Россияне и американцы охладели друг к другу

По материалам Левада-Центра и Chicago council on global affairs

Отношения россиян и американцев друг к другу возвращаются к временам холодной войны. Такие данные содержатся в совместном исследовании Левада-Центра и Чикагского совета по международным отношениям (Chicago council on global affairs). Впрочем, результаты соцопросов противоречивы – оказывается, например, что граждане США не против роста влияния России на международной арене.

Исследования по замеру общественных настроений оба института ведут давно: Левада – с 1990 года, а их американские коллеги – с 1978-го. Обе социологические конторы отмечают неустойчивые отношения стран после окончания холодной войны – и обе ссылаются на экспертов, которые считают, что с 2014 года начался очередной виток антипатии.

Так, жители Штатов оценивают свои чувства к России в 40 баллов из 100 возможных. С начала 70-х по конец 80-х это отношение колебалось в диапазоне от 25 до 30 баллов, в 90-е достигло пика в 58 баллов, а затем с 2002 года начало медленно и неуклонно падать. С 2008-го оно уже не превышало 50 баллов.

Что касается отечественных респондентов, то только 23% из них сегодня положительно относятся к заокеанской державе. Историческая ретроспектива фиксирует четыре подобных падения: 1999 год (авиаудары США по Сербии), 2003-й (вторжение в Ирак), 2008-й (российско-грузинский конфликт) и 2014 год – Украина, Крым и последовавшие санкции Запада. В данном контексте интересно то, что впервые сохраняется некий тренд на антипатию: если в прежние годы за негативом следовало нечто вроде позитивного отскока, то теперь его не наблюдается уже два года.

Куда любопытней в этом вопросе оценки предпочтительных перспектив. Американские респонденты (56%) хотели бы, чтобы Штаты придерживались дружественной политики в отношении России и сотрудничали с ней. 39% считают, что Москву нужно сдерживать. Между тем 71% опрошенных полагают, что Кремль взаимностью не отвечает и пытается ограничить влияние Вашингтона.

Оценки российских респондентов можно трактовать двояко: 32% настроены на сотрудничество со Штатами, 68% полагают, что влияние США нужно ограничивать. С одной стороны, кажется, что опрошенные россияне настроены радикальнее. С другой стороны, необходимо учитывать и ряд дополнительных аспектов. Американцы, оценивая уровень влияния стран, считают себя мировыми гегемонами, на второе место ставят Китай, на третье – Евросоюз, а Россию – на четвертое. Респонденты из РФ признают лидерство Штатов, но ставят свою страну на второе место.

Соответственно нужно принимать во внимание и разные уровни пропаганды: антиамериканская в России сильнее и эффективнее антироссийской в США. Но получается, почти треть населения нашей страны считает, что власти должны работать с пропагандируемыми противниками. То ли дело в статистической погрешности, то ли среди респондентов нашлось немало хладнокровных прагматиков: вспоминая, что только 23% положительно относятся к Штатам, выходит, что кто-то не любит Вашингтон, но признает необходимость сотрудничества с ним. Возможно, впрочем, что не все опрошенные честно ответили на вопрос о своем отношении к США.

Наконец, и сама формулировка «сотрудничество/ограничение влияния» выбрана не совсем корректно. В принципе самым разумным ответом на подобный вопрос явился бы такой патриотически-прагматичный вариант: надо в тех вопросах, которые нам выгодны, – сотрудничать, а которые нам не выгодны – ограничивать.

Подобных сложностей в трактовке социсследования множество. Здесь требуется небольшое отступление. Дело в том, что данные сопровождены аналитическими замечаниями – вариант на английском языке идентичен русскому, видимо, материалы из США были практически дословно переведены. Вопросов все это не вызывает ровно до того момента, пока речь не заходит об оценке неких глобальных явлений.

В американском варианте говорится об обеспокоенности жителей США международной ролью России: «The Chicago Council Survey found that just 43 percent considered strong Russian leadership in the world desirable, and only 27 percent were confident in Russia’s ability to resolve problems responsibly». На русский это переведено так: «Опрос Chicago council выявил лишь 43% американцев, которые считают российское лидерство в мире желательным, и только 27% убеждены в способности России ответственно решать международные проблемы».

Но ведь это значит, что почти половина жителей США не против роста влияния Кремля на международной арене (очевидно, смысл именно в сильной России, которая нужна миру, а не стране-гегемоне, которой нужен весь мир). Чуть более четверти уверены, что Москва по факту уже может вмешиваться в международные споры и эффективно решать их. То есть оценка тут может быть исключительно положительная, а не отрицательная, какой она была преподнесена в аналитической заметке.

Пожалуй, из данных опросов нужно вынести два вывода. Во-первых, общественные настроения следуют в том направлении, которое им указывает пропаганда. А потом следует еще и своеобразная социологическая корректировка. Только треть опрошенных американцев называют территориальные амбиции России опасными для их страны; в то же время «стремление США установить контроль над другими странами» 56% российские респонденты называют «очень опасным». Но ведь амбиции вообще вряд ли кого-то всерьез беспокоят, а вот «желание установить контроль» – да.

Во-вторых, для обеих стран характерен пониженный интерес друг к другу, но он возникает и ретранслируется сверху вниз. Например, согласно другому опросу Левады, подавляющее большинство россиян (91%) интересуются предвыборной президентской кампанией в США, однако только 15% из них внимательно следят за происходящим, а 52% не знают, чья победа выгоднее для страны. То есть по большому счету никакого дела большинству до этих выборов нет. Что касается раскрученной в американской кампании российской повестки, то можно вспомнить: проявилась она только после того, как осталось два основных кандидата – до этого граждан США куда сильнее волновали внутренние проблемы.