Правозащитники вступили в дискуссию о расширении полномочий прокуратуры

Надзорное ведомство предлагается опять наделить следовательскими функциями.    Фото Льва Исраеляна

Генеральный прокурор РФ Игорь Краснов заявил, что сотрудники прокуратуры должны быть максимально открыты к прямому диалогу с гражданами и представителями бизнеса. В интервью «Российской газете» он подчеркнул, что «человеку, который обратился в прокуратуру, нужно разъяснять смысл ответа так, чтобы он остался им удовлетворен». Краснов готов показать это всем коллегам на своем примере, а потому планирует регулярно проводить личный прием граждан и предпринимателей в различных регионах. «И, поверьте, эти встречи не будут формальными», – заверил генпрокурор.

Последние слова, вероятно, следует считать намеком на возможное возвращение надзорному ведомству функции по возбуждению уголовных дел, которая в 2011 году была отдана Следственному комитету (СК) России. Напомним, что в начале сентября глава комитета Госдумы по государственному строительству и законодательству Павел Крашенинников сообщил, что в связи с поправками к Конституции предстоит и корректировка закона о прокуратуре. Он предположил, что право на самостоятельное открытие дел у ведомства все-таки появится. В нижней палате также высказались за то, чтобы именно генпрокурору было возвращено право выходить с представлениями по пресловутым спецсубъектам – депутатам и сенаторам, судьям и адвокатам, министрам, дипломатам и кандидатам на выборах. При этом было подчеркнуто, что СК сохранится в нынешнем виде. Это означает, что конкуренция среди правоохранителей только обострится.

И вот теперь к дискуссии о перспективах прокуратуры присоединились правозащитники, часть которых считает, что раз работники этого ведомства в принципе чаще откликаются на их просьбы и жалобы, то его полномочия вполне можно было бы усилить, мол, пользы от этого явно будет больше, чем вреда. Однако есть и такие, кто категорически против данной новации, или те, кто просто опасается процессуальной путаницы. Например, сопредседатель Московской Хельсинкской группы Валерий Борщев подтвердил, что сейчас на этот счет идут активные споры, а все потому, что «в погоне за хорошей статистикой силовики игнорируют прямые признаки совершения преступления», в результате лишь 70% заявлений принимается и лишь по 30% из них заводятся дела». При этом бывает, что действительно только после вмешательства прокуроров. С другой стороны, напомнил Борщев, последние и сами нередко «закрывают глаза на следы пыток и издевательств над людьми, а соответствующие жалобы попадают под разные бюрократические проволочки». Поэтому он считает, что лучшим вариантом было бы «усилить полномочия прокуратуры в плане надзора за правоохранительными органами, чтобы ее слово было непререкаемым».

Председатель Комитета родственников заключенных Елена Брылякова и вовсе настаивает, что определенный круг правозащитников лоббирует интересы прокуратуры, рассчитывая на дальнейшую точечную помощь в конкретных делах. «В последние несколько лет на Большой Дмитровке пытаются расширить свои полномочия, в ход идут сомнительные аргументы», – заявила она «НГ», подчеркнув, что на самом деле власть прокуратуры, да и всех силовиков, нужно, наоборот, сокращать, поскольку они уже не подконтрольны ни обществу, ни парламенту. Что же касается прокуроров, напомнила Брылякова, то именно они выступают в судах, поддерживают аресты оппозиционеров, правозащитников, инакомыслящих при очевидно несостоятельных обвинениях и отсутствии улик, а также запрашивают для подсудимых большие сроки лишения свободы.

«Нельзя поддерживать наделение прокуроров правом возбуждения уголовных дел и передачу прокурорам функций осуществления предварительного расследования», – заявил с «НГ» основатель правозащитного проекта Gulagu.net Владимир Осечкин. Он полагает, что разумнее добиваться усиления ответственности самих прокуроров за незаконное бездействие и незаконные действия. А надо вводить уголовную ответственность «за непринятие эффективных мер реагирования на жалобы потерпевших и за поддержку в судах необоснованных ходатайств о продлении меры пресечения и в целом несостоятельных обвинений». Спецдоклад омбудсмена, подчеркнул Осечкин, готовится по поручению администрации президента «в интересах усиления репрессивных функций правоохранительного блока». При этом, заметил он, «подавляющее большинство потерпевших от незаконных действий сотрудников ФСБ, ФСИН, МВД, а также прокуроров лишены эффективных методов и средств правовой защиты». Причем, сказал Осечкин, официальные представители государства – прокуроры и следователи СК – зачастую находятся в круговой поруке из-за ложно понимаемых интересов госслужбы и личного знакомства с фигурантами дел.

По словам экспертов, это, впрочем, лишь одна из составляющих той картины, которая показывает, что права потерпевших недостаточно защищены законодательством. Например, Россия так и не ратифицировала Европейскую конвенцию о возмещении ущерба жертвам преступлений. В аппарате УПЧ указывают, что жалоб со стороны потерпевших на силовиков, отказывающихся инициировать проверки, становится все больше. При этом в прошлом году жертвами преступлений было официально признано свыше 1,6 млн человек, хотя на самом деле, настаивают правозащитники, их больше примерно в два раза.

«Безусловные основания для возбуждения уголовного дела не превращаются в возбужденные уголовные дела», в стране по-прежнему отсутствует институт заявителя как процессуальной фигуры, было заявлено в ходе обсуждения доклада омбудсмена. Есть и конкретные предложения – например, дать возможность потерпевшим оценивать работу правоохранителей, «учитывая это мнение в качестве критерия оценки работы всего подразделения». Обсуждается и способ реализации права потерпевших на государственную компенсацию ущерба. В свою очередь, Осечкин подготовил для УПЧ отдельный блок предложений по потерпевшим. Например, там есть предложение о создании федеральной службы по защите конституционных прав граждан, которая занялась бы расследованием уголовных дел в отношении должностных лиц. Также среди мер упоминается «уголовная ответственность за заведомо незаконный отказ в возбуждении уголовного дела в случае наличия факта и признаков преступления, совершенного в отношении потерпевшего».