Агентов будут вычислять по американской модели

Владимир Плигин верит в инвестиционную привлекательность России. Фото РИА Новости

Россия отстает с реакцией на западные санкции, считают в Госдуме. «Пришло время ответить», «силу можно отражать силой» (vim vi repellere licet) и «мы сами знаем, куда плывем» – с таких эмоционально окрашенных словосочетаний, произнесенных некоторыми депутатами, началось первое в этом году пленарное заседание Госдумы, на котором в первом чтении обсуждался и был принят законопроект о нежелательных иностранных организациях. Тем не менее к единому мнению о том, кого же следует признавать нежелательными организациями, депутаты не пришли.

На прошлой неделе комитет Госдумы по конституционному законодательству рекомендовал нижней палате принять в первом чтении законопроект о возможном объявлении нежелательными практически любых международных и иностранных организаций (см. «НГ» от 15.01.15). Суть инициативы в чем-то схожа с «законом Ротенберга». Правда, новый законопроект не подразумевает ни регрессных требований к иностранному государству, ни судебных разбирательств по поводу изымаемой зарубежной собственности.

«Закон Ротенберга-2», как уже прозвали этот законопроект в думских кулуарах, позволяет объявить нежелательной и поместить в специальный список Минюста практически любую международную и иностранную организацию, после чего применить к ней ряд санкций. Выявлением опасных для страны компаний должны заняться силовики, а решение, согласно документу, выносится прокуратурой по согласованию с МИДом.

Обсуждение законопроекта вчера началось с вводной речи одного из его авторов, депутата-эсэра Александра Тарнавского. Выступление парламентария изобиловало латынью и отсылками к классикам –  Сенеке и Монтескье. «Преимущество МГУ – это хорошее преподавание латыни», – сбил пафос глава комитета по конституционному законодательству Владимир Плигин, который, к слову, был вторым содокладчиком по законопроекту. (Тарнавский, отметим, учился в Киеве.)

Претензий к законопроекту депутаты практически не высказывали. Депутат от КПРФ Тамара Плетнева попробовала спросить, о каких конкретно иностранных организациях идет речь, но не успела уточнить, относится ли к ним «Макдоналдс». Тот же вопрос интересовал и единоросса Михаила Маркелова, и либерал-демократа Сергея Иванова. Первый спросил: могут ли войти в список нежелательных организаций религиозные объединения? Второй задался вопросом: почему, собственно, мера такая мягкая? Apple, к примеру, прекратила работать с разработчиками приложений из Крыма, а «мы вежливо заносим кого-то в списки»?

Тарнавский парировал: я, мол, не следователь, но речь идет в первую очередь о профилактической мере – потенциально это все иностранные организации. При этом депутат хотел бы, чтобы реестр остался пуст. Но все же намекнул, что такая превентивная мера «заставит кое-кого остановиться». О ком идет речь, Тарнавский уточнять не стал.

Депутат Дмитрий Гудков, в свою очередь, поинтересовался: зачем вообще принимать подобный законопроект, де-факто ухудшающий инвестиционную привлекательность страны, если президент и премьер говорят про необходимость улучшения инвестклимата? Ответил ему Владимир Плигин. В РФ, сказал он, много регионов, которые и без некоторых компаний успешно воплощают инвестиционные проекты. Интерес к России, иными словами, не угасает. 

Чуть позже на эту тему высказался и Тарнавский, по словам которого законопроект существенно мягче западных санкций. По мнению же соавтора документа депутата от ЛДПР Антона Ищенко, это не запретительные меры. Скорее просто расширяются полномочия МВД, ФСБ, ФСО, прокуратуры и МИДа.

В целом о конкретике пока говорить рано. Это, кажется, понимали и авторы законопроекта, призвавшие коллег активнее участвовать в доработке документа. Причем представители парламентских фракций инициативу дружно поддержали, а позже законопроект депутатским большинством был принят в первом чтении. Кажется, исходя исключительно лишь из общеполитического тренда в числе причин, по которым проект закона рекомендовали одобрить, был упомянут «Акт о регистрации иностранных агентов», принятый в США в 1938 году. Это достаточно странно, потому что, во-первых, он принимался в защиту от пропаганды пронацистских организаций, а во-вторых, за почти 80 лет претерпел серьезные изменения.