Волеизъявление как сумма политических технологий

Результаты выборов продемонстрировали, что избиратели были более активны, чем представители политических партий. Фото EPA/ИТАР-ТАСС

Единый день голосования 14 сентября 2014 года вернул «Единой России» то влияние, которое было у нее до 2011 года. Это, очевидно, стало возможным из-за неблагоприятной внешнеполитической ситуации, сплотившей страну, резкого роста рейтинга Владимира Путина, тянущего за собой и партию власти, и отказа оппозиции от более или менее бескомпромиссной избирательной кампании. Но, конечно, чтобы эти благоприятные для ЕР обстоятельства превратились в нынешние высокие результаты, считают эксперты, пришлось применять и некоторые специальные технологии.

Как известно, выборы 14 декабря с сокрушительным – к досаде прежде всего парламентской оппозиции – успехом выиграла ЕР. 

Лидер ЕР Дмитрий Медведев в ночь голосования искренне радовался приходящим в Москву победным вестям. Однако специалистам по избирательным кампаниям в принципе все было понятно заранее. По крайней мере в отношении соревнований за губернаторские кресла. Все дело в том, что в этом году Кремль, пожалуй, впервые использовал выкладки социологов не столько для подрыва позиций оппонентов власти, сколько для корректировки своих выдвиженцев. Источники «НГ», близкие к администрации президента, с самого начала гонки не скрывали, что переход действующего регионального главы в статус «врио» происходил лишь в том случае, если анализ показывал наличие у него потенциала роста. Если этого не обнаруживалось, то принимались кадровые решения – как, например, в Волгоградской области. Социология имела значение и в ходе кампании: одному претенденту рекомендовалось прибавить газу, другому – тормознуть, чтобы конкуренты не чувствовали себя притертыми к обочине.

Именно конкурентность выборов – или ее отсутствие – и была главной темой для споров на протяжении всего выборного марафона. Консенсус между экспертами так и не был найден: одни настаивали, что участие оппозиционеров в выборах само по себе ничего не значит, гораздо важнее условия, в которых они это делают, другие уверяли, что конкурентность будет лишь тогда, когда сталкиваются альтернативные подходы к политике, а не люди, претендующие на то, чтобы говорить об одном и том же, но только громче других. А между тем конкурентность, то есть максимальная открытость выборов для всех сил, которые предлагают избирателю какую-то именно программную новацию, и является главным показателем их легитимности. Причем не в юридическом значении этого слова – с этим в России давно все в порядке, а именно в бытовом. Это когда гражданин, проголосовавший за какого-то кандидата или партию, не сомневается в победе совсем иных претендентов, а, в свою очередь, проигравшие им политики могут объяснить своим избирателям, почему это случилось, и те с доводами соглашаются. Тогда и не бывает демонстраций и Болотных площадей.

О том, удалось ли достичь такого уровня развития демократии уже на этих выборах естественным путем или некоторые ее проблески стали результатом традиционного для России ручного управления, «НГ» спросила у экспертов, специализирующихся на анализе политических маневров власти и оппозиции. Вице-президент Центра политических технологий Ростислав Туровский отметил, что результаты выборов глав регионов являются прежде всего следствием крайне низкого уровня конкуренции и практического отсутствия оппозиции. «Эта ситуация сложилась в середине лета и сделала результат выборов предрешенным, поэтому различия лишь в уровне явки, то есть, по сути, в уровне административной мобилизации избирателей», – сказал он. При этом единой тенденции не было: одни регионы сделали ставку именно на админресурс – и продемонстрировали необычно высокую явку. Туровский пояснил, что наиболее показательны здесь Самарская область и Республика Коми. А вот другие пустили ситуацию с явкой на самотек, то есть реализовывали сценарий победы кандидата власти при низкой активности населения. И в них явка была на нормальном уровне в 30–40%, а касательно заксобраний и того ниже – меньше 30%.

Что касается результата действующих глав, пояснил эксперт, то он зависел от активности или пассивности оппозиции, но не столько партийной, сколько контрэлитной. «Поэтому в Республиках Алтай и Якутия, где был раскол элиты и были кандидаты, которые воспринимались как возможные руководители региона, и были получены более низкие результаты действующими главами», – подчеркнул Туровский. А вот парламентские партии показали себя слабыми игроками – за исключением, пожалуй, КПРФ.  «И кадровый кризис, и лояльность на региональном уровне не позволяют партиям парламентской оппозиции играть роль значимых конкурентов, у них по большому счету отсутствует мотивация к тому, чтобы вести борьбу против действующего губернатора», – отметил он.

По поводу неконкурентности выборов в случае отсутствия сильных кандидатов у него оказалась особая позиция: «Я бы не сказал, что оно сильным образом повлияло на итоги. Потому что по-настоящему сильных и популярных лидеров, которые, не участвуя в кампании, могли бы повлиять на ее результат, например, снизить явку, повысить голосование за других кандидатов-оппозиционеров, все-таки нет. Если власть жестко блокирует оппозицию, то она обеспечивает себе легкую победу, и, главное, больших проблем в нынешней политической ситуации ей это не создает». То есть попытки бойкота выборов, попытки призыва к порче бюллетеней сейчас большого смысла не имеют. И в этой ситуации для действующего губернатора важно не просто выиграть, а получить высокий результат. Поэтому-то Полтавченко, стартовые позиции которого в городских элитах и общественном мнении были слабыми, необходима была победа с большим счетом, а для этого требовалось устранить конкуренцию на выборах, пояснил эксперт. Это суждение справедливо для всех регионов, где были реальные опасения второго тура.

Так что сценарий губернаторских выборов следующего года пока под вопросом, уверен Туровский. «Сейчас возникает та же самая развилка: имеет ли смысл играть в управляемую конкуренцию или лучше сохранить для выборов следующего года вот этот сценарий, в целом не сопряженный с особенными проблемами для властей и предполагающий полную поддержку действующего главы и пассивное участие или вовсе неучастие оппозиции. По итогам этих выборов, естественно, растет вероятность повторения», – считает он. Так что подковерная борьба за посты врио станет еще более жесткой. И, видимо, будет большое число переноса выборов с последующих лет: «Я даже не исключаю, что с 2016 и 2017 года все или почти все избирательные кампании будут перенесены на 2015 год».

Гендиректор Совета по национальной стратегии Валерий Хомяков считает, что «когда конкуренцию пытаются оценивать в количественном отношении – это совершенно неверный подход». Причин для этого много, поясняет эксперт: во-первых, очень жесткий и непрозрачный муниципальный фильтр, поскольку кандидат, собирающий подписи, не знает, подписал ли этот муниципальный депутат за кого-то еще до него или нет, во-вторых, отказ партий от выдвинутых кандидатов, как было в Башкирии с бывшим премьер-министром республики Раилем Сарбаевым или в Орловской области. «Самые конкурентные выборы были в Республике Алтай, где 50 с небольшим процентов набрал действующий глава Александр Бердников и был серьезный конкурент Владимир Петров. И там была конкуренция не просто техническая, как в остальных регионах, где была борьба технологий, а не принципиальных позиций», – заявил Хомяков. По его мнению, понять, чего от выборов хочет власть, будет просто: «Если вы хотите конкурентных выборов, то будьте добры облегчить возможности для оппозиционеров или конкурентов».

Гендиректор Центра политической информации Алексей  Мухин уверен, что «на выборах удалось использовать крайне высокий рейтинг Владимира Путина, и, по сути, население регионов в массе своей поддержало тех, кто пытался подтвердить на электоральных состязаниях то, что он был назначен в свое время президентом главой региона». Тут есть и риски, отмечает эксперт: «с одной стороны, кредит доверия был получен большой, но, с другой стороны, ответственность перед президентом, который поручился своим политическим рейтингом за вновь избранных глав, с них никто не снимает». Так что работа по оправданию доверия и главы государства, и избирателей им предстоит тяжелая. «Конечно, любая избирательная кампания, тем более такая масштабная – у нас только Ингушетия не была затронута электоральными процессами, – является своеобразной репетицией и думской кампании 2016 года, и, возможно, президентской кампании 2018 года. Поэтому обкатка политических методов и проектов идет полным ходом», – заявил эксперт.