Константин Ремчуков: Киев, видимо, не рассчитал реакцию Запада на Азовскую провокацию

М.Курников― Здравствуйте. У микрофона Максим Курников, и вместе со мной в студии главный редактор «Независимой газеты» Константин Ремчуков.

К.Ремчуков― Добрый вечер.

М.Курников― Добрый вечер. Давайте начнем, конечно, с того, что происходит в Азовском море или даже, точнее сказать, что произошло в Азовском море. Алексей Венедиктов в своем Телеграм-канале сказал, что есть 2 бенефициария – это главнокомандующие Украины и Российской Федерации. Вы согласны с такой оценкой?

К.Ремчуков― Почему? Нет, не совсем.

М.Курников― Почему?

К.Ремчуков― Не совсем, потому что я не понимаю, причем там? Главнокомандующие – это инструментарий решения каких-то проблем. Поэтому мне кажется, что то, что произошло в Азовском море, может изменить политическую повестку в обеих странах. Как в Украине, так и в Российской Федерации.

Банальный набор аргументов, который, вероятно, за эти сутки все высказали. Политическое положение у Порошенко не такое крепкое. Якобы по соцопросам он проигрывает любому кандидату, даже не выходит во второй раунд выборов. Введение такого военного положения с переносом выборов может быть темой, в которой он главный бенефициар.

М.Курников― Я только отмечу, что он сейчас внес, действительно, в Раду на утверждение этот вопрос.

К.Ремчуков― Да. Но уже появилось сообщение, что не 60, а 30 дней, да?

М.Курников― 30 дней, да.

К.Ремчуков― Почему это произошло?

М.Курников― Хотя, никто не мешает потом продлить.

К.Ремчуков― Нет-нет, я имею в виду другое. Тут же тоже ситуация. Ведь, весь день все смотрели за реакцией на Западе. У меня всё было включено, там что может быть связано с Америкой, с Европой. Все экраны горели. И Fox, и CNN, и…

М.Курников― И какие реакции вы уловили там?

К.Ремчуков― Реакции я уловил следующие. Что президент Трамп очень язвительно написал твит в адрес европейцев типа «Ну и чего, ребята? Вы, как бы, думаете увеличивать взносы в НАТО или нет?»

Тем самым показав, что «Ребят, вы хотели там какую-то армию? Хотите кого-то в Европе защищать? А без нас вы совершеннейшие импотенты, вы ничего не можете сделать». Это первое.

И судя по всему, американцы не подкидываются. Еще многие эксперты, которые обсуждают это (американские я имею в виду), они говорят, что, вполне возможно, эти события могут повлиять на отмену встречи Трампа и Путина на полях саммита «Большой двадцатки» в Аргентине.

Но при этом все опять отмечают, что не проявила команда Трампа ни одного признака, что они отреагируют так нервно и бурно, чтобы отменить.

Европейцы тоже. Мы видим, что ФРГ не сделала никакого заявления. Могерини сделала весьма взвешенное и сбалансированное заявление. То есть, вполне возможно, пережив сегодня в дневное время политическую активность, увидели, что как с цепи ни европейцы, ни американцы не сорвались и не начали инициировать новые санкции против России, а Трамп не сказал, что он отменяет встречу с Путиным. И тогда он начинает немножко отыгрывать назад (я имею в виду, Порошенко) и говорит «Ну, давайте 30 дней, чтоб мы там в чем-то разобрались».

Поэтому ситуация не так однозначна, если говорить о сценарии, что он реализовывается не так гладко, как хотелось бы.

У нас, я слышал, эксперты из «Atlantic Council», правда, российского происхождения, говорили о том, что рейтинг Путина, который падал в последнее время достаточно заметно после начала пенсионной реформы, вполне возможно, тоже нуждается в некоей инъекции некоего допинга. И такое обострение ситуации по очевидно несправедливым основаниям – оно тоже может быть выгодно. Это к вопросу о том, кто бенефициар. Оно может быть выгодно Путину, поскольку мы видим, что консолидация вокруг социально-экономической проблематики в российском обществе не происходит (более того, оно падает). Более того, в последние недели, месяцы мы видим, как куда-то совершенно непонятно как испаряется магическая сила путинского благословения. «Назначаю тебя исполнять обязанности губернатора», — и раньше это автоматически означало, что ты будешь избран. А сейчас мы смотрим… «Назначаю тебя», а не получается. Надо что-то делать.

Поэтому, скорее всего, эта тенденция продлится, и следующие выборы в сентябре будут страшно боевыми, потому что эта тенденция будет усиливаться и возрастет конкуренция.

Не случайно многие политические партии и отдельные деятели начали предвыборную кампанию сентября 2019 года сейчас. Уже пользуются любым информационным поводом, чтобы воткнуться, обозначить себя, заявить свою позицию и так далее.

Поэтому российская ситуация тоже держится в голове, и если вот так всё дело происходит, то происходит…

М.Курников― А если получается, что выгодно и тем, и тем, может ли это, как в футболе называется, быть договорняком?

К.Ремчуков― Ну, я думаю, что отношения сейчас не позволяют. Столько оскорблений льется друг другу. Ну, может быть, это какие-то совсем циничные люди, когда там говорят вслух друг на друга страшно оскорбительные вещи, а сами, на самом деле, там пьют чай с коньяком и договариваются. Нет, я не думаю. 

М.Курников― Военные суда.

К.Ремчуков― Военные суда, да? Если считать, что Крым – наша территория, то, предположим, они были в наших территориальных водах. Но может ли Украина позволить себе признать эту 12-мильную зону территориальными водами России? Тогда она признает, что это Крым. При этом если в сентябре их корабли плыли совершенно спокойно, уведомляя наши власти… Это в сентябре судно управления «Донбасс», буксир «Корець» военно-морских сил Украины шли в тот же Мариуполь, но официально запросили разрешения. Российская сторона не препятствовала их проходу под крымским мостом, писал сегодня мой журналист Андрей Рискин.

Значит, в сентябре они всё понимали и понимали, как организованы правила игры. Сейчас они пошли так, как будто бы не надо.

Вот эта ситуация, если она… Как на нее отреагирует Запад? Вот, они что посоветуют Украине? Все-таки, не нарываться, если Россия считает, что это ее территориальные воды? А любые территориальные воды – это как пересекаешь границу.

Ну, ты можешь рассчитывать на любой жесткости ответ – это в любой стране. Ты вон пешком будешь на границе быковать против иммиграционного офицера в тех же США…

М.Курников― Он тебе этого не простит, да?

К.Ремчуков― Тебе не простят. Поэтому я думаю, что вот тут будет сейчас.. Мы в ближайшие дни поймем, до какой степени именно этот очаг неопределенности может породить большое количество непредсказуемых поступков с обеих сторон.

М.Курников― Кремль назвал этот инцидент провокацией с украинской стороны. Вы в целом согласны с таким определением?

К.Ремчуков― Выглядит как провокация, да. Судя по тому, что я сказал. В сентябре шли – всех всё уведомили. Сейчас решили никого не уведомлять и шли напролом, поэтому… Да.

М.Курников―  Вы согласны с тем, что это можно назвать провокацией. Насколько адекватной была реакция российской стороны, на ваш взгляд?

К.Ремчуков― Ну, я не знаю, как. Надо было утопить, что ли? Надо было пропустить? Тут, понимаете, еще раз говорю, из-за того, что вот эта ситуация правовая такая… Я не знаю, были ли у наших пограничников, ну, ФСБ, соответственно, сценарий, как вести себя в различных случаях.

М.Курников― В Кремле сказали, что были. На этот случай был сценарий, и он реализовался.

К.Ремчуков― Ну, значит, у них был такой сценарий и он реализовался. Всё. Ущерба, я так понимаю, российские власти ни в чем не видят. Пропусти наши власти это шествие, шествие этих маленьких джонок, может быть, они б создали прецедент и начали бы… Потом бы сказали «Вот видите, вы тогда не проявили твердость – теперь все идут». Тем более я так понимаю, что уже какую-то логику видит Лавров, потому что он добавил свои аргументы сегодня, заявив «Как вы хотите, чтобы мы относились к прохождению судов, когда высокие официальные лица в Киеве призывают взорвать этот мост?» То есть право на досмотр и на уведомление Лавров сегодня вывел из этих заявлений. Если люди говорят «Давайте взорвем мост», ну, давайте. Заплыл корабль под мост, рванул там направленно и мост подорвали. То есть в данном случае я думаю, что российская сторона исходит из всех этих, в совокупности этих фактов.

М.Курников― Если говорить о последствиях, политических последствиях этого инцидента. Ну вот смотрите. Глава украинской дипмиссии в ФРГ Андрей Мельник заявил, что Россия совершила военное нападение на Украину. На ваш взгляд, насколько серьезно будут восприняты такие заявления в Европе?

К.Ремчуков― Ну, пока мы видим, что нету никаких таких резких заявлений со стороны европейских лидеров, и я уже сказал, что, с моей точки зрения…

М.Курников― Это хороший звонок для Кремля?
К.Ремчуков― С моей точки зрения, именно это привело к тому, что начал немножко педалировать назад Порошенко и просит уже не 60 дней, а 30.

Сейчас мне так кажется, будет ключевой вопрос, стоит ли форсировать прием Украины в НАТО с тем, чтобы обеспечить ее защиту силами НАТО или нет? Потому что напомню, что российская позиция отталкивалась от статьи, по-моему, 5-й устава НАТО о том, что член НАТО не может до момента вступления иметь территориальный конфликт.

Смотрите, Приднестровье блокирует Молдову. Южная Осетия, Абхазия блокируют грузинское вступление. Донбасс, Крым блокируют украинское. Может ли НАТО, ну как кажется? С моей точки зрения, нет: это нарушение таких серьезных, фундаментальных, принципиальных установок, чтобы блок, у которого нету конфликта с какой-то страной, приняв члена, покупал вместе с ним конфликт. В этом смысл, да? Конфликт должен народиться, уже когда ты член, и та сторона, которая хочет конфликтовать с НАТО, должна взвесить, есть ли у нее достаточный потенциал выступать против?

Таких стран поскольку в мире не так много, то вот эта предпосылка является рабочей. А взять к себе страны, у которых есть конфликт с Россией, то ты должен иметь какой-то план действий. А чего ты будешь делать? Как ты будешь, все-таки, настаивать на справедливости территориальной?

М.Курников― Другое дело, та самая европейская армия. Мы пока не знаем, на каких принципах она будет создаваться.

К.Ремчуков― Мы пока не знаем.

М.Курников― Да.

К.Ремчуков― И будет ли она создаваться вообще? Потому что Трамп продолжает настаивать, что «вы, ребята, сначала расплатитесь с НАТО. Сначала доплатите каждый 2% ВВП как обещали, а потом уже создавайте, что вы хотите». Поскольку задолженность большая у всех накопилась кумулятивная за эти годы, то я думаю, им расплачиваться с НАТО, именно с американцами будет еще долго.

М.Курников― Кстати, как раз на эту тему был вопрос от одного из наших слушателей вам сегодня под тем постом, который мы специально для этого оставляем. Зачем Путину Донбасс? – слушатель не понимал. Получается, что вот и ответ? Для того, чтобы Украина не стала членом НАТО?

К.Ремчуков― Ну, мне кажется, что Путину Крыма хватало. Донбасс ситуационно.

М.Курников― А сегодня зачем?

К.Ремчуков― Не, ну он так получился. Ведь, это же…

М.Курников― Да. Почему не отыгрывается ситуация назад в обмен на отмену санкций? 

Запустили этот процесс. Потом… Моя, все-таки, гипотеза, что очень много заинтересантов, что это был тлеющий конфликт, да? Просто много денег получают со всех сторон, много званий, много какой-то суеты вокруг каких-то решений-нерешений.

Я считаю, что исторически Донбасс возник чисто, вот, политтехнологически. Взяли Крым, посмотрели на реакцию Запада и с тем, чтобы торговаться с Западом по поводу Крыма, решили заодно прихватить Донбасс. Попугать всех Русским миром с тем, чтобы потом договориться, отдать Донбасс Украине, а Запад простит за это Крым. Вот, я думаю, что первые 2 года…

М.Курников― Это получилась грамотная операция по итогу?

К.Ремчуков― Нет. Пока нет. Пока мы видим, что у нас не получается. Но с 2014-го по 2016-й год это была максимально вероятная рабочая версия того, как планировалось. Потом когда видят какие-то затруднения здесь, в 2015-м году воткнулись еще в Сирию (потому что там столько игроков было), чтобы опять сесть за стол переговоров, чтобы опять с тобой считались, чтоб договаривались американские военные с русскими военными. Вот. И всё это пока не срабатывает до конца. Вот.

Поэтому сейчас как это будет?.. У меня просто главное пожелание властям отвечать всё время, когда они принимают какие-то решения, на такой простой вопрос: «Можно ли считать полноценной по качеству собственную внешнюю политику как реакцию на чьи-то провокации?»

Потому что, вот, когда с 1992-го года по конец 1999-го, пока Ельцин был у власти, парламенты Южной Осетии и Абхазии всё время принимали постановления с просьбой включить их в состав России. И весьма своеобразный первый президент России Ельцин со всеми его плюсами и минусами, и все наши вот эти Советы национальной безопасности, и все головастики, которые принимают решения, говорили «Нет, нам это не выгодно, потому что нарушать территориальную целостность Грузии – это иметь со всем миром большие проблемы».

В конце самом 1999-го года приходит Путин. Совершенно другой, чем Ельцин, человек. И до 2008-го года Путин совершенно другое подчеркивает, чем Ельцин. Те же самые заявления принимает. У него совершенно другой Совет национальной безопасности. Они говорят «Нет, ни Абхазия, ни Южная Осетия нам в составе России не нужны – это осложнит нашу жизнь. В том числе и внешнеполитические отношения, и возможны осложнения в целом».

Потом Саакашвили, если брать упрощенную версию, закусив Галстук, устраивает провокацию. Пользуясь открытием Олимпиады в Пекине, пока время сконцентрировано на другом…

М.Курников― Ну, это вы одну из версий сейчас рассказываете.

К.Ремчуков― Одну из версий, да. Не, ну как? Это международная комиссия. Тут, собственно, у вас на сайте публиковался доклад. Первый огонь открыла грузинская сторона по миссии вот этих наблюдателей, в которых были российские граждане.

И у меня там журналистка была от газеты – я узнал об этом, находясь там в Хельсинки. Мне ночью она звонит, говорит «Не могу дозвониться в МИД. Нас обстреливают». Вот. Я говорю «Ну, давай я там буду звонить, как-то сообщать». Вот, мы просто узнали это, вот, как оно случилось.

Так вот. Те же слова используем – провокация, Саакашвили создает провокацию. В результате мы принимаем решение, которое серьезнейшим образом осложняет наш международно-правовой имидж и так далее. Какие-то серые зоны в виде этих Южной Осети и Абхазии, не понятно, как они там развиваются, не понятно, как мы их финансируем (скорее всего, очень много). Даже были определенные высокого ранга чиновники, которые отвечали, типа, за контроль над расходами наших бюджетных средств. У нас что, своих проблем нет, что ли, внутри России? Есть они. Но мы делаем так.

Вот, меня вот это тогда уже сильно поразило. Провокация человека, которого наши власти еще не очень сильно уважают. Они не уважают… Я понимаю, если бы там кто-то там, Талейран устроил бы провокацию, мы попались бы, мы б гордились потом: «Мы попались на удочку Талейрана». А здесь попались на удочку Саакашвили, принимаем какие-то серьезнейшие решения.

Вот здесь сейчас, вот, чтобы Порошенко, о котором уже Путин сказал, что с ним дело иметь нельзя… Он же сделал принципиальнейшее заявление в Сингапуре. Оно было такого же масштаба, с моей точки зрения, по значимости, как заявление, когда Медведев сказал, что с Саакашвили они дела иметь не будут и передали всему Западу этот мессадж «С этим человеком никаких переговоров не будет». И Запад, кстати, не препятствовал тому, чтобы Саакашвили не стал президентом Грузии, его потихоньку оттуда убрали.

Сейчас абсолютно та же модель. Российский лидер заявляет в Сингапуре так, чтобы все услышали однозначно, что с теми людьми, которые сейчас в Киеве, вести переговоры нельзя. Тем самым они посылают в Вашингтон, в Брюссель и в Берлин четкий мессадж: «Пока Порошенко у власти, ребята, у нас договоренности не случатся».

Теперь Меркель, Макрон и Трамп должны думать «Слушай, стоит нам вписываться за Порошенко или нет? Или пусть он сейчас проиграет, и тогда Путин реанимирует свои контакты на высшем уровне типа с чистого листа и до чего-то начнут договариваться?»

М.Курников― А что такого произошло, на ваш взгляд, в смене парадигмы? Что до 2008-го года мы понимали, что есть какие-то грани, которые не стоит переходить, а с 2008-го года что изменилось, что мы стали вести себя по-другому?

К.Ремчуков― Вот я говорю, попадаться на провокации не надо. Вот, провокацию устроить… Вот, сейчас вы начнете меня провоцировать. Если попадусь на провокацию, то я начну что-нибудь говорить или делать не то, что, я думал, для меня очень выгодно. А вы будете потирать руки и всё. А если не попадусь на провокацию, значит, я сохраню свой курс, что мне, в принципе, с вами нужно вести себя вежливо, корректно, умно и не метать в вас чашки с водой.

М.Курников― Надеюсь, до этого не дойдет. Не так много времени у нас до перерыва. Я, знаете, что хочу успеть вас спросить? Вы сказали по поводу мессаджей, которые отправляются. Объясните мне как человек, который как раз понимает, как в том числе и избирательные кампании ведутся? Вот этот мессадж видео тарана изнутри, из нашего пограничного корабля – оно, ведь, осознанно было допущено (его утечка)?

К.Ремчуков― Конечно.

М.Курников― Для чего? Что это за мессадж? И кому этот мессадж?

К.Ремчуков― Украинской стороне, потому что наша сторона в течение месяца… Ну, из-за того, что у меня есть независимое военное обозрение и у меня военные ходят по редакции, они пишут и внимательно следят, я вынужден знать очень много чуши всякой, которую обычно я пропускаю в жизни. А здесь они мне рассказывают, и реакция, скажем, украинских каких-то генералов на разговоры о том, что нужно делать с их желанием, там, давать на досмотр корабли под Керченском, запрашивать разрешение или нет. И какие-то генералы, якобы, говорят слова, похожие на то, что «нужно активненько двигаться вперед, русские никогда ничего не сделают, они боятся такой нашей стремительности и воли, и поэтому давайте всё это делать. У нас всё получится». Вот эта съемка показала, что тот, кто пойдет напролом, у него может и не получиться.

М.Курников―  Я вас хочу вернуть из Азовского моря в Москву, тем более что на эту тему приходили вопросы на сайт. Вы следите за той историей, которая происходит в Кунцево?

К.Ремчуков― Ну, я стал следить, потому что приходят вопросы. Я хочу сказать, вот, потому что создалось впечатление, что мы не говорим на эти темы. Но уважаемые слушатели, я никогда не знаю вопроса, который мне зададут ведущие. Никогда. Вот, просто. У нас нет такого формата, чтобы мы что-то обговаривали. Поэтому если вопрос ведущего будет, скажем, про Кунцево, я буду на него отвечать. Если он меня будет спрашивать про Трампа, я буду отвечать про Трампа. Это первое. 

К.Ремчуков― Поэтому. Второе тоже очень существенно. Я посмотрел вопросы в том числе, и хочу абсолютно четко определить статус, в котором я отвечаю на эти вопросы.

Значит, я был руководителем штаба Собянина после 8-го июня, когда он мне предложил, до 9-го сентября, когда состоялись выборы. В 0 часов 30 минут я пожал Собянину руку и мы разошлись как в море корабли.

Перед этим в июне после того, как мне он предложил возглавить, я написал письмо в Общественную палату и попросил освободить меня от должности председателя Общественной палаты, считая, что в момент избирательной кампании это конфликт интересов. Поэтому в качестве председателя Общественной палаты, вообще как член Общественной палаты я, к сожалению, с тех пор ни разу не был даже на территории. Потому что я считаю, что вот если член Общественной палаты посчитает, что то, что я был руководителем штаба Собянина, не мешает мне работать в том качестве, в котором я работал, я буду работать. Если нет, то я так дорожил площадкой Общественной палаты как объективного пространства, где можно самые острые темы обсуждать, что я не хочу портить ее своим видом.

Поэтому. Отвечать на этот вопрос я буду исключительно в качестве. Потому что моя задача была избрать Собянина максимально приемлемым, техничным и красивым способом. Я считаю, что его результат и характер кампании показали, что мы сделали.

Теперь…

М.Курников― Нет, вы поймите, что для нас-то это как раз интереснее спрашивать вас, потому что вы как человек, имевший доступ к этой информации, видели, как принимаются решения этими людьми.

К.Ремчуков― В штабе никто таких решений не принимал.

М.Курников― Тем не менее, вы имеете больше информации, чем я, например, человек, который с Собяниным не встречался ни разу в жизни.

К.Ремчуков― Слушайте, еще раз говорю, дело не в этом. Вы что, считаете, мы встречались в штабе с Собяниным принимать какие-то решения? Мы решали о кампании. Я предложил кампанию по районам, я предложил кампанию, что делать с лозунгами, я предложил кампанию с точки зрения пиар как надо делать. Я предложил кампанию, с кем нужны личные встречи, а с кем нужны доверенные лица. То есть это был совершенно специфический объем задач, связанный с очень конкретным делом – встретиться как можно с большим числом людей внизу из самых разных вещей, проговорить их проблемы и что-то сделать. Это первое. А второе, в штабе организовать прием заявок от людей и таким образом организовать работу с их заявками и жалобами, и просьбами, чтобы эти письма пошли в соответствующие ведомства мэрии.

М.Курников― Принято.

К.Ремчуков― Не-не, просто вот…

М.Курников― Давайте, вот, вернувшись к (НЕРАЗБОРЧИВО).

К.Ремчуков― Вот, мне вчера кто-то прислал, с моей подписью начали работать. Ну, какой-то мой бывший студент работает, говорит «Константин Вадимович, ваша подпись пришла. Вот, вы просите разобраться – мы работаем с этим». Гриша Рябов – вот, он мне прислал.

Теперь. По Кунцево. По Кунцево что мне удалось узнать, когда я увидел, какие вопросы? Что надо отличать. Потому что очень многие путают, что Кунцево – это феномен, связанный с программой реновации, о которой мы бились.

Я должен сказать, реновация к этому не имеет никакого отношения. Нужно понимать, что в Москве с 1997 года действовала программа и действует еще, программа реконструкции, которую принял Лужков.

М.Курников― В чем их основные отличия?

К.Ремчуков― Совершенно разный механизм принятия решений. Если реконструкция – это административное решение, которое принималось постановлением правительства Москвы… Лужков принимает решение, правительство заслушивает, утверждает, потом формируются списки домов на каких-то улицах, которые будут реконструироваться.

Потом людей… Допустим, мы решили, что пятиэтажка будет снесена. Людей переселяют во временное жилье на 2-3 года (сколько длится это), они живут там, переживают, живут в ужасных условиях. Сносятся (очень много фотографий, как пятиэтажки сносят), увозят, начинают что-то строить, потом этих людей куда-то переселяют.

Реновация, как она задумывалась, люди определились, чьи дома хотят, было проведено голосование масштабнейшее. Те дома, в которых 30% плюс один, то есть меньшинство плюс один сказали «Мы не хотим участвовать в реновации», они навсегда выпали из этой программы, в нее нельзя воткнуться. Кстати, самое большое число обращений ко мне, вот, как к руководителю штаба Собянина в ходе кампании были просьбы людей с письмами коллективными, с просьбой включить их в программу реновации. Они одумались. Прошел год – они поняли, что они будут как, вот, Винокурова была такая активистка, не хотела свой дом. Вот, они хотят свои дома и пусть они там живут.

Но много было в тот момент, я помню, атак насчет того, что это права собственности. Это всё вранье. Вот, прошел год после тех голосований, разве у кого-то право собственности отняли? Нет.

Предположим, дом попадет под программу реновации через 10 лет. До этого времени он может делать всё, что угодно. А в момент, когда ему построят дом рядом с его домом новый, будет гражданско-правовой договор мены. Ты меняешь.

Теперь реконструкция.

М.Курников― В Кунцево никакого голосования не было?

К.Ремчуков― Никакого голосования, потому что это совершенно другое постановление. И она выполнена достаточно сильно – там сколько-то десятков домов оставалось, и вот это ведется. 

Значит, с 2003-го года в рамках этой программы реконструкции (это не реновация) был там Галс-Девелопмент, владелец этого объекта. Потом он продал это свое право, и единственным владельцем, как бы, стала компания ПИК.

То, что мне удалось узнать сейчас. Значит, эти дома, которые квартал 47-48 так называемый, рядом с ними будет строиться вот этот дом.

М.Курников― Высокий, да.

К.Ремчуков― Высокий, 26 этажей. Чуть поодаль строится уже другой дом. Вот этот, который другой дом чуть поодаль, будет построен в сентябре следующего года, 2019-го.

М.Курников― По плану.

К.Ремчуков― А тот будет в 2022-м. Так вот эти вот жители, подавляющее большинство этих жителей хотят уехать из своих домов до того, как начнет строиться рядом с ними вот эта башня. И они хотят, чтобы их… Как можно быстрее завершили тот дом, который в сентябре 2019-го, чтобы их туда переселить. Вот это принципиальная вещь.

Дальше. Все, кто говорят, что это бенефициарами являются там застройщики и всё, 100% квартир и в этом доме, который уже строится, и тот дом, который будет построен к 2022-му году, все они принадлежат Москве. Квартиры эти не рыночные, там на этом никто… Условно говоря, это фонд квартир, куда будут переселяться москвичи из тех домов, которые будут сноситься или что-то с ними будет происходить в рамках этой программы.

Поэтому в данном случае что еще мне удалось узнать, как бы, за кадрами? Что, скорее всего, такая политическая активность вокруг этого объекта вызвана тем, что у господина Гордеева (это владелец ПИК) какие-то проблемы с конкурентами. Конкуренты поняли, что его надо тут сейчас поднажать на него. Говорят, что он уже в пятницу продал, якобы, торговый комплекс Ривьера за 20 миллиардов. В общем, какие-то у него есть финансовые вещи, которые требуют каких-то действий, вполне возможно которые не были сильно в плане. И якобы вот эти его противники по девелоперскому бизнесу зарядили много активистов, включая политиков…

М.Курников― То есть вы подозреваете, что те люди, которые выходят и протестуют против этого, они?..

К.Ремчуков― Подавляющее большинство не имеют отношения к жизни именно в этих домах. Вот это я не подозреваю, а я так понимаю, что у меня достаточно точная информация. Там есть активисты из предыдущего проекта (там на улице Павлова были), там есть политические активисты, которые понимают, что избирательную кампанию, кстати, о которой мы говорили, уже пора начинать и нужно светиться. Там есть деньги определенные, анализ пиар-материалов, в том числе в социальных медиа, есть.

Поэтому там решили воспользоваться такой ситуацией. Но прошли собрания ПИК, жителей, медиа, всех пригласили. Это в четверг, по-моему, 22-е ноября. И большинство жителей поддержали, ну, вот этот проект.

Единственное (вот, еще раз говорю), там разночтения в чем? Им говорят «Вот, вы поживете, дом построят и по плану вы после этого переедете». А они говорят «И чего, мы будем в такой грязи переживать кошмар строительства?» Это серьезная проблема. У меня, кстати, во дворе дома была штаб-квартира «Яблока», ее продали каким-то недобросовестным бизнесменам. Те разрушили вполне хорошее здание из красного кирпича, и сейчас вот эта груда… Потом они обанкротились. Эта груда. Ну, все в ужасе в доме были. Вот, ты живешь, а тебе будут строить там 26-этажное какое-то здание. Это есть такая тема.

Но сейчас, я так понимаю, что здесь будет… Оно потихоньку будет затихать (этот конфликт), именно потому что люди не кровно, они не там живут, а они, как бы, абстрактно за идею выступают, что не надо никаких таких.

М.Курников― Осталось у нас не так много времени. До того, как вы порекомендуете книгу, которая уже лежит у вас на столе, я, все-таки, хочу у вас спросить о том, как ситуация в Приморье с выборами развивается. Опять же, учитывая, что у вас опыт есть руководства штабом избирательным.

На ваш взгляд, то, что не зарегистрирован кандидат, который, по сути (ну, по некоторым данным), победил тогда во втором туре, это ошибка технологическая? Она подорвет доверие к выборам или нет?

К.Ремчуков― Про доверие не знаю. Я считаю, что это безобразие. Это тотальная дискредитация самого института муниципального фильтра. Если человек почти выиграл выборы в первом туре, потом в результате каких-то решений совсем не линейных и совсем не типичных… В одном случае отменили вообще, в другом случае это что-то еще могли сделать. Его не допускают… То утрачивается весь смысл. То есть муниципальные депутаты (несколько сотен человек) обладают, как бы, легитимностью решать, за кого голосовать, за кого нет, больше, чем сотни тысяч, которые уже за него проголосовали. Вот это пренебрежение к голосам сотен тысяч именно в таком коротком временном отрезке показывает надуманность вот этого института под названием «муниципальный фильтр». Поэтому так.

М.Курников― Есть инициатива его не убрать, но смягчить. Вам как кажется, это что-то изменит? Улучшит?

К.Ремчуков― Я не знаю. По-моему, надо убирать. Нужно доверять людям. Муниципальный фильтр – это недоверие людям в их неспособности разобраться.

Вот, есть, как бы, какие-то головастики умные, которые более умные, чем люди (основная масса). А они неразумные изберут не то бандита, не то хулигана, не то еще кого-то. Я бы так к людям не относился.

М.Курников― Ну а теперь давайте перейдем к книге, которая у вас лежит.

К.Ремчуков― Да, очень коротко. Хорошую книгу купил на английском языке «Smarter New York City» («Более умный город Нью-Йорк»). Интересно, методологически рассказывают, как Нью-Йорк… Ну, мне, поскольку я в Москву погрузился, интересны подходы к этому. Они именно утверждают, что не smart, не умный город. Потому что smart, как бы, некая конечность. Если он и так умный, чего еще туда вкладывать, какие инновации? А город должен быть чуть умнее всё время: он должен быть умнее в образовании, умнее в здравоохранении, умнее в организации досуга, умнее в организации транспорта.

И очень много конкретных примеров, как корректировались показатели. Например, у нас средняя скорость движения на 16 километров выросла в Москве как показатель улучшения трафика, а здесь количество остановок по ходу движения. И так, что установлены датчики, которые показывают, где человек по ходу движения останавливается, чтобы разгрести вот эти точки. То есть это уже вторая стадия улучшения жизни в крупном метрополитенском городе.

М.Курников― Это был Константин Ремчуков. Спасибо.