Илья Шаблинский
Фото Reuters
Мне хотелось бы увязать два явления: недавно отпразднованное народное единство и тоже недавно прошедшие выборы.
Сначала о празднике. До сих пор в качестве идейной основы указанного единства использовались определенные славные даты из биографии страны. Но 4 ноября 2014 года праздник был выстроен на основе всеобщей (и ликующей) поддержки политики нынешней власти. В частности, прославлялась политика внешняя. Как известно, акция «Мы едины» прославилась тем, что на сцену митинга вышли лидеры четырех парламентских партий, каждый из них сказал по нескольку слов, а потом они дружно взялись за руки и подняли их вверх под крики «Ура!».
Теперь о выборах, проходивших 14 сентября 2014 года. Цифры, ублажающие нынешнюю власть и гарантирующие ей повсеместное абсолютное большинство, не отражают того, что реально происходило на избирательных участках. Если даже ограничиться одной Московской областью, мы окажемся перед лицом вопиющих фактов. В Щелковском районе, по свидетельствам наблюдателей от КПРФ, повсеместно подделывались первые экземпляры протоколов об итогах голосования, а наблюдатели массово удалялись. В городе Жуковском, по свидетельствам наблюдателей от «Яблока», происходило то же самое. В Балашихе наблюдателя, который не подчинился, избили до частичной потери сознания. А без наблюдателей подделывать протоколы можно было уже беспрепятственно.
Губернаторские выборы повсеместно сводились к тому, что действующие руководители с помощью муниципального фильтра отбирали себе наиболее удобных спарринг-партнеров. То есть наиболее слабых. Сильных отсекали на ранних стадиях избирательной кампании.
Под шумок или шум разговоров на геополитические темы в России или имитируется, или вообще сворачивается демократия. И тут, наверное, стоит еще раз осознать, в каких условиях происходит это свертывание. Страна все глубже увязает в необъявленной, тягостной, братоубийственной войне на юго-востоке Украины. Страна медленно, но неуклонно сползает в тяжелейший экономический кризис. Страна все более явственно самоизолируется на международной арене.
Есть ли тут поводы говорить и сожалеть о ликвидации последних демократических институтов – вроде выборов и свободных СМИ? Думаю, да. По крайней мере есть повод вспомнить о двух главных смыслах парламентской демократии. Первый – контролировать расходы из государственной казны. Второй – удерживать власть от совершения наиболее тяжких ошибок, в основном во внешней политике, потому что войны тоже связаны с большими расходами. Демократия – гарантия, которая срабатывала не всегда и не везде. Однако других, похоже, нет.
Но наши партийные лидеры, слившиеся недавно в единстве, все для себя решили. И о реальном парламентском контроле нам нужно забыть. От новых нелепых и опасных решений мы никак не гарантированы. Впрочем, этот факт многие осознали уже давно. Просто вышел повод напомнить.
Есть повод и для исторических аналогий. Дело в том, что 100-летие вступления Российской империи в Первую мировую войну нынешняя Россия встретила в обстоятельствах, прямо диктующих тему исторических параллелей. Приведу цитату из воспоминаний генерала Александра Спиридовича: «26-гo были собраны Государственный Совет и Дума. Государь принял их в Зимнем дворце. Выйдя с Вел. Кн. Николаем Николаевичем, Государь обратился к палатам с речью, которую закончил так: «Мы не только защищаем свою честь и достоинство в пределах своей земли, но боремся за единокровных братьев Славян... Уверен, что вы все, каждый на своем месте, поможете мне перенести ниспосланные испытания, что все, начиная с меня, исполнят свой долг до конца. Велик Бог земли Русской». Полное энтузиазма «ура!» было ответом Государю…»
100 лет назад политические решения в империи принимал один человек. Сановники, составлявшие его ближайшее окружение, в основном не склонны были возражать государю, стремясь скорее предугадывать и предчувствовать монаршую волю. Люди, мыслящие самостоятельно, из этого окружения так или иначе удалялись. Прямая аналогия с днем сегодняшним приходит на память многим. В современной России, именующей себя республикой, все решения по крупным политическим вопросам (по некрупным, в сущности, тоже) принимает один человек. В его ближайшем окружении, судя по всему, тоже более всего ценится умение угадывать либо улавливать желания.
Но ведь все помнят и о том, как события складывались потом – после того дружного выражения единства 100 лет назад. Единства, для которого тогда был создан искусственный политический мирок. И тот, кто сегодня очень хочет во что бы то ни стало сохранить подобный нарисованный на фарсовых выборах мирок, может, конечно, тешить себя социологическими выкладками. А неприятные прогнозы объявлять чуждым влиянием. Но роковые изменения происходят обычно раньше, чем придворные социологи и льстецы успевают забить тревогу.
