Иван Родин
Полиция установит надзор за теми, кто отсидит за экстремизм. Фото РИА Новости
Борьба с экстремизмом нарастает. По крайней мере на законодательном фронте. Не успело правительство представить в Госдуму проект закона о том, что организация экстремистских сообществ будет тяжким преступлением, как МВД подготовило очередную новацию. Экстремисты, по данным ведомства, почти поголовно являются рецидивистами. Поэтому за бывшими сидельцами по этим статьям нужен такой же надзор, как за педофилами и рецидивистами. Ведь 70% из них после отсидки возвращаются к своей подрывной деятельности.
МВД бьет тревогу: в стране ширятся террористические и экстремистские преступления, а государство не пользуется всеми своими возможностями для того, чтобы пресечь эту опасную тенденцию.
Поэтому ведомство, ответственное за внутренние дела, намерено сделать обязательным административный надзор, который осуществляется за некоторыми бывшими зэками, судимость которых еще не снята или не погашена, и в отношении всех отсидевших по статьям Уголовного кодекса, связанных с терроризмом, покушением на жизнь государственного деятеля, судью, следователя или любого другого работника правоохранительных органов. Ну и, конечно, не забыты те статьи УК РФ, которые называются общим термином – антиэкстремистские.
Тонкость предложения МВД в следующем. Сейчас административный надзор за «откинувшимися» может быть введен, если человек, сидевший по тяжким и особо тяжким статьям или рецидивист, плохо вели себя в зоне или набедокурили после освобождения. А вот обязательный надзор вводится ныне лишь для тех, кто был осужден за преступления против половой неприкосновенности и половой свободы несовершеннолетних, а также в отношении опасных и особо опасных рецидивистов.
Именно ко второй категории преступников, как следует из пояснительной записки, составленной в МВД, экстремисты и приравниваются.
Любопытно, что полицейское ведомство, как это в последнее время с ним бывает, дает в подтверждение своим словам статистические данные, которые на самом деле обнуляют смысл инициативы. К примеру, заявляется рост преступлений против представителей власти в широком смысле, а цифры говорят обратное: «В 2009 году было зарегистрировано 630 преступлений, сопряженных с посягательством на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование, сотрудника правоохранительного органа, в 2010 году – 647, в 2011 году – 451, в 2012-м – 456». То есть в 2012-м, конечно, было на пять преступлений больше, чем в 2011-м, но при этом на сотню меньше, чем в 2010-м.
Преступления террористической и экстремистской направленности в понимании МВД тоже растут. Но в реальности, по приводимым тут же данным, картина уже не столь однозначна: «в 2009-м их было 1202, в 2010 году – 1237, в 2011-м – 1244, в 2012-м – 1233». Налицо колебания, скорее всего больше связанные с эффективностью действий самих правоохранительных органов, чем с ростом рядов террористов и экстремистов. Тем не менее МВД настаивает: «Проведенный анализ свидетельствует о том, что многие осужденные по указанным статьям, чувствуя поддержку своих соратников, на путь исправления не встают и не прекращают экстремистскую деятельность после своего освобождения. Так, около 70% освободившихся сторонников радикальных структур принимают участие в экстремистских акциях».
Глава юрслужбы КПРФ депутат Госдумы Вадим Соловьев несколько лет назад сам практически попал под действие антиэкстремистских статей УК РФ. В его родной Тверской области коммунисты готовили митинг против еще прежнего губернатора, прославившегося поисками червяков в кремлевских кушаньях. Подпись Соловьева как одного из организаторов акции значилась под некой листовкой, которая потом была определена милицией как экстремистский материал. Было заведено уголовное дело, которое спокойно катилось к суду, тем более что эксперты из преподавателей местных вузов в конце концов написали все, что было нужно. Дело развалилось лишь после того, как выяснилось: главный эксперт подписался под двумя заключениями ровно противоположного характера. Судья при этом посоветовал милицейским дознавателям работать более аккуратно. Поэтому сейчас Соловьев счел возможным сказать «НГ», что «по нынешнему законодательству о борьбе с экстремизмом можно привлечь любую оппозицию – и самую радикальную, которая, может быть, на самом деле готова перейти к терактам, и самую что ни на есть парламентскую, и непарламентскую, но вполне законопослушную». Коммунист настаивает: все объяснения ужесточения законов ростом национального и религиозного радикализма вполне понятны, но явно недостаточны. Ведь на практике антиэкстремистские законы все чаще применяются против политических оппонентов власти: «Больше всего опасений вызывает именно ползучесть этих ужесточений – сначала запретили идти на выборы тем, кто когда-либо был осужден за тяжкие и особо тяжкие преступления, потом предложили «утяжелить» экстремистские статьи УК, а теперь хотят ограничить и в общих правах – на свободу передвижения, слова и участия в мирных акциях», – подчеркнул Соловьев.
Именно в ограничении прав поднадзорных экстремистов ездить куда угодно, ходить на митинги, заниматься общественной деятельностью и, наоборот, в их обязанности отмечаться в полиции каждую неделю МВД и видит главный воспитательный момент. В отношении тех, кого оно предлагает считать особо опасными рецидивистам, в том числе и в политике.
Дарья Гармоненко