Константин Ремчуков: Почему революционеры России нужны, а революции - нет

М.Максимова― Это программа «Особое мнение». В студии – Марина Максимова. Я приветствую наших слушателей, зрителей и нашего сегодняшнего гостя. Это Константин Ремчуков, главный редактор «Независимой газеты». Добрый вечер!

К.Ремчуков― Добрый.

М.Максимова― Итак, явка, нарушения.

К.Ремчуков― Явка высокая: две трети людей пришло на выборы – результат по высшей отметке прогноза социологов. Они считали – 65 – 67. Более того, крупные социологи считали, что если явка будет больше, то, может быть, результат не будет до такой степени прекрасным.

Мобилизационное голосование, безусловно. Тема для выборов, с моей точки зрения, была: «Отпор Западу, который несправедлив к России».

И, я думаю, может быть, многие слышали, но хотел бы все-таки еще повторить: угадывание темы – до какой степени это может оказать влияние на исход выборов. Классический случай, о котором рассказывают, случился в 1992 году в США, когда Джордж Буш-старший шел на второй срок. Первый срок был успешным. И он включил и себя: «Америка, коалиции помогли Кувейту против Ирака». И настроение было патриотическое. Саддаму Хусейну дали отпор. И это напоминало ситуацию, которая случилась до того за 10 лет, когда в 81-82-м году Маргарет Тэтчер с Аргентиной за Фолькленды боролась, уровень патриотизма – и Тэтчер получила такой мощный буст электоральный.

И стратеги решили, что американцы, в принципе, неплохо жили, но вот эта гордость, что Америка создала коалицию, поможет Джорджу Бушу-старшему переизбраться. И, как говорит апокриф, Клинтон, молодой соискатель президентского кресла, вышел из той комнаты, где были советники, вернулся, а на доске было написана по-английски фраза: «It’s all about economy. Stupid» — «Главная проблема – экономика, глупец». Кто это написал, никто так и не сознается. И вдруг стало ясно, что с американцами надо говорить на темы экономики, доходов, перспектив, инфляции.

Он повернул избирательную кампанию, и он победил. Это была одна из неожиданных побед, в общем, потому что у Джорджа Буша-старшего было много оснований думать, что он победит. Более того, многие считали, что уже потом, через 10 лет, когда Джордж Буш-младший громил Саддама Хусейна, он мстил за папу. Ему так хотелось, потому что вот они сделали упор на это…

Так вот несколько кандидатов – Собчак, Явлинский, Титов – главной темой своей кампании все-таки делали экономические проблемы россиян: реальные доходы, будущее детей, высокопроизводительные рабочие места. В общем, вопросы социально-экономического развития. И вот им, применительно с этой аналогией, можно сказать, тема оказалась: «It’s not about economy. Stupid».

Это было не по поводу экономики. Это было по поводу консолидации россиян на отпор Западу в контексте, который был задан Олимпиадой в Корее, недопуск россиян туда, вот это отравление в Солсбери, немедленное обвинение России, требование в ультимативной форме ответить. И люди не захотели, они сказали – вот так.

И получается вот такая, как сказали бы философы-марксисты, диалектика. Результат выборов обусловлен мобилизационной, то есть ситуационной моделью и настроением, а проблемы, которые строят перед страной, они носят фундаментальный характер: развитие, реальные доходы, высокозарплатные рабочие места и так далее. Поэтому если говорить проявку и про настроения, и про последствия, то я вижу главные противоречия здесь будущего.

М.Максимова― Но мне казалось, что это карта, которую разыгрывают регулярно, наверное, на протяжении длительной истории, когда объединить нацию – не обязательно наша страна или другая – против какого-то врага.

К.Ремчуков― Согласен.

М.Максимова― Здесь это сработало. Мы еще поговорим про мобилизацию, она дальше-то будет действовать или нет.

Скажите, в этих выборах ничего неожиданного не произошло, правда, по результатам?

К.Ремчуков― В общем-то, по итогу – я бы не по результатам, а по итогу – по итогу неожиданного нет, победил Путин. А по результатам, мне кажется, очень много неожиданно. В частности, это выступление в Москве Путина. Это вообще невероятная история, чтобы он на миллион 200 в городе, который всегда считался как бы критически мыслящим и не провластным, — чтобы он получил 3 миллиона 200 тысяч голосов — это, вообще, 5,7% в общую федеральную копилку. Более того, разрыв всегда был… вот сколько голосов получает Путин в целом в Российской Федерации и в Москве — разрыв был где-то 15-17%. На 16-17% меньше он получал. Так здесь получилось, что всего на 5,7% меньше. То есть в этом смысле Москва по настроению стала очень похожа на всю Российскую Федерацию в отношении Путина.

Это очень интересный феномен, его надо исследовать. Потому что это был совершенно неожиданный такой результат: Путин 70% в Москве. У него 46,95% было 6 лет назад. И вот за 6 лет произошло такое фундаментальное изменение.

При этом я должен сказать, что, в общем-то, эксперты, которые этим занимаются, они всегда относят результаты субъектов Федерации, голосование на федеральном уровне через призму отношения к местным властям. Условно говоря, у Грудинина в Якутии и в Алтае очень высокий аномально… Потому что там так была организована команда: «Голосуя за Грудинина, ты голосуешь за снятие Борисова» (то есть руководителя Якутии). И местная публика, которая недовольна Борисовым, голосовала за Грудинина.

И в этом смысле, получается, что этот результат… я, по крайней мере, после общения с некоторыми яйцеголовыми социологами могу сказать, что вот этот результат 70% в Москве – это фактически означает, что москвичи в такой пропорции довольны Собяниным, который является экраном Путина.

М.Максимова― То есть это как они голосовали за Собянина?

К.Ремчуков― То есть они, голосуя за Путина, демонстрируют удовлетворенность, в том числе, и тем, что происходит в городе. Поэтому я бы на месте Собянина вообще бы избирательную кампанию не проводил в сентябре. Вот просто сейчас это так, как есть. Потому что избирательная кампания может раздражать, поскольку начинаешь спорить как бы с тем, который говорит: «Я столько вам дорог построил, я вам столько мостов…».

Сейчас совершенно очевидно, что если Путин получает в Москве 70%, которые вообще за рамками любого предсказания, то здесь надо сказать еще важную вещь, и даже специально хотел отметить, что Алексей Венедиктов, ваш руководитель радиостанции был назначен Общественной палатой руководителем штаба наблюдения за выборами, он провел колоссальную работу с Центральной избирательной комиссией, с Московского городской избирательной комиссией. Набрали больше 4000 тысяч наблюдателей, обучили их за короткое время. И почти 3,5 тысячи участков снабдили этими наблюдателями, которые очень грамотно знали, что делать.

И вот доверие к тому, что выборы, сама процедура будет честной, там не будут мухлевать привели тоже к повышению активности. Потому что ничто не может человека стимулировать идти голосовать, как уверенность в том, что твой голос будет услышан. Поэтому я Алексею Алексеевичу благодарен и как человек, гражданин и москвич и как руководитель Общественной палаты, потому что та ярость, с которой он просмотрел те кейсы, которые в предыдущих выборах вызывали вопросы, например, голосование на дому, урны кому несут, как это влияет, не влияет… Тут было больше 70 тысяч, по-моему, таких голосований. Ни одной жалобы. А там столько людей было. Там жалобу подать – раз плюнуть. Больницы… голосование. Или воинские части. Вот всё. Потому что он смотрел кейс: там на каких-то выборах в Москве было, что образовались какие-то солдаты. Вот они проголосовали. Так. Спрашивают, откуда они взялись? Их прикомандировали, они выполняли задание. Вот он обговорил всё это. Если у вас что-то есть, мы хотим знать заранее. Вот это было все сделано.

Поэтому этот результат, мне кажется, привел к тому, что москвичи будут считать, что и на сентябрьских выборах мэра их голоса не будут сфальсифицированы, поэтому создается такая необратимая система шаг за шагом в нашей несовершенной демократии, что голосовать можно, что ваш голос будет услышал, что он будет зачтен.

М.Максимова― Зачтет правильно.

К.Ремчуков― Зачтен правильно, да. Потому что эти технологии, которые введены – видеонаблюдение на территориальных комиссиях и QR-код на итоговой бумажке в избирательной комиссии, который нельзя никуда сделать, привел к тому, что в 7 раз быстрее производился подсчет голосов, автоматически.

М.Максимова― Тут множество СМС приходит от наших слушателей, все практически с одной идеей. Игорь из Москвы пишет: «Это потому что голосовать теперь можно по месту проживания, а не прописки, а в столице много приезжих». Так объясняют процент Путина в Москве.

К.Ремчуков― Не думаю. Там не так много прикрепилось. Вообще, всего – 5 миллионов 600 тысяч мобильные люди по всей стране. Но, с другой стороны, вот это рабство: где ты прописан – там голосуй. Но, с другой стороны, там невозможно было обойти. Ты можешь, получив разрешение, голосовать там, где ты хочешь, у тебя же баланс все равно по стране будет такой. Там… я сейчас скажу, сколько… Я думаю, в совокупности… бюджетники внутри всех, которые были приписаны к Москве – 12,5%. Ничтожные цифры – несколько сот тысяч из 7,5 миллионов голосов. Нет.

М.Максимова― То есть причина не в этом, во всяком случае, не только в этом.

К.Ремчуков― Не в том, точно совершенно верно. Это баланс. Ты записался: «Я хочу голосовать в этом округе». Ну и что? Ты пришел и голосуешь. Что, кто-то из других регионов переедет, чтобы голосовать в Москве именно за Путина, а не в Орле или в Тыве? Ну, о чем вы говорите? Цель-то какая? Нет.

Самое главное, что ́эти электронные форматы контроля – всего один человек, я так понимаю, через территориальные избирательные комиссии получил второй бюллетень, написав заявление. Но по уголовному законодательству его может ждать и уголовное преследование. Сейчас, насколько я понимаю, следственные органы разбираются. Но это всего один случай в стране, чтобы люди могли подавать несколько заявлений и получать в МФЦ, скажем, право голосовать. Но голосовать они могли только в первом месте, в которое получили, потому что система сразу сигнализировала, что он не там. И в э том случае, вообще, шулерства в этой сфере не было.

М.Максимова― То есть во всяком случае в Москве результатам голосования доверять стоит. Явка в итоге выше. Результат даже для Путина рекордный. С чем связано это укрепление авторитета старого нового президента?

К.Ремчуков― Я говорю, это мобилизационное голосование. Путин отвечал на главный вопрос, видимо, и запрос. Он в состоянии защитить Россию, россиян от несправедливого Запада, и то. И то, что он показал во второй части своего послания федеральному собрания мультфильмы про ракеты, внесло перелом, мне кажется, в настроения. Вот чувство законной гордости, как говорили в советское время, захлестнуло сердца всех россиян, москвичей, в том числе, и мы получили этот результат. Это первое.

Второе: мне кажется, очень удачно были выборы организованы, дискуссии, полемика, как называется, дебаты. Вот мы с вами говорили: будем смотреть. Я несколько раз смотрел. Это было интересно. И вот фокус-группы социологов показывали, что очень много сторонников Путина, женщин, в основном, которые не собирались идти голосовать, когда они видели, какие речи ведут, какие риски возникают у них и, скажем, у их любимого Путина, они говорили: «Нет, послушав такое, я, конечно, пойду. Мы, конечно, должны выразить». То есть он не участвует в дебатах, а те, кто его критикуют, вызывали желание пойти и проголосовать. То есть тут была более тонкая эмоция задета.

М.Максимова― А есть такое, что отношение к Путину как-то несколько изменилось. Я не люблю просить прокомментировать чужие слова, но вот Маргарита Симоньян сегодня сказала – это очень многие обсуждают сейчас — «Раньше он был просто наш президент, его можно было поменять, а теперь он наш вождь, и поменять ему мы не дадим». Путин — вождь?

К.Ремчуков― Понимаете, как-то так получается, что люди, скажем так, с Кавказа, с Северного Кавказа, с Сочи – Маргарита Симоньян там – мне кажется, они очень горячо… примерно в тех же терминах высказывался Рамзан Кадыров, и во времена Сталина как-то люди с южным темпераментам, им ужасно хочется иметь вождя. Она искренне так думает. Но можно посмотреть в истории, как много людей именно оттуда считают, что вождь, царь… Что-то есть в этом.

М.Максимова― То есть это сугубо ее мнение, или она поймала, что-то носящееся в воздухе?

К.Ремчуков― Я думаю, что это личное мнение. Мне кажется, что Путин потому, собственно, и симпатичен большому количеству россиян, что он ведет себя не как вождь. Он достаточно скромно себя ведет. Иногда его прорывает, но в целом не понтуется он, не злоупотребляет. Мне кажется, он по типу характера… фактически, получилось, что он столько лет у власти, но он не такого… вождистского… по крайней мере, ему не требуется это обожание. Вождь – это уже всё: перья в голову, бубен, и все вокруг тебя танцуют танцы. Ну да, в какие-то моменты: победы на выборах, празднование в штабе… А в целом это рабочий вариант. Нет, в нем нет этого. Он не кавказский по ментальности человек – Путин.

М.Максимова― Хорошо. Про мобилизационное голосование и про мобилизацию, которая состоялась. Много пишут и в западной прессе. Что будет теперь? То есть два варианта. Кто-то говорит, что Путину придется развеять этот тщательно создававший образ России в кольце врагов, в том числе, потому, если экономической страны заниматься, то без помощи Европы и США не обойтись. А кто-то говорит, что конфронтация с Западом выгодна не только Путину, но и нравится, все-таки , многим россиянам, которые воспринимают это как свидетельство восстановление великодержавного статуса России.

К.Ремчуков― Может быть, и нравится. Я вполне допускаю, что конфронтация может и нравиться и россиянам тоже.

М.Максимова― Дальше она будет продолжаться?

К.Ремчуков― Черт его знает. Я считаю, что и у нас есть очень влиятельные силы, которые не хотят замирения с Западом, и на Западе есть очень много сил, которые не хотят замирения с Россией и урегулирования тех проблем, которые есть, поскольку меняется атмосфера, меняются потоки финансовой помощи, программы, если вдруг всё урегулировать. И замириться – всё, ты становишься один на один как голенький в бане со своими проблемами и должен их решать.

А сейчас помощь… опять же мобилизация против России… Представляете, какие мощные движения произошли и в НАТО. Прибалтика там перевооружается. Европа видит угрозы. И всё это как бы живые… Там есть большие и материальные, в том числе, интересы. То есть конфронтационная модель в Европе, мне кажется, она имеет существенно большую историческую практику, чем мирное сосуществование без этого оголтелого желания конфликта.

Поскольку я все-таки считаю, что мы в состоянии «холодной войны», я не могу понять, почему Путин и многие его руководители говорят, что это неправильно, что это как бы популистский взгляд на вещи. Но все признаки «холодной войны»: отравление, бряцанье оружием, гонка вооружений, мультфильмы, когда ракеты летят на другую территорию, развертывание ПРО. А что еще тогда «холодная война»? Это и есть «холодная война» в том классическом виде. И даже сейчас масштабы неприязни и агрессии медийной, кстати, по обе стороны, они намного больше.

Ведь в Америке после выборов любое упоминание о контактах с русскими, не говоря уже о том, что если кто-то узнал, что получил деньги от русских – это всё, это конец репутации, это сговор, колюжн – модное слово, часто употребляемое. А это же тоже классическая «холодная война». Зеркально, соответственно, тот, кто в России – какое-нибудь НКО или общественная организация, получающая деньги от Запада, – это точно такой же сговор, это такая же марионетка западных денег, которые направлены на свержение. Поэтому эхо «холодной войны». Чего мы хотим? Ее преодолеть не так просто.

М.Максимова― То есть выборы президента, на который сейчас победил Путин, они как-то поменяют вектор развития наших отношений с Западом?

К.Ремчуков― Запад не един. И я думаю, что, может быть… Ну, тут много сценариев. Вот Трамп назначил Помпео, директора ЦРУ госсекретарем США. Помпео достаточно эффективный был директор ЦРУ – сразу 40% распоряжений предыдущего директора ЦРУ упразднил, выступил с программным заявлением перед сотрудниками и сказал, что «ваша главная задача – воровать секреты. Steal secrets. Говорит: «Для чего создано ЦРУ? Вы должны воровать и воровать секреты и класть на стол нашим руководителям для принятия решения. Наш президент должен иметь все ворованные секреты, и мы ни перед кем извиняться не будем. Воровали, воруем и будем воровать». Это абсолютно в духе «холодной войны» заявление.

Ноу, будучи достаточно в той риторике как директор ЦРУ антироссийским, он до такой степени лоялен Трампу – просто вот «Трамп – мой президент», — что он, на мой взгляд, будет на порядок более удобный, чем Тиллерсон. И если ему Трамп скажет: «Поезжай-ка ты договаривайся с Лавровым и подготавливай встречу с Путиным, чтобы мы урегулировали, чего там ракеты будут в нашу сторону лететь», — то он это сделает намного более эффективно и договориться с конгрессом, и отбоярится от конгресса, который ему скажет: «Ты что, хочешь там в сговор какой-то с русскими вступить?»

Поэтому вдруг все-таки мечта Трампа и Путина встретиться и договориться о чем-то, существует, но если они договорятся, по-другому будет развиваться ситуация. Запад не может объединиться. Ведь сколько было призывов сразу после английской истории бойкотировать чемпионат мира. Меркель говорит: «Не будем бойкотировать. ФРГ не будет бойкотировать». Уже нет какого-то единства.

М.Максимова― Я так понимаю, спортсмены-то не будут бойкотировать, а вот…

К.Ремчуков― Нет-нет, она сказала, что и официальные лица не будут. Я в том смысле, что эта противоречивая картина Запада… Да, сейчас они солидарны с Британией, но они находятся в очень серьезных нервных разводных отношениях по брекзиту с Британией, где борются за каждый миллион, десяток миллионов и миллиард долларов, евро и фунтов, которые кто-то кому-то должен заплатить и сколько будет длиться переходный период.

Поэтому я не знаю, какой сценарий, потому что слишком много внешних факторов, которые никто не контролирует, которые могут предопределять какой-то ход, позиции.

На данный момент ситуация наших отношений с Западом: хуже некуда.

М.Максимова― Чтобы эту тему завершить, я сейчас проверила по новостям. Европейские лидеры и США так до сих пор и не поздравили Путина с избранием на пост президента. Китай, Куба, Сербия, Венесуэла, Иран поздравили, а эти – нет.

К.Ремчуков― Подождем, не поздравят ли они после того, как официально ЦИК объявит результаты выборов. У них формально сейчас есть основания не поздравлять, поскольку нет официальных итогов выборов. Поэтому подождем. Никуда не денутся, поздравят.

М.Максимова― Поздравят. Потому что это формально, все равно же придется не сегодня, так завтра.

К.Ремчуков― Да. Канцлер Меркель поздравит и сразу подаст сигнал Европе, что можно поздравлять, и ничего страшного за это не будет.

М.Максимова― Отмашка. То есть мы ждем Меркель.

К.Ремчуков― В Европе Меркель будет таким… Мне кажется, последовательность будет такая: вот как ЦИК подведет итоги, скажут – после этого все начнут поздравлять.

М.Максимова― А это как-то нужно разделить: друзья – враги? Потому что там же целая череда государств, которые нас поздравили?

К.Ремчуков― Слушайте, поздравляют тех, кто не имеет претензий к России. Мы знаем, что чем восточнее от Москвы, тем меньше Москва получает претензий по таким вопросам, как права человека, политическая свобода, свобода художника, то есть истинно европейские ценности, те ценности, которые рождены исключительно в Европе. Они не рождены в Азии, они не рождены в Африке, они рождены в Европе: личная свобода, политическая свобода, права человека, права художника на самовыражение, свобода личности. Вот этот блок уникальных европейских ценностей, он лежит в основе европейской цивилизации. И чем восточнее от Западной Европы, тем чаще наблюдается поражение тех или иных прав внутри этих ценностей. И от Москвы точно так же.

Азиатская цивилизация намного более терпима и к подавлению прав личности и к пренебрежению самой этой личности и политическими свободами, и свободой слова и так далее. Поэтому движемся на Восток и сталкиваемся с другим цивилизационным типом, где несменяемость лидеров – норма. В каждой стране центрально-азиатской мы имеем примеры длительного пребывания у власти. Поэтому там нет как бы аллергии на многие методы правления.

А Западная Европа, настаивая на своих ценностях, – собственно, они и объединяются как Евросоюз на основе этих ценностей, — хочет, чтобы мы следовали их стандартам.

Ну, а мы, скорей всего, больше не будем следовать целиком этим стандартам, потому что, я думаю, что годы правления Путина неизбежно отдалят нас от зеркального воспроизводства всех этих ценностей, что еще целые поколения будут исходить из уникальности российской цивилизации, с точки зрения иерархий, приоритетов. Мне кажется, большую роль будут играть государственники, которые вопреки Конституции будут ставить интересы государства на первое место…

У нас же жизнь, какая? Конституция очень демократичная и ставит человека превыше всего, а практика ставит государство выше человека. Это характерная архитектура государственного устройства для восточных деспотических цивилизаций, для азиатского способа производства.

Америка, кстати, тоже с Западной Европой во многом различается. Там и смертная казнь есть. И США на пушечный выстрел не подпускают иностранных наблюдателей к своим выборам. Попробуйте там подгрести куда-нибудь близко – тебя бейсбольной битой погонят долго-долго. Они не терпят вмешательства, но на это смотрят нормально: вот у них такой путь.

Вообще, кстати, я думаю, мы будем проходить эти фазы самоутверждения. Еще и важно быть последовательным просто в каких-то вещах, в которых мы убеждены. Потому что я вот помню, читал документы, которые касались переговоров США и Западной Европы по Трансатлантическому инвестиционному партнерству, и мне очень понравилась преамбула в бумаге написанная, в которой говорится о том, что переговаривающиеся страны берут обязательства учитывать традиции, привычки, практики, экономическую, социальную и прочую историю стран, участниц переговоров и с уважением будут относиться к этим особенностям.

То есть даже намека нет на то, что переговоры по унификации институтов, регулирующих действия экономики в этом Трансатлантическом инвестиционном партнерстве будут напоминать диктат: вот кто-то знает, как надо… пусть побеждает тот, кто в экономике более… «Нет, — говорят они, — вот если наша культура требует, чтобы производство фильмов носило национальный колорит, значит, мы сделаем тут ограничение». И стороны говорят: «Давайте учтем эти ваши особенности». Вот учет особенностей очень важен для того, чтобы нормально люди развивались.

Вот когда происходят такие осложнения, как у нас с Западом, особенности никто особо не учитывает, все хотят унифицировать. И здесь кроется большое поле конфликтов. Но, мне кажется, что все-таки нам никакая эта мобилизационная модель не поможет, если не будет развиваться экономика, если у нас не будет экономического роста, если у нас не будут расти доходы; если у нас не будет частный капитал быть драйвером этих перемен; если у нас не будет расти число хороших рабочих мест, чтобы они создавали стимул для молодежи учиться, оставаться, развиваться; если у нас не будет доступа к капиталу; если не будут поддерживаться инновации, и всё это на рыночной основе. А это задача намного более сложная, чем создать мобилизационные настроения. Это сложная задача сама по себе.

М.Максимова― Потому что они уйдут на спад в любом случае.

К.Ремчуков― Ну, они могут длиться. Надо всегда помнить: мы же родом из Советского Союза. И низкое качество жизни – да, оно выливалось в анекдоты, бесконечные анекдоты про Брежнева, позднего Брежнева, членов Политбюро, все эти речи – с кем он танцует, куда он приходит… У нас потенциал революционности не такой большой. А вот эти выборы показали, на мой взгляд, очень интересную, очень важную деталь: революционеры России нужны, а революция нет. Революция никогда не достигает тех целей, ради которых она осуществляется, ведет к колоссальным жертвам. Сами революционеры первой волны уничтожаются под корень. К власти приходят те, кто шлак, побочный эффект, но захватывают власть, передел собственности и так далее.

А вот революционеры, которые выявляют проблемы, проблематику, они нужны. Для того, чтобы революционеры не привели к революции, нужен совершенно другой политический формат взаимодействия. Условно говоря, если бы Навальный имел возможность участия в выборах, и его партия и он сам, то все его революционные идеи, они слышались людьми, он бы боролся за них, он бы проигрывал. И тогда общество знало, что вот эти революционные идеи поддерживаются такой-то долей избирателей… Вот Ксения Собчак говорила же очень много революционных идей: и по Крыму, и по войне, и по расходу на оборону – получает человек 1,7% голосов. Разве она в состоянии совершить революцию с таким рейтингом? Нет.

Вот, мне кажется, что если политическая элита чекистского типа, которая находится у власти, осознает, что избежать революцию и отскок назад возможно, только если носители революционных идей будут допущены к нормальному политическому процессу, и будет обеспечен честный подсчет голосов и избирательная процедура, как сейчас на выборах было сделано, тогда, мне кажется, появится этот драйвер, в том числе, изменения политических институтов, потому что люди, допущенные к выборам, они очень много разоблачают, они указывают на недостатки, и это заставляет тех, кто у власти, реагировать на это, потому что не реагировать нельзя. Вот это такой план, мистер Фукс, для вас.

М.Максимова― Посмотрим, будет ли он – я имею в виду наш новый президент, ну, и действующий… он пока еще старый и действующий, а будет новым…. Ну на вопрос уже не успеем ответить, каких изменений стоит ждать в правительстве. Я думаю, что в скором времени мы это всё увидим. У нас осталось буквально пару минут до конца эфира. Поговорим о книгах интересных.

К.Ремчуков― Да, я хочу сказать, я прочитал очень хорошую книгу, называется «Черчилль и Оруэлл. Битва за свободу». Очень хорошо написано.

М.Максимова― Не про выборы?

К.Ремчуков― Про выборы, в том числе. Выбор в пользу свободы. Интересна такая деталь, что Черчилль в возрасте 57 лет приехал в Нью-Йорк решать вопросы по поводу пропавших денег в результате биржевого кризиса в декабре 31-го года. Вышел и такси. Из-за того, что в Англии левостороннее движение, не посмотрел туда, куда надо, и его ударила машина на достаточно большой скорости — 50 километров. Сломал несколько ребер, голову повредил. И если бы он погиб тогда, то в истории он не остался. Хотя 57 лет, сказали бы: «Ну, был такой политик небольшой».

А через 6,5 лет в мае 37-го года Оруэлл поехал воевать в Испанию. Он был социалистом таким… Он был длинный, худой. Шел по траншее. И снайпер ему выстрелил в шею, и пуля прошла насквозь эту шею. Он упал. Когда ему сказали, пуля попала в шею рядом с сонной артерией. Он решил, что он умирает. И тоже, если бы он погиб, то сказали бы: «Ну, какой-то мелкий, неудачный писатель». Он тогда не был удачным. В результате они выжили и стали – два человека, — которые самые известные борцы за свободу в Англии за всю историю более крутых, чем Черчилль и Оруэлл, которые вынуждены был своей жизни бороться и с фашизмом и с тоталитаризмом коммунистического типа и проявить себя ярко, что они оставили след в истории. Я рекомендую прочитать эту вдохновляющую книгу «Черчилль и Оруэлл», Томас Рикс.

М.Максимова― На э той ноте мы заканчиваем «Особое мнение». Ирина Меркулова, Константин Ремчуков. До свидания!

К.Ремчуков― Спасибо!