Бастрыкин объяснил плюсы смертной казни

Фото пресс-службы СК РФ

Глава Следственного комитета (СК) России, выступая вчера в Ижевске на совместном заседании общественного и консультативного советов управления СК по Удмуртии, в очередной раз высказался за возвращение смертной казни. И хотя он подчеркнул, что это его личное мнение, такое уточнение от человека в генеральских погонах выглядело не слишком убедительным.

Бастрыкин выступал на памятном мероприятии в честь Андрея Касимова, пытавшегося защитить свою сестру от педофила и погибшего от его руки. Предваряя свое заявление, глава СК неожиданно вспомнил о либералах, которые «начинают рассуждать: нужна смертная казнь – не нужна, что выше, что лучше, что по-христиански, что не по-христиански». Затем произнес: «Я лично выступаю за смертную казнь, прежде всего как человек. Полагаю, что людям, которые совершают такие тяжкие преступления, не место на земле». 

После глава СК аргументировал свою позицию и сразу попробовал разбить гипотетические возражения: «Я не боюсь критики, когда начинают критиковать меня или тех, кто такие мысли высказывает. Не надо лицемерить. Зло должно быть наказуемо. Забрал чужую жизнь, тем более жизнь ребенка, – заплатишь своей». Он напомнил о собственном опыте, который позволяет ему так судить – в органах глава СК с 1975 года (то есть 40 лет), знает, что человек «через все переступит, не переступит только через собственную жизнь». Следом Бастрыкин вспомнил о 90-х, когда «бандиты, террористы просили только об одном: «Сохраните мне жизнь». А когда им напоминали, что они забрали чужие жизни, да не одну, они начинали рыдать и просить о снисхождении». И только под конец своей речи Бастрыкин все-таки расставил приоритеты: «Но мы живем в том мире, в котором живем, подчиняемся тем законам, которые действуют. Следственный комитет всегда подчиняется духу и букве закона».

Стоит отметить, что либералы не рассуждают на тему смертной казни – их устраивает нынешнее состояние, когда ее нет. Невозможность применения этой меры наказания установлена Конституционным судом, а ранее действовал мораторий на вынесение таких приговоров. По словам депутата петербургского Заксобрания Александра Кобринского, это не подлежит обжалованию: между тем у СК нет законодательной инициативы. А что касается Бастрыкина, то «это вопрос профнепригодности как юриста, потому что каждый студент, изучающий криминологию – социологию преступности, знает, что введение смертной казни в качестве наказания не снижает количества тяжких преступлений, связанных с убийствами, а увеличивает их».

Обращает на себя внимание и тот факт, что Бастрыкин произнес свою речь как официальное лицо. Он, понятное дело, заявил, что высказывается в частном порядке, но слова-то прозвучали на официальном мероприятии, на котором он присутствовал как глава СК. Он даже не попробовал уйти от ответа, что было бы легко, выскажись он в таком духе: «У меня есть своя точка зрения – вы ее знаете. Но все мы подчиняемся действующему закону». Между тем Бастрыкин – глава того силового ведомства, чьи сотрудники занимаются, в частности, поимкой тех, кто совершил тяжкие и особо тяжкие преступления, за которые им могла бы быть назначена смертная казнь. Близость Бастрыкина к решениям о высшей мере наказания поднимает этический вопрос – дозволено ли чиновнику столь высокого ранга выражать так настойчиво свою личную позицию, вместо того чтобы, наоборот, скрывать ее, раз она противоречит госполитике?

Наконец, что это все-таки было? Может быть, популизм? Вероятно, учитывая позицию общества, поддерживающего смертную казнь, а также упоминание либералов. По словам социального психолога Алексея Рощина, «говорить об этичности и неэтичности уже не приходится, особенно когда речь о высокопоставленных силовиках». Сохранение запрета на смертную казнь эксперт счел «странным атавизмом», оставшимся с тех времен, когда Россия еще осознавала себя частью Европы и – шире – Запада». А учитывая возрастающий уровень агрессии в обществе, «высказывание Бастрыкина надо рассматривать не как проговорку или пиар, а как вполне официальное объявление о намерениях».

Бастрыкин и раньше высказывался за отмену моратория на смертную казнь. В мае 2014-го он выражался витиевато: «Я не призываю вернуть смертную казнь в порядке реализации, но мне кажется, что она должна присутствовать в законодательстве как гипотетическая возможность ее применения». Глава Политической экспертной группы Константин Калачев считает, что речь идет исключительно о личном пиаре главы СК. «Мнение о смертной казни очень популярно в российских элитах и поддерживается значительной частью общества, – сказал политолог «НГ». – Это будет звучать еще неоднократно, для того чтобы президент потом поправил и сказал: нет, все-таки не будем восстанавливать смертную казнь, мы в мировом сообществе».

Такого же мнения придерживается и Кобринский. Нужно сказать, что версия с возвращением смертной казни действительно представляется маловероятной (хотя исключать ничего нельзя). Возможные риски – имиджевые, политические и даже финансовые – слишком велики. И такой вопрос решался бы на самом высоком уровне, а ведь президент Владимир Путин уже высказывался по этому поводу: нужно развивать системы, а не воспитывать «граждан в жестокости». Эта позиция, безусловно, известна и самому главе СКР, что лишь усиливает интонации вопроса об этике – видимо, совершенно риторического.