С.Крючков― 15 часов, 6 минут в российской столице. С нами и с вами сегодня – глава избирательного штаба действующего мэра столицы Собянина Константин Ремчуков, главный редактор «Независимой газеты». Константин Вадимович, добрый день!
К.Ремчуков― Добрый день!
С.Крючков― Здесь – Алексей Венедиктов, главный редактор радиостанции «Эхо Москвы», коренной москвич, кстати. И проведут передачу Марина Максимова и Станислав Крючков. Алексей Алексеевич, добрый день!
А.Венедиктов― Добрый день!
С.Крючков― Идет трансляция в YouTube. Вы можете нас не только слушать, но и смотреть на основном канале «Эха». И традиционные средства связи. Можете репликами делиться в адрес наших гостей: +7 985 970 45 45, окошко сообщений в эфир на сайте echo.msk.ru, чат YouTube и аккаунт vyzvon в Твиттере.
Константин Вадимович, стартовала агитационная кампания перед сентябрьскими выборами. Уже понятно, что она будет строиться в случае Собянина вокруг программы «Мой район». И там обозначена некая сверхзадача: создать равные условия для жителей всех районов столицы. Что это значит? Фешенебельность столичного центра должна прийти в спальные районы, то есть, моя Новая Москва, условно, Переделкино станет такой же, как Москва в пределах Садового.
К.Ремчуков― Как лихо вы закручиваете. Объясняю смысл. Кстати в отношении к «Эху Москвы», мой последний эфир на «Эхе Москвы», когда вы мне задавали вопросы, когда только стало известно, что я возглавлю штаб, я помню, делился своими соображениями спонтанно и говорил о том, что, скорей всего, повестка дня для жителей каждого района отличается от повестки дня другого. В одном районе радуются лесопарку, в другом – метро, в третьем говорят: «Нам не нужно ни то, ни другое, нам нужна эстакада». Кому-то не хватает больниц. И это было поддержано. И мы перешли к программе «Мой район», потому что она соответствует тому, что Сергей Семенович Собянин, мэр Москвы понимает под равенством. Равенство доступа к объектам социальной инфраструктуры, производственной инфраструктуры москвичей независимо от того где они живут.
Строго говоря, человек живет на юге или на севере, у него должен быть абсолютно одинаковый доступ к учреждениями здравоохранения – поликлиника, куда чаще всего люди обращаются, к образованию. Сейчас будет мощная такая программа: в каждом районе пытаться развивать очаги культуры. Потому что очень много вузов столичных находится не в центре – всего 6 или 7, по-моему, в центре, а остальные там – и на их базе могут быть и музеи, поскольку у каждого музея есть свой музей. Но суть простая: транспорт, образование, здравоохранение, экология, рекреация — там, где люди должны отдыхать, — должны быть у москвичей там, где они живут.
А поскольку, программа реновации затрагивает в перспективе миллион человек, которые там будут жить… — а принцип планирования домов в реновацию – это отказ от концепции спальных районов, потому что всё советское время был центр и были спальные районы, — и сейчас все первые этажи в этих реновационных кварталах будут оборудованы всеми объектами, которые будут нужны людям, поэтому, мне кажется, что постепенно ближайшие 5-10 лет концепция спального района начнет отходить за счет строительства тех мест, где люди могут в свободное от работы время тусоваться без необходимости выезда в центр.
Поэтому «Мой район» и равенство доступа к разного типа активам – вот так понимается Собяниным эта программа и ее значимость.
С.Крючков― А не приведет ли стирание этой границы между центром и спальным районом, условно, уходящим в прошлое, — с точки зрения программы «Мой район», — спальным районам к появлению так называемых социальных гетто в столице? То есть если человек живет у себя, условно, в Алтуфьево и ему не нужно ехать в столичный центр, то он там не закапсулируется?
К.Ремчуков― Я не очень понимаю определение «социальное гетто». Социальное – это уже, наверное, не гетто, если уровень жизни, уровень безопасности, уровень озеленения, уровень возможности заниматься спортом, досугом каким-то поддерживается на высоком уровне. Гетто – это что-то с негативной коннотацией. Гетто – это заброшенные люди, никому ненужные. Но практика показывает другое. Практика показывает, что эту инфраструктура для жизни в пока еще спальных района нужна, чтобы люди сокращали раздражающую их необходимость поездок куда-то за рамками того, где они могли бы решать свои задачи.
А центр – это немножко другая потребность. Потому что центр, особенно исторический центр – это другой тип праздников, другой тип фестивалей, другой тип общения, выхода в кафе рестораны другого типа. И Москва притом, что она существенно больше Санкт-Петербурга, допустим… Вот я на прошедшем урбанистическом форуме вел панель одну, и там один питерский архитектор с гордостью говорил, что Санкт-Петербург меньше Москвы, а то, что называется центром в Питере, в три раза больше, чем в Москве, где можно ходить, гулять и всё… В Москве это было скукожено.
Вот сейчас то, что произошло с центром Москвы – это возвращение центра Москвы пешеходам, людям, которые там ходят. А после завершения всех реконструкционных работ центр Москвы, где можно тусоваться, ходить, гулять, увеличится и будет в три раза больше, чем в Питере. То есть это правильно. Это тенденция, которая соответствует мировым стандартам для таких мегаполисов.
Поэтому я не вижу конфликта. Я вижу, если человек уехал из центра после работы туда, к себе, то там у него будет всё, что нужно, чтобы не тратить время на дорогу за чем-то, что обязательно по этому стандарту москвича должны быть там.
И очень важные вопросы экологии тоже. Потому что сейчас большая реконструкция… Последний у нас круглый стол, — Собянин с экспертами встречается раз в неделю. Отбирает таких… достаточно «головастиков», которые каждый в своей теме силен, — и вот последний был посвящен окружающей среде. И говорили о реконструкции в Копотне. Там 6 старых установок 60-х годов будут заменены на современные евро плюс. И он прямо произнес: «Все программы развития должны соответствовать философии — его философии, собянинской, — что это должны быть «зеленые» технологии». В домостроении изменились стандарты. Теперь новые дома, которые будут строиться в рамках реновации, дают 50% экономию в совокупности потребления электроэнергии, тепла, всего того, что было устаревшей индустриальной технологией. Поэтому от «зеленого» домостроения до воздуха… Он сказал: «Человек, живущий рядом с Копотнинским нефтеперерабатывающим заводом должен дышать таким же хорошим воздухом, как человек, который живет там».
И раз произнесены слова «это философия развития Москвы», мне показалось очень важным, потому что раньше я таких слов не чувствовал. Но, видимо, общение интенсивное, общение с людьми показывают до какой степени тема экологии очень важна независимо от возраста и того, где человек живет в столице.
С.Крючков― Таким образом, не становится ли московский центр центром для толстосумов и туристов? К спальным районам, условно, мы еще вернемся. А вот жители коренного, краеугольного столичного центра, они этому, в принципе, рады, тому, что вокруг них пешие зоны, вот это все счастье сплошное, привнесенное за последние 7 лет?
К.Ремчуков― Я думаю, тут есть, конечно, проблемы. Потому что мы читали, как на Патриках люди недовольны. На этом круглом столе одна муниципальный депутат встала и говорит: «Сергей Семенович, я хочу, чтобы Тверская была в каждом районе» — ну, то, что сейчас называется спальным. Он посмотрел, говорит: «Вы, вообще-то, с соседями посоветуйтесь, хотят ли они, чтобы их улица…». Потому что есть такие точки притяжения, которые, если будут выстроены хорошие дороги… не так много надо, чтобы появился центр, условно говоря, притяжения в любом этом районе. Но тут тоже требуется учет мнения людей, хотят ли они, чтобы там было шумно, так же весело, как и на Тверской. Это издержки тех людей, которые живут в центре.
С.Крючков― У нас здесь есть в студии центр столичного центра. Алексей Алексеевич, с вами посоветовались?
А.Венедиктов― Я должен сказать, что если говорить о том, о чем говорил Константин, то моя главная претензия, конечно, к мэру, – я как москвич ощущаю себя не только жителем Чистых Прудов, Покровских ворот, откуда я родом, но, скажем, какое-то время жил в Тропарево, на Юго-западе – и, мне кажется, что в период этого собянинского срока разрыв между центром, который для туристов и для богатых людей, не бедных людей, скажем так, он огромен.
К.Ремчуков― По какому параметру?
А.Венедиктов― Я тебе скажу, по какому параметру. По проживанию, по ощущению, по среде. Центр – это для богатых людей. Ты чашку кофе садишься выпивать – и там дорого. Это не как в «Старбаксе» в Тропарево. Я уж не говорю про культурные вещи.. Ты идешь пешком – совершенно справедливо, — а спальный район, там даже улиц нет, там дома натыканы и там дорожки между ними. Там ничего нет. Когда я ночую в Тропарево, я чувствую себя в другом городе,
Сейчас, если я правильно понимаю, 125 других городов будет. Мы знаем, что 65% не уезжает вообще из микрорайона. Куда выезжают? На работу – никуда не денется. И на праздник – никуда не денется. То есть закрепление в районе – это разрыв Москвы, может быть? Я бы был дегунинским, тропаревским, алтуфьевским, но не московским. Вот центр – да. Европейский город, для праздника. Ты же не каждый день ходишь в театр… Ну, ты, может быть, каждый день ходишь в театр. Но, в принципе, не каждый же день ходишь в театр и в ресторан. И ты выезжаешь раз в две недели в театр, в ресторан, там потусоваться. Возвращайся к себе, в этот самый… Я согласен с «социальным гетто». Дело не только в том, что ты живешь… Но там люди по своим деньгам тратят меньше. Расстояние меньше. Другой образ жизни, другая среда.
К.Ремчуков― А у «Старбакса» разве цены на кофе разные?
А.Венедиктов― А там только «Старбакс» в Тропарево. Вот другая среда. Как это объяснить, я не знаю. Это другой город. Так что, я не понимаю, Собянин хочет подтянуть? Откуда столько… 125 районов сделать центрами?
К.Ремчуков― Нет, чтобы в каждом районе был центр.
А.Венедиктов― Я не понимаю. Правда, не понимаю.
К.Ремчуков― Вот на этом круглом столе выступал Кузьминов – это ректор с хорошими мыслями на эту тему. И мне понравился Григорий Ревзин. Они экспертно высказывались. И, я так, понимаю, они аккумулировали проблемы жителей, которые говорят, что «у нас есть проблемы слушать лекции, собираться в какие-то…», кто-то говорит, что «нам нужны дома культуры, нужны дворцы пионеров».
А.Венедиктов― Так это и есть среда.
К.Ремчуков― Это и есть среда. Собянин начинает с ними беседовать и вдруг выясняется: «Слушай, я же помог за счет города этому вузу бассейн и стадион и бассейн для университета сделать. А они вас пускают». Они говорят: «Нет, не пускают». Он говорит: «Но это же безобразие. Уже есть многие объекты социальной структуры, которые построены с помощью Москвы, а ими не пользуются жители района».
И вот сейчас, я так понимаю, у него большое раздражение вызывают заборы, когда нельзя к рекам, к водоемам подойти. Когда он стал мэром, он говорит, 90% территорий были какими-то ведомственными. Он хочет за следующие 5 лет опрокинуть, чтобы 70% был свободный доступ обустроенный, причем не только Москва-реки, но Яузы, чтобы все водоемы… Чтобы вся инфраструктура, которая имеется, была доступна людям старшего возраста и молодежи. После того, как занятия закончились у студентов, пожалуйста, идите, плавайте в эти бассейны, идите занимайтесь на этих площадках. Если в этом вузе есть музей, — в каждом вузе есть музей, там геолого-минералогический какой-нибудь – пусть на базе этих сделают там мини-политехнический музей. Есть огромное количество людей, которые будут приходить, читать лекции, люди общаться…
А.Венедиктов― 126 центров? Еще раз… 140, 160…
К.Ремчуков― 146…
А.Венедиктов― Это я Новую Москву просто не считаю. Тогда это Москва растаскивается?
К.Ремчуков― Ну, почему растаскивается? Это просто разные уровни, мне кажется. Ты хочешь, условно говоря, чтобы в каждом районе был Кремль. Кремль останется один. Красная площадь – одна. Центр останется одним. Но у этих людей должны быть в районе объекты социальной инфраструктуры, производственной, образовательной и медицинской — я расшифровываю социальную инфраструктуру – такие, чтобы им было удобно там жить.
А.Венедиктов― Ты знаешь хорошо европейские, не только европейские столицы. Ты много ездишь, ты много видишь. Вот есть, условно говоря, есть некий ареал, скажем: Рим, Париж, Лос-Анджелес. Как только ты отъезжаешь от центра и ныряешь, ты видишь там – они тоже наверное, вкладывали деньги, там мэры избираются тоже, как и в Москве – и ты видишь там замызганные дома, разрисованные граффити… Может быть, там тоже что-то строили. Там Блумберг что-то строил наверняка, Джулиани строил. Но все равно они едут туда, в центр, потому что город – это вот это… Город – это Манхеттен.
К.Ремчуков― Мне кажется, что если будет вот это… Манхеттен у нас останется, условно говоря…
А.Венедиктов― Манхеттен никуда не денется…
К.Ремчуков― Кстати, в Манхеттене тоже есть центральные вещи и не центральные. Так вот не центральные также привлекательны. То есть ты спускаешься в Сохо и Мидтаун, ты едешь на левую часть от Центрального парка или на правую, и там тоже будет эта центральная улица, на ней кафе, на нее можно выйти, посидеть, зайти в бар, попеть в караоке. В каждом районе есть свои фитнес-центры недорогие, с очень дешевым абонементом, потому что там должен быть велосипед, велодорожка и душ. И вот так рядами в два этажа и велосипеды, велосипеды…
Люди должны были прийти вот так, чтобы ему даже на фитнес не надо было уезжать, когда он вернулся домой. Я не думаю, что здесь есть какой-то драматизм. Просто обустройство территорий, которые раньше считались исключительно как спальные, где запрещалось постановлениями советского правительства развивать особо производственную инфраструктуру во многих городах… Собянин вспоминает, что когда он на севере работал, был прямой запрет расходование средств на развитие социально инфраструктуры. Люди приехали, поработали, сели – уехали туда, на Большую землю. Ничего не делайте им. Это неправильно.
Библиотеки. Помните, была дискуссия? Леша… Вот библиотека как центр притяжения людей. Библиотека не в традиционном смысле, а библиотека, в которой есть кафе, где оцифрованные книги, библиотека, где можно общаться, где можно встречаться, библиотека как культурный центр. Их все приведут в порядок, и они все будут функционировать. Потому что несколько лет назад была концепция, что библиотеки никому не нужны, их надо закрыть.
А.Венедиктов― Подожди. Так он сменил концепцию, Собянин? Всё вкладывалось в центр и в дороги.
К.Ремчуков― Слушай, но это эволюция любого человека.
А.Венедиктов― Нет, я просто спросил.
К.Ремчуков― Леша. Просто вот он видит: это успешная вещь… Кстати, «Моя улица» начиналась не в центре, она начиналась на периферии. 327 улиц привели в порядок, а в Москва 3 тысячи улиц. А приведут все в порядок, все 3 тысячи, и оно туда придет как элемент этого благоустройства. Но эволюция Собянина — мы же с тобой многие годы его знаем, общаемся – он эволюционирует в сторону понимания, что качество жизни, в том числе во всех районах Москвы – это есть фактор глобальной конкурентоспособности Москвы. Потому что доклады, которые ему делают, я сейчас посмотрел…
А.Венедиктов― Да мы видим тут у тебя…
К.Ремчуков― Я просто сам поразился. Вот Boston Consulting Group провела несколько и публично сделали исследование развития. Это McKinsey очень много… И они прямо такой… научный подход. Анализ Москвы с 14 другими мегаполисами… А мегаполисы и все эти урбанизационные… Во есть такая книга Нила Фергюсона «Великое вырождение». Ее перевели на русский. Я читал еще на английском, потом смотрю: перевели на английский неплохо. Он говорит о том, что конкуренция в мире будет не между странами, а между мегаполисами.
И сейчас в мире 20 мегаполисов. 6 из них в Китае. Шанхай крупнейший. Три в Индии, крупнейший Мумбай. В Мехико: Сан-Пауло, Дхака, Карача, Буэнос-Айрес, Манила, Рио-де-Жанейро, Москва, Каир, Стамбул, Лагос. И они будут расти темпами, которые будут существенно превосходить темпы роста другой экономики, которая не связана с этими мегаполисами. Экономическая основа этого – это так называемый эффект масштаба. Суть его совершенно проста. Если у тебя увеличивается население на 100%, то автозаправок требуется всего лишь на 85% увеличить. Это значит, экономить на масштабах. Если же вы в большом городе, то у вас всего будет происходить на 15% больше. Например, патентов будет на 15% больше… Вот этот эффект масштаба, он является экономически важным. Если у вас в два раза увеличивается население, то вам нужно будет меньше дорог, трамвайных путей делать, потому что уже что-то есть.
А.Венедиктов― Я охреневаю. Я открыл доклад Boston Consulting Group. Знаете, какой приоритет, изменение для Москвы номер один? Никогда не догадаетесь. Уютный двор без машин. Я просто как-то обалдел…
К.Ремчуков― Их, кстати, очень много построили. В три раза больше во дворах сейчас паркуются, чем в 10-м году. Но дело не в этом. Дело в том, что развитие Москвы происходит таким образом, что наш мегаполис очень быстро развивается. Я вернусь детально к этому вопросу, просто объяснить контекст, в котором это происходит. Это мировая тенденция: конкуренция мегаполисов за, прежде всего, привлечение талантов. Человеческая энергия, талант, который должен самореализоваться здесь. Идет глобальная конкуренция. Талант предъявляет определенные требования: уютная среда, хорошее здравоохранение, хороший транспорт, хорошая инфраструктура отдыха, востребованность на умный город, чтобы их технологии были востребованы. Создания инфраструктуры для того, чтобы прорывные технологии поддерживались и поощрялись. Наличие технополисов, безопасность, безусловно, очень важная вещь.
Мне уже приходилось говорить здесь, что Собянин пошел неожиданным путем. С моей точки зрения, то, что он делал последние 7 лет, называется «экономическая политика видимой руки». Вот есть экономическая политика «невидимой руки» — рынок, а он – видимой. Он понимает, что рынка нет. Но нужно создавать условия. И 25,4% расходов в Москве – это инвестиционные расходы. В результате он начал развивать инфраструктуру, менять эти дорожки… Вроде бы незаметно, но частный бизнес, оказалось, он смотрит: «Слушай, из года в год этот парень делает вот это…» — и они начали вкладывать частные инвестиции. И у нас, действительно, большой бум инвестиционный. 42% всех патентов, которые в Российской Федерации в прошлом году зарегистрировалось – Москва. А это признак того, что востребованность на наукоемкую продукцию…
А.Венедиктов― Экая ненависть к Москве у тех, кто нас слушают…
К.Ремчуков― Нет. А вот выступает на урбанистическом форуме господин Кудрин, например…
А.Венедиктов― О, там были настоящие политические дебаты.
К.Ремчуков― И вдруг он говорит, что, в принципе, настораживает, что Москва через 10 лет еще большую долю ВВП России будет сосредотачивать. И потом ведущий Кирилл Андросов спрашивает Собянина: «Сергей Семенович, хотел вас спросить: какое будущее у Москвы в двух словах?» Он говорит: «Какое будущее? Вы слышали, вам сказали: надо урезать возможности Москвы».
А до этого ты был на Питерском форуме, Алексей Алексеевич, и помнишь, как неожиданно выступил Силуанов, который сказал, что хотелось бы денег. Когда два федеральных чиновника такого масштаба вдруг говорят, что Москва развивается слишком быстро и другие мегаполисы – Новосибирск, Екатеринбург… — они отстают. То вывод: вместо того, чтобы сказать, что «ребята, давайте их тоже научим вкладывать деньги в инфраструктуру, может быть, частный капитал потянется», они говорят: «А давайте мы Москву ограничим».
При этом я хочу напомнить, что каждый москвич – чистый вклад Москвы в ВВП страны – 10 000 рублей в месяц. Каждый москвич от грудника до пенсионера вкладывает 120 тысяч рублей. На 12,5 миллионов умножьте, это получится 1,5 триллиона рублей. Вот чтобы не было никаких иллюзий относительно того, что Москва у кого-то что-то берет. Мы даем чистых 1,5 триллиона рублей.
И развитие Москвы как мегаполиса — Москва конкурирует, к сожалению, не с Рязанью, не с Липецком, она конкурирует с Нью-Йорком, Парижем, Лондоном, Шанхаем, Сеулом. И поэтому создание этих условий, чтобы привлекать таланты – и есть философия измененного представления о том, что такое…
А.Венедиктов― Важно, что измененная философия, потому что смотришь назад и понимаешь его очень простую советскую историю: вот центр сделать красивым, а эти 125 районов спальных – пусть они там… ну живут люди и живут. 50% там… И вот, сталкиваясь с этим…, я вижу новое, я его боюсь.
С.Крючков― Собственно, многие спрашивают: «Что плохого в том, что центр и окраины отличаются визуально?» Интимность такая присутствует на этих окраинах…
К.Ремчуков― Я, поскольку не вижу ничего плохого, я считаю, что когда вкладываются деньги в развитие, это всегда плюс. В той же загранице, о которой вы говорите, когда ты едешь, ты видишь, что вот здесь – вот Америка, например – из года в год последние 150 лет вкладывали и вкладывали каждый год, поэтому мы видим эти мраморные лобби через дверь.
С.Крючков― О философии одного из кандидатов глава избирательного штаба действующего мэра столицы Собянина Константин Ремчуков.
НОВОСТИ
С.Крючков― Мы продолжаем. Сегодня Константин Ремчуков, главный редактор «Независимой газеты», глава избирательного штаба действующего мэра столицы Собянина Константин Ремчуков. Здесь Алексей Венедиктов, главный редактор радиостанции «Эхо Москвы», коренной москвич. И ведут программу Марина Максимова и Станислав Крючков.
М.Максимова― Константин Вадимович, Алексей Венедиктов затронул тему, нашел, выискал в документе про машины. И тут просто море СМС. Что означает?.. Вот поподробней, пожалуйста, про двор без автомобилей.
К.Ремчуков― Не волнуйтесь. Речь идет о том, что в июле этого года Boston Consulting Group опубликовала на своем сайте исследование развития комфортной городской среды в Москве и ведущих городах мира. Они опрашивали в 14 или 16 мегаполисах людей, сравнили и создали так называемые «тепловые карты», чтобы относительно бенчмарка, как Москва позиционируется. И в результате они издали рекомендации. Это рекомендации Boston Consulting вот что такое комфортный город. У каждого свое представление.
Москва 20-25. Написали: Город, в котором хочется жить. На основе анализа мнения людей самых разнообразных, а также анализа практик, которые используются в самых комфортных городах мира…
А.Венедиктов― Я листанул: 11 мегаполисов. Всё время сравнение. И места. Они присуждают места по разным параметрам.
К.Ремчуков― Три основные области развития города с точки зрения москвичей: Дом и двор – это первое. Второе: транзитные пространства. То есть необходимо повышать обеспеченность города качественной пешеходной структурой и внедрять современные технологии обеспечения безопасности, а также проводить информационные компании для улучшения восприятия уровня безопасности. Точки притяжения: необходимо повышать внешнюю привлекательность общественных пространств, разнообразие и качество досуга. Параллельно с этим повышать эффективность и красоту коммуникации для улучшения восприятия и улучшения поведения горожан.
И они расшифровывают эти 14 направлений, вот эти три точки смысловых эволюций Москвы в сторону комфортного города.
Первое – Алексей правильно заметил – уютный двор без машин. Благоустроенный, чистый двор без машин с разнообразной инфраструктурой: столы, скамьи, детские и спортивные площадки, парковка для велосипедистов.
Второе: безопасный, удобный и красивый подъезд. Подъезды качественно отремонтированы и современно обустроены для максимального комфорта жильцов. Постаматы. Постаматы, вы знаете – это такие почтовые ящики, куда выписывают по электронной торговле какие-то вещи, чтобы в ваше отсутствие они приходили и вы безопасно брали, не дожидались delivery boy. Помещения для безопасного хранения велосипедов, детских колясок. Индивидуальные ячейки долгосрочного хранения для каждой квартиры, а также для их безопасности. Видеокамеры вместо консьержей…
А.Венедиктов― Я боюсь, что это надо снести Москву и построить все новое…
К.Ремчуков― Хорошо. То есть с вами трудно поспорить, да. Вот сейчас миллион человек переедет из тех домов, которые хрущевки были… Какая борьба была года назад, не хотели. А сейчас, вы не поверите, в структуре затрат времени у меня в штабе, какое количество я принимаю людей, который просятся воткнуться в эту программу. Все, кто боролись просто яростно…
А федеральный же закон. Они же приняли федеральный закон. Мы не можем в Москве ничего сделать. Федеральный сказал: вот проголосовали… НРЗБ Прошел год — и все поняли, что они останутся со своими домами… И те, которые тут приходили к нам в Общественную палату и кричали на нас, они сейчас говорят: «Константин Вадимович, помогите туда, в эту программу». Потому что все понимают, что там будет совершенно другое. Там будут эти колясочные комнаты. Там есть возможность организовать постаматы, подъезды, безопасность, камеры, подъезд машины…
М.Максимова― Очень надеюсь. Дождаться бы только. Потому что я там, в том числе.
К.Ремчуков― Планы все реализуются достаточно хорошими темпами. Поэтому всё это будет делаться.
Мы можем говорить о мечте Boston Consulting… Я хочу сказать другое. Москва развивается в соответствии с мировыми трендами. Потому что выяснилось, что это не пустые слова, о которых говорил Собянин 5 лет назад, что мы сравниваем себя с другими мегаполисами. Изучаются лучшие практики. McKinsey такой же доклад дает по здравоохранению, по образованию. Совершенно четкие критерии: что считать хорошим здравоохранением, какая скорость подъезда… И я обнаружил, анализируя ворох документов за эти годы, что, по существу, ни одного – я так для себя называю – капризного решения по организации городского пространства я так и не нашел.
Потому что, например, у нас были большие проблемы по подъездам скорой помощи на звонок. Была серьезная проблема: долго подъезжают. Эти кейсы становились обсуждаемыми в соцсетях. Сейчас подъезжают от 7 до 12 минут скорая помощь в среднем. Но она не могла бы подъезжать, если бы не было выделенной полосы. Ее же тоже в штыки встретили: «Вы чего отнимаете у нас пространство?»
Лет 8 назад в Москве было 7 тысяч легальных такси. Сейчас — около 60 тысяч. Такси для мегаполиса являются очень важным мотивом оставить машину дома и не ездить на ней в центр, потому что она должна быстро подъехать… В час пик сейчас такси подъезжает за 5 минут. Яндекс.Такси, если пользуетесь таким сервисом. Тоже без выделенной полосы этого бы не было.
И так начинаешь смотреть на каждую вещь — там за всем скрывается рациональный смысл, потому что политика базируется на основе лучших международных практик, как должно быть организованно. Я особенно горжусь тем, что в Москве с 30 до 6,7 процентов сократилась смертность для людей, у которых случился инсульт. Почти в 5 раз, в 4… Что произошло? Создали эти инсультные центры. 29 специализированных операционных работают круглосуточно и ждут. В момент, когда звонок о том, что «моему родственнику (или близкому человеку) плохо с серцем», выезжает машина и она везет не так, как она раньше приезжала и думала… начинает звонить: «У вас есть свободное место, куда сбросить», а она звонит, какой из этих центров готов принять. Там полностью оборудованная операционная, готовые специалисты. Начинают моментально оказывать услугу. Поскольку скорая приезжает быстрее, то произошло это сокращение.
Сейчас, мне кажется, 6,7% — это самый низкий в Европе уровень. Буквально за годы. Это управленческие решения, которые принимались. Сейчас такие же инфарктные центра, потому что инфаркт, инсульт – разные центры. Онкологические центры. То есть очень много управленческих решений, которые базируются на развитии этой инфраструктуры с тем, чтобы можно было делать.. И всё это по рекомендациям лучших практик.
Сейчас Собянин сказал, что все поликлиники отремонтируют, потому что огромное количество поликлиник не может вмещать современное оборудование. Условно говоря, чтобы МРТ сделать, там требуется бэк-офис такой, чтобы были все эти… Или, например, приемный покой в больницах. Я с ним беседовал… Вот, как в кино показывают, чтобы приемный покой – сразу начинается маршрутизация. Этот ставит капельницу, этот проводит какой-то анализ, там операционное…Это всё будет проведено в ближайшие годы, чтобы стандарт медицинского обслуживание москвичей был таков, чтобы он ощущал себя комфортно, защищено, современно.
А.Венедиктов― Вот разница между центром и районами. Я возвращаюсь к своей теме. Скорая подъезжает… Ну, хорошо, удаленный район. Твое Алтуфьево, Дегунино. Там как это должно работать?
К.Ремчуков― Сейчас эта статистика по времени: среднее время доезда в зависимости от района от 7 до 12,4 минуты по всей Москве. Это реальный факт. Это же сложна ломка была и психологическая. Помните кейсы, когда не пропускали машины, когда драки были? Но, кажется, Москва преодолела это.
Кстати, очень интересная вещь. Я тоже удивляюсь, как они, эти буржуйские… как они нас учат, видимо, чему учат. Они учат одному: как нам сделать так, чтобы мы конвертировали свои инвестиции в благо для москвичей. Потому что иногда город сильно проинвестирован, а люди не испытывают комфорта. А бывают города менее застроенные, а там есть кайф какой-то. Поэтому вот эта комфортная городская среда. И мы должны научиться жить в этой комфортной городской среде. Поэтому очень большое внимание уделяется рассказу людям…
А.Венедиктов― Это рекомендации.
К.Ремчуков― Рекомендации, да. Потому что люди должны понимать, что то, что создано, ну, вот эти скорые помощи, что нельзя препятствовать их движению не потому, что ты такой крутой…
А.Венедиктов― Но, с другой стороны, мы знали, что скорую помощь некоторые используют в виде доставки в аэропорт, как мы знаем. Нанимали просто скорые помощи.
К.Ремчуков― Эксцесс.
А.Венедиктов― Не знаю на счет эксцесса, нанимали просто скорые помощи.
К.Ремчуков― Эксцесс.
А.Венедиктов― Не знаю на счет эксцесса, но такое было. Был разбор Московской прокуратурой, я же помню.
К.Ремчуков― Как говорил Жеглов, дело же не в том, что совершается преступления – они и у вас в Лондоне совершаются – а в правосознании граждан и в желании исправить эти вещи. Я чувствую, что есть удивительная открытость и желание в данном случае мэра. Я с ним общаюсь. Я тебе хочу сказать, что, естественно, при более плотном общении открываются грани его личности, которые не замечаешь, потому что все-таки же официальное лицо: встречались, руки жали, говорили… Он очень глубоко… и когда я вижу, что он глубже, чем многие специалисты по соответствующему профилю, я понимаю, что он этим живет. И у него идея: завершить те многие процессы, которые начались в городе. И на фоне этих тревожащих заявлений с федерального уровня, что Москву надо подрезать, мне кажется, москвичи должны услышать. Федеральный центр – это очень серьезный Левиафан, зверь такой.
Поэтому в данном случае я, конечно, явку хочу, чтобы люди пришли, проголосовали, потому что это повышает уровень диалога.
А.Венедиктов― Это ты мне говоришь? Вот мне, руководителю корпуса наблюдателей?
К.Ремчуков― А я не могу сейчас это говорить?
А.Венедиктов― Нет, можешь, можешь. Я просто говорю о том, что да, у нас какая-то конкуренция есть. Сегодня у нас в 19 будет Кумин, который представитель КПРФ на выборах, но все-таки мы понимаем, что при высококонкурентных выборах – Навальный с Собяниным – 32% явки. На что вы рассчитываете сейчас? На референдум, на одобрение?
К.Ремчуков― Послушай. Действительно, местная повестка редко привлекает людей. Вот почему-то Собянин – Навальный 5 лет назад – 32%. А Путин, у которого не было фактически конкурентов – больше 70% и больше 70% проголосовало за него. То есть в этом смысле есть специфика этой локальной повестки, инерционная такая. Людям кажется: Что происходит – ну, пусть оно и происходит.
Очень важно, чтобы люди пришли, по разным мотивам…
А.Венедиктов― В Москве даже на это 60% всего пришло – на Путина с остальными. 69 – что-то такое…
К.Ремчуков― Поэтому я думаю, что мы ничего специально делать не будем, потому что все-таки если закон и во многих странах говорит, что местные выборы – ну, столько придет – 25% или 30%...
Но мне хотелось бы, чтобы люди пришли, потому что очень важно продолжить. Потому что трансформация Москвы в современный город, где огромное количество электронных сервисов, где совершенно на наших глазах меняется механизм учета мнения людей… Вот еще несколько лет назад приходит человек и говорит: «Я от имени москвичей говорю вам такое… У нас 29 человек собралось…». Сейчас сотни тысяч могут участвовать и дальше будут развиваться эти сервисы и через «Активный гражданин», через «Мой город», выяснение мнений… Потому что делегировании на местный уровень огромного количества… для того, чтобы этот уютный двор был – это люди должны будут говорить, где у них должна быть детская площадка, где у них должна быть клумба…
А.Венедиктов― Очень интересный разговор: между автомобильной стоянкой и детской площадкой выбор. Двор-то, он не резиновый. Вот как можно разрешить эту ситуацию, когда у тебя треть за детскую площадку, а треть жителей, собственников – за автомобильную стоянку. Как здесь может работать? Там не прописаны примирительные механизмы. Там прописаны рекомендации: Сделайте как-нибудь Сергей Семенович или Алексей Анатольевич… должно быть вот так.
К.Ремчуков― Мы же с тобой мечтаем, чтобы и выборы с гаджетом были.
А.Венедиктов― Да, и не только мечтаем, мы и засучив рукава…
К.Ремчуков― Просто это будущее. Все-таки первое: максимальных охват при обсуждении данной темы людей, которых это касается.
Второе: В ходе этих практик, выяснения, конечно, я вижу будущее — Москва ведь это культурный же город – компромиссных решений. Потому что все-таки поиск второго наилучшего решения – это первый и главный признак современной цивилизации. У каждого из нас есть первое наилучшее решение. Компромисс – это поиск второго наилучшего решение. Я говорю: парковка, ты говоришь: детская площадка. А вот поиск второго наилучшего решения, когда мы можем совместить… именно от этого комфорт жизни. Город становится добрее, когда люди идут на компромисс друг с другом. А Москва – это чемпионат мира показал – может быть доброй, может быть улыбчивой, может быть дружеской, преступность может падать. У нас уличная преступность, по-моему, на 37% сократилась.
А.Венедиктов― Во время чемпионата?
К.Ремчуков― И вообще за год, кстати. Из-за того, что повесили 160 тысяч камер…
А.Венедиктов― Работающих.
К.Ремчуков― Да, работающих. Бессмысленно дать кому-то в глаз и убежать, потому что тебя отследят, где ты выбежал. Угон машин примерно такой: на 30% сократился. Инструмент какой? Камеры, которые различают, которые видят, которые помогают. Ведь преступники достаточно быстро понимают, как рискованно совершать правонарушение.
Вы, наверное, говорили в эфире, что Москва вышла на первое место по селфи в полночь. Это косвенный признак безопасности. Ночью, если опасно, ты не пойдешь делать селфи на какой-то мост. А люди выходят. Вот небольшими шагами, но уверенно мы движемся в то состояние, когда можно вечером выходить, можно решить, что ты из кафе или и бара пройдешься пешком куда-то и это безопасно.
Поэтому, мне кажется, что это нелегкий процесс, и он не зависит от мэра. Мэр может создавать инфраструктуру, но процедуры, мне кажется, гражданское столичное общество, оно должно уцепиться за это и максимум решений, которые можно принимать на уровне этих районов, надо, чтобы принимал район.
А.Венедиктов― Понимаешь, вот у меня есть большая претензия к Собянину. Я ему это говорил, поэтому повторяю публично. Он любит ту Москву, которую он строит. Вот он возник как бы никуда – понятно, он возник из Тюмени… из администрации президента – и вот ему всё это нравится, это правда. Но он строит какую-то другую Москву. И все наши ностальгические крики про то, что это город, который… Не в 2011 году, в общем-то, Сергей Семенович появился, а так на 850 лет минимум раньше… Я не чувствую в нем этого внимания к археологии, к историческим памятникам, к истории Москвы. – «Неважно, я вам тут построю — и вот хорошо».
К.Ремчуков― А как должно проявляться внимание к историческим памятникам?
А.Венедиктов― Мне кажется, первое и самое главное: должна работать система, когда любая реконструкция или снос исторического памятника должны проходить экспертизу не только коммерческую. Сейчас этот самый совет, который в помощь мэра по памятникам – 50% чиновников, извините. У них коммерческий интерес для города. Да, он тоже может быть…
К.Ремчуков― Это мысль хорошая. Но просто объективно, по цифрам: восстановлено 8 тысяч зданий…
А.Венедиктов― Один снесенный допожарный дом – в Москве их 19 – до пожара 12-го года – ну, вот это кусок… Не обращает внимания. Какая-то развалюха стоит…
К.Ремчуков― Давайте двигаться в этом направлении. Когда говорят, что он невнимателен к историческим памятникам… Человек, который тысячи исторических памятник отреставрировал за последние годы, 8 тысяч фасадов домов – почему приятно так ходить – восстановил… Если ты говоришь, один такой…
А.Венедиктов― Допожарный дом…
К.Ремчуков― Перевешивает всё…
А.Венедиктов― Если у тебя здоровый организм, но болит один мизинец, ты думаешь только об этом мизинце.
К.Ремчуков― Давай подумаем… мы же тоже обладаем определенным влиянием…
А.Венедиктов― Пока не удалось.
К.Ремчуков― Давай сделаем так, чтобы другие доктора наук и любители истории Москвы принимали участие в этих советах.
С.Крючков― Среди сообщений, приходящих к нам на сайт огромное число тех вопросов о том, что мало уделяется внимания архитектуре и визуальной определяющей города.
А.Венедиктов― Интересно.
С.Крючков― Когда строятся эти коробки, а не избранные образцы западной архитектуры современной новой… Про троллейбус спрашивают очень многие. Вот вы говорили об экологической, «зеленой» составляющей…
К.Ремчуков― Я думаю, что в ближайший месяц, наверное, первых 20 или 30 электробусов появится. До конца года – 200. Все-таки электробус выполняет ту же функцию, что и троллейбус, экологически чистую, будет более мобилен.
А.Венедиктов― Я хочу сказать, что Максим Ликсутов согласился прийти в эфир и рассказать про эту проблему, так что мы его ждем в августе.
С.Крючков― А это был Константин Ремчуков, главный редактор «Независимой газеты», глава избирательного штаба мэра Собянина.
Екатерина Трифонова 
комментарии(0)