Путин ищет компромисса с Западом

Владимир Путин дал Западу рецепты гуманной внешней политики. Фото РИА Новости

Интригующее заявление прозвучало из уст Владимира Путина в фильме Владимира Соловьева «Миропорядок». Он дал совет западным партнерам по проведению политики в странах, не подходящих под демократические стандарты. Президент предложил не ломать там государственность, а применять мягкую силу. Учитывая сохраняющиеся сомнения Запада в демократичности РФ, «НГ» узнала у экспертов, готова ли российская власть к использованию рецептов цветных революций против нашей страны.

«Помогать финансово даже, помогать информационно, политически. Но не надо это делать, как слон в посудной лавке, и все топтать там. Не надо раскачивать эти страны, не надо ломать там государственность», – сказал президент. И продолжил: «Помогайте, если вы считаете, что там народ достоин чего-то лучшего, чем та система управления, в которой он живет. Помогайте тем гражданам этой страны, которые изнутри готовы бороться за идеалы, которые вы разделяете».

Речь идет о помощи оппозиции при использовании инструментов так называемой мягкой силы – то есть особых ценностях и образах, демократических институтах, тех же СМИ и т.п. Однако сразу возникает вопрос: рецепт Путина универсален? Ведь Россия в конце концов тоже входит в зону интересов Запада, так неужели и здесь дозволено применять эту самую мягкую силу?

Но российские реалии – политические, законодательные и даже культурные – демонстрируют другую картину: иноагенты, лимит на иностранное спонсорство в СМИ, нежелательные организации и пр. – наши власти всегда последовательно, безапелляционно и жестко боролись с любыми попытками зарубежной информационной, финансовой и политической поддержки потенциально опасных для руководства страны элементов. Так что если вдруг глава государства и имел в виду Россию, то страну ожидает резкий разворот в сторону политической либерализации, а сопровождаться он будет масштабной ревизией законодательства с глубиной в 10 лет.

Но предпосылок к тому явно нет. Возможно, советы президента касаются неглобальных игроков, к примеру, дальнего зарубежья – типа той же Сирии? В то время как на Россию с ее статусом это не распространяется. Президент Центра политических технологий Игорь Бунин придерживается следующей точки зрения: Путин впечатлительно воспринял судьбу Муаммара Каддафи и Саддама Хусейна – эти сценарии с летальными исходами он пытается противопоставить нынешней ситуации, касающейся, в частности, Башара Асада. Ключевой фигурой тут становится образ диктатора, сказал «НГ» политолог. Если Запад оценивает ее предельно строго, то у президента РФ свой взгляд: «Правит – и правит, народ согласен».

Другой вопрос – использование мягкой силы: у РФ ее попросту нет, «иначе у нас не было бы проблем с Украиной». Таким образом, Путин еще и противопоставляет сценарии Саддама, Хусейна и, возможно, Асада (которого он, судя по всему, пытается спасти, но готов в этом вопросе к компромиссам) действиям Запада в зоне влияния РФ. На диктаторов Запад «обрушивается всей своей мощью», а Путин говорит: вот так делать не надо.

Политолог Николай Петров так же, как и Бунин, уверен, что речь не идет об уступках властей РФ на территории самой страны.

Подоплека слов президента, по его словам, заключается в том, что «Путин предлагает Западу некий вариант улучшения отношений и налаживания партнерства, четко обозначая формы участия зарубежных сил в политической жизни сопредельных с Россией стран».

Для российской оппозиции у властей есть свои рецепты. Фото РИА Новости

Причины – санкции и кризис. По сути, продолжает Петров, «Западу предложено пойти на мировую», заключить «новый договор на компромиссных условиях». В их числе – сотрудничество на международном уровне в решении важных проблем, в первую очередь борьбы с терроризмом, невмешательство Запада в то, что происходит на территории самой РФ, а также ограниченное участие в том, что происходит в странах на постсоветском пространстве.

Однако если в Кремле не против иностранных НКО, СМИ и оппозиционных партий – не означает ли это, что РФ будет делать все то же самое? Вовсе нет, считает Петров: «Произошедшее с Украиной – следствие недостаточности нашей мягкой силы для решения задач». Сегодняшняя же ситуация подрывает ее использование в дальнейшем: «Предпочтя один раз жесткую силу мягкой, вы на долгие годы блокируете применение мягкой, потому что любое ваше присутствие будет восприниматься как потенциальная угроза».

«Было бы интересным парадоксом, если бы Путин сказал: «Ну ладно, попробуйте применить к нам мягкую силу!» – сказал «НГ» политолог Глеб Павловский. – Это значило бы, что прогресс в обществе зависит от влияния извне, что очень уж примитивно». А потому, говорит эксперт, не стоит и формулировать абсурдные гипотезы: сегодня внутренняя политика РФ состоит в догме преувеличенной безопасности, перестраховки наших и без того тяжеловесных систем.

Адресованные Западу советы Москвы, по его словам, бесполезны: Россия не демонстрирует передовой модели поведения в мире – в отличие от США и СССР: «Для нынешнего курса России выгодно отсутствие мирового порядка и хаос, в котором отчасти виноваты западные страны. Но мы – бенефициары этого хаоса, поэтому довольно странно поучать других сдержанности и идейному поведению». Другими словами, уверен он, на советы властей РФ обратят внимание тогда, когда страна достигнет выдающихся результатов, чтобы другие захотели подражать ее успехам: сегодня – не та ситуация.

Свой взгляд на этот вопрос у депутатов Госдумы. Так, по мнению главы ЛДПР Владимира Жириновского, Путин говорил ни в коем случае не о России, а о таких странах, как Украина, Сирия, Ирак и Ливия. С другой стороны, оставляя Западу возможность действовать посредством инструментов мягкой силы, Россия, считает Жириновский, оставляет и за собой право действовать теми же методами.

 Парламентарий Георгий Тарнавский («Справедливая Россия»), в свою очередь, считает, что «президентом даны тезисы в пределах разумного – они пахнут новизной, разные политические силы могут их использовать». Слова главы государства при этом могут относиться и к самой России: «А почему нет? Мы же не являемся теми, кто корректирует мысли президента – раз это сказано так неоднозначно, может, этой цели президент и добивался».

В конечном итоге все это проявление элементов демократии, а глава государства знал, что делал, – его высказывание может быть трактовано в разных форматах – и либерального, и консервативного толка. На вопрос, можно ли ожидать политической либерализации, Тарнавский ответил, что можно ожидать «всего чего угодно – сигналы в том и другом направлении даны разные». Соответственно и предсказать, как поступит президент, практически невозможно.

Коммунисты отчасти с этим согласны. Депутат Валерий Рашкин сказал «НГ», что Путин имел в виду и Россию: «Если говоришь о каких-то международных правилах и рекомендациях другим странам, то в первую очередь должен думать о своей стране – будет ли она эти нормы исполнять, ты не должен исключать и свою страну, это было бы нелогично». А иначе, уверен парламентарий, речь идет о двойных стандартах. Между тем о возможной либерализации речи не идет – она нужна, но власти считают правильным другой курс.