Николай Миронов Завершившиеся региональные выборы по-разному оценивались экспертами. Однако практически все они сошлись во мнении, что кампания прошла успешно, при неплохой явке и практически без нарушений закона. Ход и результаты кампании во многом определялись внешнеполитической повесткой, общественной консолидацией вокруг политики, проводимой Владимиром Путиным.
Последний фактор определил поведение как власти, так и оппозиции: первая старалась максимально использовать рейтинг президента, тогда как вторая избегала критичности и в ряде регионов даже формировала альянсы с «Единой Россией». Это было, например, в Орловской области, где победивший кандидат от КПРФ Вадим Потомский назначил сенатора, выдвинутого местными единороссами. Или в Приморском крае, где предметом договоренностей также стало сенаторское кресло. При этом реальная партийная борьба на выборах сохранилась. Особенно ярким примером стала кампания в Якутии, где кандидат от «Гражданской платформы» Эрнест Березкин набрал почти 30% голосов избирателей.
При всей чистоте выборов отдельных перегибов на местах, как говорили в советское время, избежать не удалось. Сказалась, вероятно, взаимная конкуренция врио губернаторов «за процент». Меряясь этими самыми процентами, главы регионов в ряде случаев откровенно перегнули палку. Это касалось как снятия оппозиционных кандидатов, так и «операций» по наращиванию явки с помощью досрочного голосования.
Например, в Липецкой области было фактически заблокировано участие в выборах кандидата от КПРФ Николая Разворотнева – путем административного воздействия на муниципальных депутатов. Результат – кандидат не смог собрать подписи и пройти муниципальный фильтр (притом что партия имела на местах достаточно представителей для решения этой задачи). Само собой, это вызвало недовольство оппозиции и осложнило ситуацию в регионе. Между тем у региональной администрации не было какой-либо насущной необходимости создавать все эти сложности: рейтинг кандидата от КПРФ в июле составлял около 4% и вряд ли мог в разы вырасти за последующие два месяца.
Аналогичная история имела место в Нижегородской области. Здесь подписи муниципалов также «не смог» собрать кандидат от КПРФ Владимир Буланов. За первые несколько дней кампании он получил почти две трети от нужного числа подписей, но потом муниципалы вдруг перестали за него подписываться. Возмущенное этой ситуацией руководство КПРФ обратилось к президенту Владимиру Путину.
В Воронежской области, губернатор которой Алексей Гордеев недавно выступил с критикой муниципального фильтра и других электоральных институтов, не был допущен к выборам потенциально сильный кандидат, депутат Госдумы от «Справедливой России» Олег Пахолков.
Помимо снятия кандидатов, другим явным перегибом в ряде регионов стал высокий процент досрочного голосования. Так, в Нижегородской области он перевалил за 10% от явки избирателей (при общепринятой норме – не более 5%). В Самарской области составил почти 15%. А в Санкт-Петербурге и вообще оказался выше 23%.
Между тем результаты выборов в этих регионах показали, что «химичить» с досрочным голосованием было совершенно не нужно: действующие губернаторы получили высокие проценты: в Самарской области – 91,5%; в Санкт-Петербурге – 79%, в Нижегородской области – почти 87% голосов. Очевидно, региональными администрациями двигало желание повысить явку. Однако приоритеты они расставили неправильно: губернаторы перечисленных регионов, выиграв выборы, понесли имиджевые потери.
Впрочем, не только имиджевые. Судя по последнему рейтингу близкого к Кремлю Фонда развития гражданского общества, губернаторы проблемных регионов «взяты на заметку» – все они ухудшили свои позиции. Это – очевидное следствие допущенных перегибов. Политика федерального Центра в настоящее время направлена не на достижение запредельно высоких результатов врио губернаторами (по цифрам напоминающих итоги выборов в СССР), а на сохранение максимальной легитимности и правовой чистоты избирательного процесса. Именно это – приоритет любой электоральной кампании и политическая задача глав регионов.
Тем не менее, несмотря на избыточное «рвение» некоторых администраторов в субъектах РФ, выборы отразили расклад политических сил. В количественном отношении они были весьма пестрыми, в них принимали участие 63 партии из 69 имеющих право выдвигать кандидатов.
На фоне столь массового участия политических партий несколько странными выглядят выводы, сделанные в опубликованном на днях докладе Комитета гражданских инициатив (КГИ) Алексея Кудрина, о неконкурентности прошедших выборов. Самое любопытное, что это умозаключение сделано с помощью математических методов, для чего использованы такие переменные, как «эффективное число партий» и «эффективное число кандидатов в губернаторы». Они показывают, «какое количество партий или кандидатов имеет значение в той или иной политической системе». Чем выше число, тем соответственно выше конкуренция.
Этот весьма замысловатый подход к решению простой задачи (любой аналитик, погруженный в тему, скажет, в каком регионе выборы были конкурентными, а в каком – нет) привел, помимо общего усложнения доклада, к очевидным несуразностям. Так, эксперты КГИ включили в одну категорию – субъектов РФ с высоким показателем конкурентности – одновременно такие регионы, как Якутия и Курская область. Если применительно к Якутии вывод получился верный (для чего, впрочем, не нужна была математика), то насчет Курской области возникают сомнения. После того как в этом регионе в выборах не принял участия экс-вице-президент РФ Александр Руцкой, у врио губернатора Александра Михайлова серьезных конкурентов не осталось. Итог – разрыв между результатами Михайлова и его ближайшего соперника составил более 55% голосов (в Якутии– менее 30%).
Судя по всему, математика экспертов КГИ подвела. Да и вообще некорректно мерить конкуренцию на выборах количеством кандидатов. При таком подходе самыми неконкурентными пришлось бы признать выборы президента США, между тем как эта страна является эталоном демократии для либеральной оппозиции. Впрочем, авторы доклада специально ввели поправку на специфику политической системы: это позволяет им строить свои выводы на основе субъективных оценок, под которые подводятся нужные расчеты и факты.
Помимо прочего, в докладе КГИ сделан реверанс в адрес иностранных агентов. Отсутствие максимального благоприятствования им авторы доклада, судя по всему, рассматривают как недостаток демократии. Между тем было бы любопытно посмотреть на реакцию западных государств – кумиров наших либералов, если бы от них вдруг потребовали допустить к выборам «российских агентов». Думается, что выступающие за это НКО весьма скоро были бы ликвидированы. Однако этого не происходит в нашей стране, и, более того, упомянутые в докладе структуры в большинстве регионов беспрепятственно наблюдали за ходом голосования.
В целом доклад КГИ выглядит скорее ангажированным, нежели объективным. А склонность его авторов к математике, вероятно, объясняется тем, что руководитель комитета Алексей Кудрин – экономист, а не политический аналитик и тем более не специалист по выборам.
Подводя итог, следует еще раз подчеркнуть: местные перегибы хотя и дали основания для критики выборов со стороны оппозиции, не изменили главных качеств прошедшей кампании – ее легитимности и правовой чистоты. Между тем относительно допущенных нарушений оргвыводы уже сделаны. Стоит надеяться, что ситуация не повторится во время следующих кампаний.
