Судам запретят идти на сделки со следствием

Сергея Удальцова обвинили на основании приговора его соратнику, пошедшему на сделку с правосудием. Фото Reuters

В Госдуме ко второму чтению готовится законопроект об ограничении действия преюдиции. То есть принципа, когда суды не могут подвергать сомнению приговоры, вступившие в силу ранее. Теперь из-под него предложено вывести упрощенный порядок судопроизводства и так называемую сделку со следствием, с помощью которых приговор, вынесенный одному человеку, автоматически распространялся на его подельников. Эти институты, пользующиеся в правоохранительной и судебной системах России большой популярностью, нередко использовались для давления на бизнес и политическую оппозицию.

Вчера комитет Госдумы по законодательству одобрил законопроект об изменении статьи 90 Уголовного кодекса (УК) РФ. 

Лишить преюцидального значения предлагается приговоры, постановленные в особом порядке, когда человек согласен с предъявляемым ему обвинением, и вынесенные в соответствии с пресловутым соглашением со следствием. Законопроект, внесенный руководством «Справедливой России» более года назад, состоит из одного предложения: «Обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором, за исключением приговора, постановленного в соответствии со статьей 316 или 317.7 настоящего Кодекса, либо иным вступившим в законную силу решением суда, принятым в рамках гражданского, арбитражного или административного судопроизводства, признаются судом, прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки».

Поправка от эсэров – это те самые две статьи УК, в которых и прописаны два случая особого порядка судопроизводства. Напомним, что на практике они применяются таким образом: из общего дела выделяется еще одно, в ходе которого человек дает признательные показания, согласившись на сделку со следствием. Установленные факты затем рассматриваются по первому – ранее общему – делу и оспорить их уже нельзя, ведь по особому делу приговор уже постановлен.

В самом чистом виде эта модель была использована в «деле Сергея Удальцова – Леонида Развозжаева». Тогда от них был отделен третий обвиняемый – Константин Лебедев, давший согласие на особое производство и заключивший со следствием сделку. Показания, которые он дал против Удальцова и Развозжаева, оспорить в деле против последних было уже невозможно.

По словам члена Адвокатской палаты Москвы Владимира Беляева, такая модель вообще хороша с точки зрения правоохранителя: «Можно наезжать на кого хочешь и как хочешь. Неизвестно, под каким предлогом люди пошли на сделку со следствием – обезопасить себя, получить срок поменьше или еще что-то». По факту, уверен Беляев, как только начинает действовать преюдиция – это равноценно «смертному приговору». Саму норму он назвал нарушающей право человека на объективное рассмотрение его дела. Даже если вдруг какие-то показания оспариваются, «человек, пошедший на сделку, не будет говорить о том, что его заставили, – получится, что он дал ложные показания, и он сам себе еще одну статью нарисует». Адвокат Игорь Пастухов придерживается той же точки зрения, считая, что институт преюдиции лишает судопроизводство принципа состязательности.

И действительно, эта модель не раз вызывала нарекания, причем не только со стороны, скажем, правозащитников – критиковали ее и генпрокурор Юрий Чайка, и председатель комитета Госдумы по госстроительству Владимир Плигин. Еще год назад «НГ» отмечала, что ситуация с частотой использования «упрощенной» схемы судопроизводства поражает воображение: более 60% дел рассматриваются в особом порядке (см. номер от 11.04.14). Помимо «дела Удальцова–Развозжаева» преюдиция использовалась и в «болотном деле», и в нынешнем «деле Сенцова» – об украинских террористах в Крыму, и даже при рассмотрении хулиганских поступков панк-группы Pussy Riot.

И вот спустя год после внесения законопроекта действия парламентариев в этом вопросе активизировались – совсем недавно поправки в УК были приняты в первом чтении, а теперь готовятся к рассмотрению во втором. По словам соавтора законопроекта – депутата Михаила Емельянова, в правительстве сейчас есть некие неолиберальные тенденции, чем и объясняется тот факт, что в своем отзыве оно с предложением парламентариев отнять у правоохранителей популярную методу согласилось. С другой стороны, отметил он, есть еще чисто политические и практические соображения: сегодня очень много людей сидят по делам о мошенничестве, а поскольку министры особенно обеспокоены вопросами, касающимися предпринимателей, то против поправок в их пользу они и не возражают. Более того, по словам Емельянова, «у части правительства есть и симпатии к несистемной оппозиции».

Однако не столько кошмары оппозиции, судя по всему, волнуют парламентариев, сколько ужас, который испытывает перед преюдицией российский бизнес. По словам адвоката «Делового фарватера» Сергея Варламова, «практика применения особого порядка судебного разбирательства весьма обширная». В качестве примера он привел дела, рассмотренные Майкопским горсудом Республики Адыгея за 2013 год. Всего 527 дел, из которых в особом порядке были рассмотрены 346 – то есть те же 65,6%. По его словам, законопроект эсэров может стать негативным изменением для самих правоохранителей: «Он замедлит их работу, затруднит привлечение людей к уголовной ответственности».

Что касается перспектив, то, отметил уже Емельянов, «беспредела станет меньше – снизится число неправосудных приговоров». Впрочем, он усомнился в том, что при принятии поправок какие-то дела получат обратную силу, то есть вряд ли можно будет оспорить уже принятые решения. Тут, уверен он, все зависит от самой судебной практики, а в числе возможных механизмов для оспаривания он называл «вновь открывшиеся обстоятельства».

Адвокат в «деле Удальцова–Развозжаева» Дмитрий Аграновский сказал «НГ», что в любом случае приветствует такой законопроект: «Мне не совсем понятен институт преюдиции. Его сейчас используют так: формируется доказательная база по первому приговору – это переходит в другой приговор, становящийся базой по третьему делу. Очень удобно».

По его словам, во всем мире – и прежде всего в США, откуда и был взят этот институт, – ситуация обстоит немного иным образом. Показания сначала проверяются в суде – устоят они или нет. И только после этого человек, пошедший на сделку, «получает какие-то блага за сотрудничество со следствием». Он уверен, что 90-я статья сама по себе не вредна – там, в частности, говорится, что обвиняемый может оспорить какие-то показания, полученные в ходе особого рассмотрения дела. То есть факты, установленные в ходе выделенного дела, на другие дела не распространяются. «У нас на практике все получается иначе», – сетует адвокат. По его словам, в России очень часто люди сами оговаривают друг друга: «Институт работает не так, как планировалось».

По словам же Варламова, в перспективе «часть правонарушителей благодаря ограничению преюдиции сможет свободно избежать наказания – нередки случаи, когда у правоохранителей нет других способов привлечь виновного к ответственности, кроме преюдиции по особому порядку судебных разбирательств». С другой стороны, уверен он, и «недобросовестные правоохранители будут значительно ограничены в способах давления на бизнес. Возбудить и продолжать уголовное дело только на чьем-то признании (не самого бизнесмена, а связанного с ним лица), сделанном для уменьшения своего наказания, будет невозможно». Таким образом, заключает адвокат, у силовиков отпадет сама «возможность использовать третьих лиц, чтобы «кошмарить» бизнес».