Дальнобойщики разбились на протестной трассе

Фото агентства городских новостей "Москва"

Сегодня Конституционный суд (КС) рассмотрит запрос о соответствии Основному закону системы «Платон». Между тем само движение недовольных ею дальнобойщиков, похоже, оказалось в тупике. Перевозчики упустили момент для политической радикализации, а возможностей для конструктивного протеста, судя по всему, изначально недоставало.

Запрос подала группа депутатов Госдумы от КПРФ, которые посчитали, что «Платон» может противоречить требованиям «справедливости, соразмерности и экономической обоснованности». Мол, так как это налог, вводиться он должен федеральным законом, а не решением правительства. Но решение КС – каким бы оно ни было – едва ли придаст силы протесту дальнобойщиков.

Сами коммунисты, похоже, из антиплатоновской игры окончательно вышли. Как сказал «НГ» один из координаторов перевозчиков Юрий Бубнов, им не понравилась столичная акция 3 апреля, на которой звучали призывы к отставке не только правительства, но и президента. По словам Бубнова, водителям дали понять: КПРФ выступает за смену кабинета министров, но не против Владимира Путина.

Ранее сообщалось, что на вторую половину апреля намечен всероссийский съезд водителей – для создания профсоюза. Бубнов сказал «НГ», что он ничего не знает, вопросы следует задавать непосредственным организаторам. Например, координатору Андрею Бажутину, но он был недоступен для комментариев.

Похоже, что протест зашел в тупик, причем достаточно давно. Например, Бубнов и Бажутин – противники, хотя цель у них общая. Первый выступает за политизацию движения и радикальные антипрезидентские требования, второй – за независимость профсоюзной организации.

Но у независимых дальнобойщиков нет даже представления о том, как нужно строить такую организацию, считает руководитель Центра экономических и политических реформ Николай Миронов. По его словам, на естественном увядании протеста сказались «плохая организованность и отсутствие лидеров, которые могли бы стать авторитетами для всего движения». Другими словами, оно изначально было разделено на многочисленные группы, каждая действовала обособленно, а попытки федерализации не снискали успеха: «В одной группе не доверяют представителям другой – и наоборот».

Причем лидеры каждой группы до сих пор отстаивают свои интересы, порождая тем самым мелкие расколы. Это, подчеркивает эксперт, «характерно не только для дальнобойщиков – то же самое мы наблюдаем в рядах некоторых оппозиционных сил».

«Я все это наблюдал своими глазами, – рассказывает Миронов. – Действительно, возникла тема политизации, причем не в том ключе, стоит ли политизировать вообще движение, – политические требования они ведь и так предъявляли. Это вопрос отношения к партиям. Пока перевес имеют лидеры, которые хотят действовать самостоятельно».

Но работа по созданию сети, организационной структуры и региональных отделений, а также проведение агитации, рекрутирование пиарщиков, занимающихся размещением материалов в СМИ, и людей, ответственных за переговоры с социально близкими недовольными группами (например, автомобилистами) просто не ведется. То есть, продолжает эксперт, каждый заявляет, что политизировать не хочет или же что именно он-де представляет всех дальнобойщиков, но никто ничего не делает. Наконец, из протеста вышли пресс-секретари (например, Таисия Никитенко), которые придавали ему остроту, а сама проблема так и не ушла.

Возможно, сыграли свою роль и особенности менталитета: «Это представители микробизнеса, у них психология одиночек – они конкуренты уже на трассе, значит, не доверяют друг другу». Решать эту проблему надо было изначально: для многих водителей потерять фуру и заказы – критично, капитала у них нет, активов и вкладов – тоже. «Они вообще люди бедные, притом что это все-таки бизнес, – говорит эксперт. – Поэтому в самом начале протеста большая часть дальнобойщиков к нему и не присоединилась, опасаясь потерять все».

Здесь можно добавить, что профсоюзы все-таки создаются на базе какого-то предприятия, они отстаивают права и требования рабочих в первую очередь перед собственником. В случае же дальнобойщиков мы говорим о некоем профсоюзе самих собственников. Так, на днях появилась организация «Общественное объединение транспортников Воронежского региона», во главе которой встали пять предпринимателей-перевозчиков, каждый из которых будет руководить группой по очереди. Появись в том же регионе другая организация, и она стала бы конкурентом для первой. Совместный же протест таких одиночек-конкурентов, надо полагать, имел бы смысл только в политическом ключе. А потому нужно было использовать партийный ресурс, говорит Миронов: «Вопрос даже не в выборах. У партий есть и сети, и кадры – для организации».

Но если всероссийский протест потеряет актуальность – что будет дальше? Не последует ли радикализация водителей? Какая-то часть, уверен эксперт, может и радикализоваться, но все равно непонятно когда и как: «Надо было раньше переходить к радикальным действиям. Не было ведь масштабного перекрытия трасс и «улиток» – только точечные акции, которые не смогли ни создать проблемы власти, ни породить общественный резонанс».

А потому, предполагает Миронов, протест скорее придет «со стороны невыплаченных зарплат условных шахтеров». Тем более что, по его сведениям, некоторые из мелких лидеров перевозчиков поговаривали о выдвижении в Госдуму. То есть решили войти в союз с властью и быстро капитализировать протест. Что, откровенно говоря, является предательством.