Константин Ремчуков: О пакте Молотова-Риббентропа, интервью Шойгу и Парижских соглашениях

М.Максимова

― Это программа «Особое мнение». В студии Марина Максимова. Я приветствую наших слушателей и зрителей, а свое особое мнение сегодня высказывает Константин Ремчуков, главный редактор «Независимой газеты». Здравствуйте!

К.Ремчуков

― Добрый вечер!

М.Максимова

― «Заключение СССР пакта Молотов — Риббентропа было вынужденным шагом. Он помог отсрочить Москве войну на два года и встретить противника на более выгодных позициях. Население этих территорий подверглось нацистскому террору на два года позже, тем самым были спасены сотни тысяч жизней». Вы тоже так думаете?

К.Ремчуков

― Нет, я как раз не думаю, что это было правильно так оценивать, по крайней мере, сейчас. Может быть, в то время, когда человек находится внутри времени, это и была такая оценка — слишком мало было информации у людей для оценки, — но сейчас, когда прошло 80 лет, когда так много информации, мне кажется, это ошибочное суждение.

Последовательно, что я думаю по этому поводу. Первое: действительно, пактов такого типа как Молотова — Риббентропа заключалось с 1934 года много. Первый пакт, кстати, был между Германией и Польшей. И ничего, в общем-то, в пакте о ненападении особенного нет.

Особенностью этого пакта являлся не сам пакт, а секретное приложение к нему, по которому, фактически были поделены интересы Германии и Советского Союза в Европе; были обозначены страны, в которых у Германии есть приоритет и были обозначены страны, у которых приоритет есть у Советского Союза. И именно после этих секретных протоколов… Сейчас же очень много документов опубликовано, в том числе, и как Риббентроп находился в переписке через посольство с Гитлером во время 23 августа 39-го года, когда он прибыл в Москву, и было совершенно очевидно, что Гитлер давал ему команды: «Соглашайся на всё. Сталин хочет, чтобы было такое деление…. Соглашайся». И как они поделили и как они потом взаимодействовали.

Было всего 6 секретных протоколов. И по одному из них — я читал — в 41-м году 10 января Советский Союз выкупил у Германии часть территории Литвы, потому что часть территории Литвы за Германией закреплялось, часть за Советским Союзом, за 7,5 миллионов золотом. То есть тогда недоделили в 39-м, потом решили, что нам надо.

И, собственно, всё это открыло путь к переделу территорий в Европе. А для Гитлера очень существенно было, что этот пакт развязывал ему руки в начале войны с Польшей. Потому что, как известно, Гитлер боялся войны на фронта, и этот страх довольно долго был у немцев, потому что все очень хорошо помнили ужасы Первой мировой войны и как сложно было воевать на два фронта. И Гитлер как человек, который помнил ужасы Первой мировой войны и его генералы, конечно же, они его уговаривали этого не делать.

Как только от получил в результате этого пакта и ублажил Сталина, отдав ему зоны своего влияния (они назывались зоны интересов), он понимал, что никакого риска нападать на Польшу нет.

Более того, он напал 1-го, а наши ввели свои войска в Польшу 17-го. А 27 сентября уже мы заключили договор о дружбе и границе между Советским Союзом и Германией. И первая же статья этого договора говорила о том, что Польша утратила государственность и обе ввысоке договаривающиеся стороны — Германия и Советский Союз — берут на себя обязательства эту государственность восстановить на подконтрольных им территориях в соответствиями со своими представлениями о традициях этих территорий.

То есть называть, что Польша утратила государственность просто вот ни с того ни с сего, вот она жила, жила — Польша — как государство, а потом взяла и утратила государственность.

Кстати, я когда читал на эту тему, обратил внимание, что в 48-м году, поскольку уже с 45-го года были известно, что был какой-то секретный пакт, потому что какие-то копии американцы захватили у немцев, и Риббентроп во время Нюрнбергского процесса всё время требовал, чтобы допросили по этим переговорам представителей Советского Союза, о чем они договаривались. Разве Советский Союз не несет ответственности? Почему на него только вешают? И его адвокат, Риббентропа нашел-таки копию этого договора в немецких архивах, которые были у американцев, и он слил эту информацию газетам (The New York Times, по-моему).

Интересно то, что сейчас, когда уже архивы открылись, есть информация о том Советский Союз давал инструкцию нашему представителю в Нюрнбергском процессе Руденко исключить из вопросов, которые обвиняемые либо их защитники задают, касающиеся как раз событий 23 августа 39-го года: запретить задавать вопросы о встрече Молотова — Риббентропа, запретить задавать вопросы, что было предметом переговоров, запретить… запретить… Это лишний раз говорит о том, что уже во время Нюрнбергского процесса наши понимали, что это невыгодно репутационно для Советского Союза.

И когда сейчас, через 80 лет нынешние руководители ведомств могут позволить себе делать такие заявления, это очень глупо, потому что уже тогда было по ведению, что мы не гордились этими протоколами к этому пакту. И в друг через 80 лет начинаем гордиться.

М.Максимова

― А что изменилось и почему? Ведь это официальное заявление МИДа, ведь это же можно рассматривать как официальное заявление страны.

К.Ремчуков

― Ну, может быть, общая деградация. Может быть, необходимость занимать какую-то твердолобую традицию в этих вопросах. Может быть, им надоело оправдываться. Может быть, им хочется говорить: «Да, заключали и будем заключать любые пакты и секретные протоколы, если нам будет нужно». Но это один блок вопросов.

А вы еще упомянули вопрос, что на два года. Это тоже официальная риторика, что на два года удалось оттянуть войну. Ну, во-первых, за эти два года Германия укрепила свои вооруженные силы. Развила целый ряд направлений оружия, которого у них не было в 39-м году. И война в Испании показывала, что мы успешно воевали с немецкими вооруженными силами в Испании своим оружием. А уже в 41-м году этого не было. То есть немцы использовали это для того, чтобы их моторизованные подразделения стали сильнее.

Дальше. Линия обороны старая, которая была, её перестали укреплять, начали строить новую и не завершили эту новую. И поэтому, наверное, дней за 10 немцы прошли ту территорию — Западная Белоруссия и Западная Украина, — которую мы присоединили себе, потому что не в состоянии были на этих рубежах удержать немцев. Где же тут аргумент и какой-то аргумент, что мы оттянули? Ничего мы не оттянули. Если считать, что на неделю и на 10 дней оттянуть — мы видели, как немцы абсолютно безостановочно шли. Были отдельные очаги сопротивления, но всё это сопровождалось абсолютно движением вперед на Москву.

Дальше. Сейчас тоже очень много документов, которые показывают, что Германия решила напасть, видя, в каком состоянии командный состав Вооруженных сил. И теперь уже через 80 лет совершенно очевидно, что внутренняя координация войск была на очень низком уровне. Уровень командиров был очень низкий. Как кто-то хорошо сказал, что в нашей армии были выдающиеся военачальники и была очень слабая армия с точки зрения организации именно как взаимодействия различны родов войск и подразделений.

Дальше. Какие потери были буквально в первые часы войны, когда 900 самолетов к 12 часам 22 июня были разбомблены на аэродромах.

Дальше. Сколько было пленных и убитых к концу 41-го года? Это как же можно считать, что пакт Молотова — Риббентропа позволил нам лучше подготовиться к войне, если к декабрю 41-го года по официальным документам Германии 3 миллиона советских солдат было в плену. 3 миллиона в плену! И больше 2 миллионов убито.

Значит, если бы не было это пакта, то было бы 5 миллионов в плену и 10 миллионов убито? Сама логика ужасная. Потому что это говорит о тотальной неподготовленности.

И причина в том, что это была именно принципиальная линия — говорить еще 14 июня 41-го года о том, что все разговоры о возможной войне с Германией — это провокация. И мы знаем много фактов, когда люди, которые хотели готовиться, просто считали, что они провокаторы и действуют на руку Германии.

Поэтому я считаю, что это странная риторика. И еще одно. В 47-м год, когда эта информация о секретных протоколах появилась, МИД СССР выдал документ — это называется «Фальсификаторы». И очень интересно смотреть по главам. Одна глава про войну с Финляндией начинается так: «Советский Союз предложил отодвинуть границу на 150 километров от Ленинграда. Финны отказались. Своим отказом они развязали войну». Вот это логика: ты развязал войну своим отказом отодвинуть границу.

М.Максимова

― Вы сейчас в пух и прах просто разбили позицию нашего российского МИДа.

К.Ремчуков

― Я высказал свою позицию. У меня не было цели разбивать их в пух и прах. Просто все факты, о которых я говорю, которые я вычитал за последнее время до 1 сентября, конец августа. Я, зная, о том, что 80 лет с начала Второй мировой войны, погрузился в чтение документов. Очень много интересных книг за это время, много интересных документов было опубликовано, которые позволяют просто судить…

М.Максимова

― То есть это всё открытая информация.

К.Ремчуков

― Это всё открытая информация. Кроме того ты, когда читаешь чуть более широко — понимать контекст надо, — то ты понимаешь, что стоит за нашей позицией здесь. Вот Молотов очень влиятельный человек на тот момент был — и глава правительства и глава МИДа. И Литвинова они, который был у нас министр иностранных дел — Литвинов Максим, — который очень хотел, чтобы Лига Наций была. Потом его заменили на Молотова, который занимал более жесткую позицию.

А в чем его жесткость заключалась? Они со Сталиным были близнецы-братья в философии того, что на обломках любой войны империалистической возникнет государство более дружественное рабочему классу. То есть они исходили из того, что вот как Ленин сформулировал в 14 году «Превратим войну империалистическую в войну гражданскую и будем использовать её для захвата власти», — вот это присутствовало в огромном количестве заявлений Молотова. Это просто можно смотреть стенограммы его заявлений на пленумах, на съездах и так далее. И всё это выглядело таким образом, что война приведет к тому, что победит рабочий класс в этих странах.

Поэтому я исхожу из того, что пока еще фанаберия в виде мировой революции в их головах была, им казалось, что да, война — повоюют, рабочий класс будет недоволен, они ослабеют, и тут — бац! — и случится как раз пролетарская революция и мировая революция победит.

Поэтому, я думаю, что это тоже надо иметь в виду. Это была методологическая канва. Никто их этих руководителей не считал войну плохим делом.

Я не хочу сказать, что англичане и французы вели себя хорошо. Очень много было в этот момент маневров. Мы не смогли договориться с Англией и Францией на переговорах даже в августе 39-го года перед Риббентропом. У нас были проблемы на Дальнем Востоке с Японией. Поэтому ситуация-то была сложная.

Но еще раз говорю, что мы абсолютно нормальным считали, что мы можем от Польши отцепить какие-то территории, что мы можем Финляндии, зоне своих интересов объявить войну; то мы лишаем суверенитета Прибалтийские государства. Поэтому, когда сейчас все делают вид официальные лица или пропагандисты официальных лиц и говорят: «Мы не понимаем, почему Польша к нам там плохо относится или в Прибалтике», то хотелось подумать, как бы они относились к кому-то, если бы кто-то решил, что они могут утратить свой суверенитет и две договаривающиеся стороны — Китай и Польша — решат, какой политический режим на территории Советского Союза надо установить в связи с тем, что мы почему-то утратили свою государственность.

Просто даже непонятно, почему надо такую позицию занимать. Я не понимаю этой выгоды для нас репутационной. Ведь все говорят, что самый главный дефицит в современном мире — это дефицит доверия. Без доверия невозможно ничего делать. Под доверием я понимаю как самое базовое определение — это такое состояние, при котором я исхожу из того, что вы, принимая какие-то решения, будете учитывать и мой интерес. Вот если я верю в том, что вы, Мария Максимова, принимая какие-то решения, которые касаются меня, примете во внимание мой интерес, у нас, безусловно, будет доверие. То же самое и вы должны в отношении меня думать.

Если мы сейчас, в 19-м году в сентябре делаем такие заявления, что всё было правильно, включая эти секретные протоколы и что мы имели право разделить эти страна или уничтожить их государственность или сменить политический режим, начать репрессии против элиты этих стран, которые не признали приход советских войск на их территорию (в Прибалтику или в Польшу), то какое может быть доверие сегодня, уже в 19-м году? Значит, мы и завтра можем точно так же признать что-то. То есть мы не принимаем во внимание ни их чувства, ни их историческую память, ни память об их жертвах. Это так глупо через 80 лет…

Ну, может быть, это какой-то намек на курс на изоляционизм. Более-менее, это намек этим странам, что мы плевать на них хотели, не будем учитывать ваши интересы и дальше. Если нам потребуется, мы будем действовать в эгоистических интересах.

М.Максимова

― Это как-то очень опрометчиво.

К.Ремчуков

― Мне кажется, этот месседж противоречит сути дипломатии. Дипломатия всегда должна быть настроена на мир. Такие заявления мог бы делать Шойгу, министр обороны или кто-нибудь еще из таких радикальных политиков, которые видят будущее России в расширении, в экспансии и так далее. Но у МИДа функция другая. Они должны все время думать, всё время посылать месседжи, что мы готовы договариваться, готовы учитывать ваши интересы, готовы к сбалансированным отношениям. Вот это мне непонятен выбор ведомства для делания такого «ястребиного» заявления. Не могу понять, не могу объяснить.

М.Максимова

― Кстати, вы сказали про Сергея Шойгу. Он тут дал первое, по-моему, за очень длительный срок развернутое интервью «Московскому комсомольцу». И если своими словами обобщить, «хочешь мира — готовься к войне», — он говорит. И там они спорят, в том числе, соответственно, с Алексеем Кудриным по поводу расходов.

К.Ремчуков

― Смотрите, военные обязаны. Это же взрослые дети, которые любят играть в войну. Им хочется, более того, их карьера и судьба зависит от того, насколько они могут убедить общество или политическую элиту в том, что нам все угрожают и нам нужно больше и больше расходов. Это игра всех людей из военно-промышленного комплекса, из министерства обороны во всем мире. Они в этом смысле ничуть не лучше американских своих коллег.

Именно поэтому общество, знает, что Шойгу не противоречив в своем представлении о мире. Должен быть политический контроль, политическое руководство. Политическая система должна ограничивать, обуздывать, МИД, в том числе, должен находить какие-то средства дипломатического урегулирования, чтобы… «Эй, ребята, здесь ракеты, наверное, не понадобятся, потому что, смотрите: мы договорились о чем-то, мы вступили в какое-то коллективное соглашение». И так далее.

Поэтому я самого Шойгу как бы не осуждаю, потому что он действует в рамках своего профиля. Единственное, мне кажется, абсолютно неправомерным разговор о том, много или мало мы тратим на оборону, если у нас нет возможности регулировать эти расходы. То, что нам нужны хорошие Вооруженные силы, даже спора нет. Страна огромная, мир турбулентный, как приятно говорить сейчас. Много несбалансированных субъектов в международной политике появляется, поэтому Вооруженные силы должны быть хорошие.

Но тут очень сложно объяснить, зачем использовать вооруженные силы в Сирии, например? Ну, если не считать, что это полигон для обкатки этого оружия, которым можно гордиться? Потому что внешнеполитически я до конца не понимаю этой эксклюзивности Сирии как объекта приложения нашей заботы внешнеполитической. А в Йемене? Мы что, равнодушно смотрим, как там 3 миллиона человек погибло в результате блокады со стороны Саудовской Аравии и бомбежек мирных… Вообще, все молчат.

Мы за эти годы, пока Саудовская Аравия гнобила Йемен, уничтожала физически, это какой-то геноцид был йеменского народа, мы развили самые тесные отношения с Саудовской Аравией на всех уровнях. Путин с принцем…

М.Максимова

― Он едет скоро туда.

К.Ремчуков

― Едет туда. Вообще никаких даже нет заморочек по этому поводу. Или, например, рохинджа из Бирмы, когда 150 тысяч выгнали, у нас в Москве вышли мусульмане с требованием защитить. Сейчас миллион человек выгнали. Вы хоть видели, чтобы мусульмане вышли и протестовали? Нет. Значит, МИД договорился. Там Рамзан Кадыров был инициатором того чувством протеста. А потом, видимо, сказали: «Слушай, не протестуй, потому что за этим изгнанием рохинджа стоят китайцы. А с китайцами мы ссорится не будем, потому что у китайцев стратегический интерес на Бирму. Они вкладывают деньги в инфраструктуры и вообще, они защищаются. А эти рохинджа, может быть, даже и вражески настроены, может быть, они связаны с этими сепаратистами в Китае из Восточного Туркестана, которых нам бы хотелось нейтрализовать. И всё, и все замолчали. И всё, и все замолчали.

Поэтому верить в то, что внешняя политика или военная политика исходит из каких-то высокодуховных, нравственных и прочих интересов я не могу, потому что я не получают ответа ни по Йемену, ни по Бирме и знания этих людей. Тотальное молчание, отсутствие сердцебиения на 1-х, 2-х, 3-х и 4-х каналах со стороны экспертов по этому поводу. Значит, это что-то другое.

Поэтому если мы знаем, для чего мы тратим деньга оборону и как мы их тратим, то есть есть контроль, то, пожалуйста. Если Кудрин, который допущен к этим цифрам, знает, что они не так тратятся, а я думаю, что он знает… Более того, это было, наверное, месяцев 8 или 9 назад сообщено, что Путин, заслушав все эти расходы, дал указания сократить военные расходы. Но если Путин сократил, значит, Кудрин был прав исходно? А, может быть, Кудрин знал, что Путин сократит и может позволить себе эти заявления?

Поэтому Шойгу использует имя Курина просто как фигуру речи.

М.Максимова

― Тоже из интервью Сергея Шойгу по поводу того, что служба в армии, которая не по контракту, которая обязательная, создает «нравственный стержень» в мужчинах.

К.Ремчуков

― Ой, с нравственностью сложно. Я до конца не понимаю. Это одна и мистических вещей — нравственный, моральный, соотношение добра и зла.

М.Максимова

― Если не пошел в армию, значит, у тебя нет нравственного стержня.

К.Ремчуков

― Еще раз говорю, в нашей культуре русской, православной это одна из самых серьезных вещей — мистическая, потому что мы апеллируем все время к какой-то духовности, бескорыстию. И вот эта духовность оказывается удивительно материальна.

Очень духовный и православный народ отказывается от кумиров власти в виден царя или виде православной церкви, когда вождь либо слаб, либо стареет, рубль становится деревянным, задерживается зарплата. И вдруг выясняется, что вся эта духовность и вся наша православная тысячелетняя Русь развалилась. Начали громить храмы, церкви, попов уничтожать, все начали на Первомай собираться в церквях и проводить маевки какие-то, попам публично стричь бороду, унижать, уничтожать. Это что за духовность такая?

Потому что держат народ все время в этом дискурсе о том, что знаете, мы мистический народ. Проханов же у вас тут выступает периодически. Мы мистический… Российскому народу не нужно благополучие. Это для посредственных европейских народов материальное благополучие. Русский народ, он духовный. Вы ему дайте сверхзадачу.

Еще Максим Шевченко у вас есть такой левак. Вот ему надо сверхпроекты. Без проекта Россия не может. Гениальный проект — коммунизм. Захват вселенной. Главное, чтобы люди не жили нормально, чтобы у них не было квартир, машин, хорошей еды, образования, здравоохранения. Вот если этого не будет, они будут очень духовны.

Но сами эти адепты почему-то себя включили в исключительный класс. Как только я приезжаю на какую-то дискуссию, я смотрю: 5 «Лексусов 600» и 5 «Мерседесов 500» стоит, и каждый из этих дискутантов утверждает, что материальные ценности — это самое последнее, что нужно русскому человеку.

М.Максимова

― Про Парижское соглашение по климату давайте поговорим. Россия, наконец, ратифицировала, хотя ранее, в общем, в Кремле неоднозначно высказывались об этом документе, а вот сегодня агентство Bloomberg пишет что президент Путин решил его ратифицировать, в том числе, руководствуясь политическим расчетом.

Какой у нас может быть политический расчет? Зачем нам это нужно?

К.Ремчуков

― Парижское соглашение по климату тем и хорошо, что его можно не очень сильно выполнять. Поэтому оно не очень страшно. Обязательства, которая там берутся, трудно верифицируются. Углеродный след, который казался еще три-четыре года назад, что будет основной методологией, не работает. Хотя, казалось, бы, это карбоновый след может найти во всем. Но там образуются такие длинные цепочки стоимости, что ты не можешь убедительно доказать… То есть начали добывать какое-то полезное ископаемое в Африке и там сильно начадили, испортили природу, испортили технику. Потом пока использовали в продукте, который создали в Китае, и при этом дизайн был в Нью-Йорке или в Париже, — а потом как посмотреть в этом товаре этот карбоновый след? Кого наказывать будем? То африканскую страну с очень грязными технологиями добычи или прибыль урежется у проектного дизайнерского бюро в Нью-Йорке или в Париже. И так далее.

Поэтому пока это очень всё слабо. Китай, который в противовес Америке сразу Си Цзиньпин заявил, что Китай всячески поддерживает эти Парижские соглашения по климату, — там так дымят и так чадят!.. Я даже в Твиттер и в Инстаграм на этой неделе выставил свежий ролик очевидца, что там происходит. Ужас! Потому что они добывают уголь и топят углем. Это просто какой-то кошмар. Но при этом можно заявлять, что «да, мы такие…».

М.Максимова

― А Трамп тогда зачем вышел?

К.Ремчуков

― Трамп вышел, потому что он на ранних этапах… во-первых, это была часть политической борьбы еще в 16-м году с Обамой, который был за эти соглашения, а Трамп говорил, что это чушь, и первое, что он сделает, если изберут — уйдет. Потому что для него было важно показать, что Обама, заключая эти соглашения, борется против американской промышленности. А для Трампа было важно показать, что он борется за создания рабочих мест в тех промышленных районах, в которых он, собственно, и победил: Мичиган, Миссури и Пенсильвания. Поэтому для него это было важно. Плюс у него был советник, который этими вопросами занимался потом, который считал, что наука не доказала то, что изменения климата связано с СО2. Просто нет твердых доказательств науки.

И Трампу удалось внушить эту мысль. И он говорит, что этого нет. И всё время тот ученый и руководитель — он его, правда, сейчас уволил — Трамп — слишком радикально он выступал против такого взгляда, ну совсем несовременно. Он считает, что там какая-то ось Земли меняется периодически. И если ось Земли меняется, и она будет чуть подальше от Солнца — наступит вечная мерзлота, если она чуть ближе, эта ось, выровняется вокруг Солнца — будет потепление. Начнут таять льды в Северном Ледовитом океане. Потом наступит потом, о чем сказано очень хорошо в Библии. Опять армяне там Арарат… Ной выживут, а все остальные затопятся.

И они перевели это в такой дискурс. А плюс многие люди даже в Америке не понимают темы изменения климата и редуцируют тему изменения климата до термина «глобальное потепление». Звучит как будто синонимы, а на самом деле это разные вещи — глобальное потепление и изменение климата.

Изменение климата предполагает более широкий спектр всевозможных катаклизмов. Там, где было тепло, стало холодно — это тоже изменение климата. Если снег у тебя выпадает или аномально низкие температуры зимой стоят.

Но, тем не менее, вот я выезжал к вам в студию и смотрел в прямом эфире по телевизору: Трамп неожиданно пришел в ООН и взял изменил свой маршрут и пришел в тот зал, где обсуждают как раз климатические соглашения. Там выступила девочка, которая является символом, которая говорит, что у нее украли мечту. И он сидит и слушают. И все не понимают, зачем он туда зашел, чего он хочет этим доказать. Девочка вот она…

М.Максимова

― Это та, которая переплыла недавно…

К.Ремчуков

― Грета Тубмерг, климатический активист. Она очень эмоционально выступила…

М.Максимова

― Это подросток.

К.Ремчуков

― Да. Обвиняя взрослых, что у нее украли мечту эти взрослые, которые не осознают своей ответственности за климат.

М.Максимова

― А нам-то это зачем?

К.Ремчуков

― Слушайте, мы по тем параметрам, которые там обозначаются из-за того, что у нас был большой провал в промышленной политике в 90-е годы, нам это критически не так страшно. Пока у нас промышленность, если вообще промышленность будет развиваться — это же тоже еще не факт, уже постиндустриальная эпоха, то мы не так… У нас основной выброс, получается, будет из-за машин. Но там еще самолеты есть, там тоже требуется изменять. Требуют, чтобы к 30-му году мы прекратили выпуск машин с двигателями внутреннего сгорания, чтобы перешли на электромобили, чтобы перестали добывать нефть и газ.

В общем, нам не страшно с точки зрения цифры свои обязательств перед миром, поэтому, я думаю, что мы его ратифицировали. Ну, и чтобы находиться как бы в какой-то струе прогрессивного взгляда на мир. Мы так редко бываем в этой компании, что, наверное, не страшно, — решил Путин.

М.Максимова

― А что за импичмент и грозит ли он действительно Трампу из-за этой истории с Зеленским?

К.Ремчуков

― Знаете, Трампу всё время грозят импичментом уже все три года его пребывания у власти. Суть очень простая. Если первые 2,5 года ему грозил импичмент за то, что он допустил вмешательство в американские выборы. Самое святое действо на земле — это американская демократия. И он допустил сговор с русскими.

Только Мюллер сказал, что никакого сговора нет, сейчас демократы оживились, и они интерпретируют разговор…

М.Максимова

― Просил расследовать работу на Украине сына Байдена.

К.Ремчуков

― И самого Байдена. Разговор Трампа с Зеленским — как то, что Трамп хочет подорвать американские выборы 2020, привлекая опять иностранное государство, теперь уже Украину. Потому что расследование, в том числе, уголовное против одного из основных кандидатов на пост президента от Демократической партии Байдена, независимо от контента, из-за чего, собственно, эта тема, оно рассматривается как преступление, за которое можно объявить импичмент.

Но это всё только разговоры и риторика. Это способ поддерживать Нэнси Пелоси, хотя она чуть смягчает — это лидер демократов в палате представителей — несколько риторику, Но в целом она понимает, что разговоры за год до выборов об импичменте Трампа позволят ему консолидировать… во-первых, за год ничего не сделаешь, и плюс сенат контролируется республиканцами. А во-вторых, это позволит консолидировать электорат Трампа и демократы проиграют. Поэтому она против. А другие выступают просто, чтобы создавать у своего электората ощущение, что Трамп виноват.

М.Максимова

― Мы будем следить. У них выборы интересные. Что у нас? Страничка про книжки.

К.Ремчуков

― Я много недель не носил книжки, поэтому хочу порекомендовать несколько книг, которые, мне кажется, могут быть интересны. Вот книга Роберта Фрэнка «Успех и удача. Фактор везения и миф меритократии». Меритократия — это то, что всё вознаграждение по заслугам. Очень хорошая книжка. Принстонский университет её издал. ВШЭ его в 2019 году перевела на русский язык очень хорошо. Просто очень любопытно.

Вообще, я тоже считаю, что в жизни может повезти или не повезти. У меня даже первое эссе в моей книжке «Удовольствие раздражать» было «Мне просто повезло». Я абсолютно верю в это. И он уже в предисловии описывает как Майкл Льюис — это автор книги «Покер лжецов», очень знаменитой рассказывает, как ему повезло. Оказался на каком-то ужине. Сидел с какой-то теткой. Тетка оказалась женой руководителя Salomon Brothers — крупнейшая фирма на Уолл-стрите, которая стояла за этими изменениями.

Ему на следующий день позвонили, пригласили на работу. Он начал давать советы по деривативам, начал получать сотни тысяч долларов. Написал книжку в 28 лет «Покер лжецов». Она продается миллионными тиражами по всему миру. Факторе везения. Можно, конечно, говорить, что нужно много работать, много учиться.

Но это очень любопытная свежая книга, и она может просто мысль как-то освежит у людей на предмет того, что надо общаться, надо ходить…Знаете, есть такое выражение: «Никогда не ешьте ланч в одиночку». С кем-то встречайтесь, безусловно, приглашайте кого-то на ланч. Что-то получите. Но это американская черта.

Вторая книга. Не знаю, может быть, я ее уже показывал. Но я ее перечитывал недавно. «Капитализм и евреи». Она интересна тем, что достаточно убедительно без ксенофобии обосновывается, что евреи с равной степенью ярости как являются бенефициарами капитализма, потому что очень давно они поняли, что главный товар — это деньги, так и тем, кто хочет их разрушить. Достаточно вспомнить руководителей нашей Октябрьской революции. С той же яростью они выскочили из местечек и начали крушить мир капитала, веря, что они построят коммунизм. Очень любопытно показывает этот энергетический пассионарный драйв евреев.

Сейчас очень многие создают свои YouTube-каналы и всё прочее. Я купил НРЗБ книгу, называется «Стенограммы режиссерских семинаров 1933–1935 года. Сергей Эйзенштейн. Вот просто для самоподготовки, если вы почитаете эти вещи, может быть, интересно будет вам срежиссировать так свой YouTube-канал, что он начнет приносить вам денежки.

Книга Стиглера «Гражданин и государство. Эссе о регулировании». Может оказаться полезной. Она не новая книга, она у нас в 17-м году Институт Гайдара перевел, но она написана раньше. Она очень систематически дает представление о роли государства в экономике.

И, наконец, вот эту книгу Мойзеса Наима «Конец власти» я рекомендовал несколько месяцев назад. Но сейчас после событий в Москве протестных, я ее перечитал еще. Процентов 40 очень интересно и актуально. Как рушится власть больших структур. Откуда возникает власть у одиночек. Как абсолютно один голос (шамана) может перевешивать голос целых институтов власти. Просто рекомендую прочитать.

М.Максимова

― Спасибо большое! Особое мнение Константина Ремчукова. До свидания!