицы вновь предложенных поправок и совокупного текста расширенного законопроекта. Напомним, что в первоначальном варианте инициатива группы депутатов ГД выглядела по-настоящему драконовской.

Например, руководящему активу тех структур, которые в будущем могли бы быть признаны экстремистскими, а следовательно, запрещены на территории РФ, назначался запрет баллотироваться кандидатами в течение последующих пяти лет. Причем без учета предыдущих трех лет, которые отсчитывались от даты возможного судебного решения. Рядовым участникам делалось послабление – ограничение пассивного избирательного права вводилось только на три года, а обратный отсчет начинался за год до приговора по обвинению в экстремизме той организации, где они состояли. Точно так же власти решили отнестись и к причастным к деятельности экстремистских структур, правда в эту категорию занесли не только жертвователей денег, но и неких «иных лиц».

Законопроект подвергся критике именно за два наиболее размытых пункта – факт установления причастности гражданина к экстремизму и содержание вменяемой ему в вину причастности. Госдума на критику отреагировала – и в результате новые нормы стали вообще супержесткими. С одной стороны, как стало понятно на заседании комитета ГД по регламенту и контролю от 24 мая, вроде бы вводится правило судебных решений по факту причастности. Однако это больше похоже на намерение спрятать политическую целесообразность за ширму судейского усмотрения, на которое якобы никто и ничто не может влиять, кроме Конституции, закона и, конечно, мудрости и совести конкретного служителя Фемиды. Однако в последнее время было немало примеров того, насколько эти субстанции среди судейского корпуса то ли чрезмерно гибки, то ли крайне размыты, то ли вовсе отсутствуют.

Тем более что законодатель, если судить по версии второго чтения, дает третьей власти широко трактуемые критерии для вынесения любого вида решений. Например, причастность может выражаться «как в непосредственном участии в мероприятиях, в связи с которыми организация была признана экстремистской, оказании имущественной, организационно-методической, консультативной и иной помощи», так и в форме высказываний поддержки данной организации и ее отдельным мероприятиям, в том числе в интернете. Именно таким образом сформулированы предложения сенатора Андрея Клишаса и депутата Госдумы Павла Крашенинникова. Клишас при этом утверждает, что хотя вроде бы обратная сила законов разрешается в Конституции только для изменений, облегчающих ответственность лица, но запрет выставлять свою кандидатуру таковой не является, это всего лишь дополнительное обременение гражданина, который стремится во власть. А в отношении таковых Конституционный суд, дескать, не раз говорил: им можно выставлять жесткие предварительные условия реализации пассивного избирательного права.

С одной стороны, можно констатировать, что власть все-таки старается придерживаться правила более или менее непротиворечиво облекать свои политические планы в правовые форматы. С другой стороны, конечно, крайне печально, что в ближайшие несколько месяцев, судя по всему, окончательно будет похоронена репутация судебной системы, которая формально должна действовать независимо. Но понятно, что если поставлена задача не допустить до выборов навальнистов, прочих несогласных, а также желательно левых радикалов и по возможности – даже популистов, то судам задаются весьма жесткие рамки для возможных решений.

При этом обновленное антиэкстремистское законодательство, как представляется, поспособствует тому, что главный инструмент борьбы оппозиции с властью – УМГ – может стать орудием самой власти для давления на оппозиционеров. Логика здесь такая: поскольку все структуры и проекты Навального будут объявлены экстремизмом, даже обычные подписчики на информацию от системы УМГ потенциально становятся фигурантами уголовных дел – не столько массовых, сколько показательно-назидательных.

Однако осевшие за рубежом руководители навальнистов от УМГ не отказываются, они утверждают, что обязательно составят списки наиболее проходных кандидатов от всех партий, кроме «Единой России». И после этого любому кандидату может быть предъявлено обвинение в причастности к экстремизму. Но поскольку в список УМГ он не записывался, а был просто по умолчанию включен, то и удалиться этот кандидат оттуда самостоятельно не сможет. И таким образом, условному коммунисту, эсэру или яблочнику придется или просить навальнистов об исключении, или принимать решение об отказе от участия в выборах.