Последнее слово подсудимые скажут на апелляции

Российская Фемида пока в сомнениях по поводу отдельных аспектов права на защиту. Фото с сайта www.vsrf.ru

Вчера в Верховном суде (ВС) состоялся пленум, на котором было обсуждено постановление «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве». Документ пока передан на доработку в редакционную комиссию. «НГ» выяснила, что в высшей судебной инстанции, судя по всему, есть разногласия по целому ряду проблем.

В одном из первых пунктов документа ставится лингвистический вопрос. ВС подтвердил безусловное право обвиняемого «давать объяснения и показания на родном языке или языке, которым он владеет, и пользоваться помощью переводчика бесплатно, в случаях, когда обвиняемый не владеет или недостаточно владеет языком, на котором ведется судопроизводство». Таким образом, можно предположить, что не все суды России сейчас соблюдают эту конституционную норму.

В разъяснениях также уточнено, что обвиняемый может не только пользоваться услугами защитника, но и отстаивать свою позицию в суде лично. «Процессуальные права обвиняемого не могут быть ограничены в связи с участием в деле защитника и (или) законного представителя», – отмечено в документе. Это право, настаивает ВС, обеспечивается судом, который помимо прочего должен проверить, извещен ли обвиняемый о дате, времени и месте заседания, имел ли он время на подготовку к защите и т.д. Адвокат из бюро «Забейда, Касаткин, Саушкин и партнеры» Денис Саушкин сказал «НГ», что «можно сколь угодно долго дискутировать на тему наличия или отсутствия нарушений конституционного права подсудимых на защиту», но, мол, именно они носят не только массовый, но и нарастающий характер. На его взгляд, сегодня «практически по любому уголовному делу, рассматриваемому судом, нарушение права подсудимого на защиту имеет место в той или иной форме, начиная от немотивированного отказа в приобщении доказательств со стороны защиты, неудобных стороне обвинения или суду, и заканчивая абсолютно неправомерным выдворением защитника из зала судебного заседания».

Последний пример отражен и в постановлении ВС – речь идет о ситуации, когда обвиняемый нарушает порядок заседания и за это может быть выведен из зала суда. Вернувшись, он рискует не узнать о том, что происходило за это время: «Закон не предусматривает обязанность суда в каждом случае уведомлять обвиняемого о содержании проведенных в его отсутствие судебных действий и исследованных доказательств».

Кстати, в проекте постановления ВС есть пункты, которые демонстрируют дискуссию в рядах самих судей. К примеру, вот случаи, когда обвиняемый заявляет ходатайство о заочном рассмотрении дела, ссылаясь «на обстоятельства, которые препятствуют его участию в судебном разбирательстве». По одному варианту ВС предлагает считать такие ходатайства вынужденными и отказывать в их удовлетворении, а при необходимости и приостанавливать производство по делу. А по другому – никакой приостановки, суд должен просто назначить новое судебное заседание.

Что же касается защитников, то ВС недвусмысленно дает понять, что в этой роли он видит только адвокатов. Судам напоминается, что адвоката они могут назначать обвиняемому и сами. Тут есть два сценария: первый – если обвиняемый не позаботился о защите, а второй – если он удален с заседания, а дело изначально слушается в отсутствии защитника. Здесь интересен такой нюанс: если человек решил защищать себя сам, но затем был удален из зала, то вернется он туда уже с назначенным адвокатом. Напомним, что к последним сегодня приковано пристальное внимание. Мол, именно через них проводятся сфабрикованные процессы, в ходе которых эти квазизащитники могут вообще не заявить ни одного ходатайства. Однако, предупреждает ВС, «закон не предусматривает права обвиняемого выбирать конкретного адвоката, который должен быть назначен для осуществления его защиты».

Но на самом деле до суда в большинстве случаев еще надо дойти. Так, Евгений Корчаго, председатель коллегии адвокатов «Старинский, Корчаго и партнеры», вспомнил, как он не мог получить от следователя нужную подпись. Его подзащитный уже был помещен в СИЗО, а там есть свои правила: «Помимо самого ордера требуют от адвоката подтвердить, что он участвует в качестве защитника именно в данном уголовном деле. В качестве подтверждения просят предъявить документ за подписью следователя (уведомление либо заверенную печатью следователя копию ордера адвоката)». Как раз в этом уведомлении ему и было отказано, в результате чего обвиняемый не смог встретиться с адвокатом и обсудить позицию по делу.

В постановлении ВС, кстати, отражены и специфические технические моменты судопроизводства. Скажем, при участии обвиняемого в процессе по видео-конференц-связи ему должны «обеспечить возможность общения с защитником, находящимся в зале судебного заседания, наедине и конфиденциально». Но это только по одному из вариантов. А вот во втором говорится лишь о «получении консультаций защитника». И без всяких «наедине и конфиденциально», а значит, во всеуслышание.

Наиболее же любопытный фрагмент проекта постановления пленума ВС касается статьи 389.17 Уголовно-процессуального кодекса (УПК) – «Существенные нарушения уголовно-процессуального закона». Указывается, что приговор может быть отменен судом апелляционной инстанции, а дело передано для нового судебного разбирательства только при выявлении действительно серьезных нарушений права обвиняемого на защиту. То есть таких, устранить которые при апелляции невозможно. «К их числу относятся, в частности, нарушения, указанные в пунктах 3–7 части 2 статьи 389.17 УПК РФ», – говорится в документе. Однако тут же приводится и иной вариант, сокращающий количество оснований для отмены на два пункта.

Один из них – это непредоставление подсудимому права участия в прениях сторон, а второй – «непредоставление подсудимому последнего слова». Получается, что сейчас бывает и так, что неучастие подсудимого в судебных прениях серьезным нарушением не является. Как не является им и отказ в издревле существовавшей традиции последнего слова. И речь в постановлении ВС, судя по всему, идет о том, что суд апелляционной инстанции вполне может эти нарушения исправить. Осужденные и последнее слово смогут сказать при подаче апелляции, и в прения вступят тогда же. Правда, о том, насколько серьезное процессуальное значение будут иметь эти запоздалые исправления прежних ошибок, в разъяснениях ВС нижестоящим судам ничего не говорится.