Иван Родин
Экстремистов почему-то ищут именно в среде политической оппозиции. Фото РИА Новости
По среднетяжким и тяжким преступлениям можно проводить оперативные мероприятия, – прослушку телефонов, брать подозреваемых под стражу до суда, вести следствие без оглядки на срок давности в два года. Оппозиция видит в поправках прежде всего политический смысл, подчеркивая при этом, что обычно борьба с экстремизмом усиливается накануне федеральных выборов.
По части 1 статьи 280 УК РФ «Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности» сейчас можно получить до трех лет тюрьмы, то есть это преступление небольшой тяжести. В правительственном законопроекте, направленном в Госдуму, предлагается срок увеличить до четырех лет, таким образом, переведя преступление в категорию средней тяжести.
В знаменитой статье 282 «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства» увеличиваются только штрафы и сроки принудительных работ. Зато в статье 282.1 «Организация экстремистского сообщества» ее первая часть, по которой обычно и судят их организаторов как таковых, ужесточается еще сильнее. Вместо четырех лет устанавливается шесть. То есть преступление будет считаться тяжким. Участникам же таких сообществ вместо нынешней «двушки» грозит «четверик». Опять преступление небольшой тяжести заменяется среднетяжелым.
По той же схеме ужесточается статья 282.2 «Организация деятельности экстремистской организации», в которой речь прежде всего идет об уходящих в подполье структурах после их судебного запрета или ликвидации. Непосредственным организаторам теперь вместо трех лет предполагается давать шесть. Стало быть, ужесточение происходит сразу на две категории. А участники теперь будут получать четыре года вместо двух.
Любопытно, что данная инициатива, как указывается в пояснительной записке, – это выполнение поручения президента и правительства о мерах против деструктивных действий религиозных организаций. Однако Минюст, который, судя по всему, выступил здесь координатором по сбору предложений от силовых ведомств, исполнил поручение необычайно широко. Объясняется же необходимость резкого ужесточения антиэкстремистских статей УК двумя причинами. Первая – рост самих экстремистских проявлений и настроений.
Правда, статистика, это якобы доказывающая, сильно подкачала. В пояснительной записке приведены данные: в 2010 году в судах было 183 дела по вышеназванным четырем статьям, в 2011-м – 217, а в первой половине 2012-го –144. Получается, что рост есть, но какой-то умеренный. И количество привлекаемых по этим статьям граждан тоже вроде бы растет, но явно не радикально: в 2010 году – 255 человек, 2011-м – 253, первая половина 2012-го – 156. Почему-то более свежими данными правительство не располагает. Зато ссылается на данные Верховного суда: количество осужденных по экстремистским статьям в 2011 году по сравнению с 2009-м выросло на 55%. И непонятно, о каком количестве людей идет речь.
Поэтому более важной причиной для ужесточения УК РФ выглядят проблемы правоохранительных органов. В пояснительной записке честно указано, что по преступлениям небольшой тяжести, например, не допускается прослушивание телефонных разговоров. Мера пресечения в виде ареста для этой же категории применяется лишь в исключительных случаях, которые к тому же четко перечислены в УПК. И, наконец, для преступлений небольшой тяжести срок давности всего-то два года, а ведь у них высокая латентность, то есть выявляются они зачастую много времени спустя после их совершения. И под конец пояснительной записки оптимистичное обещание: «Вышеуказанные изменения позволят использовать в отношении лиц, причастных к совершению преступлений, предусмотренных статьями 280, 282, 282.1 и 282.2 УК РФ, весь арсенал средств и методов оперативно-розыскной деятельности».
Глава юрслужбы КПРФ Вадим Соловьев удивился своеобразному правовому подходу – ужесточать УК для того, чтобы силовикам легче было работать. Однако главное внимание он обратил на прямую связь новой редакции статьи 282.1, где организаторы экстремистской структуры теперь будут сидеть за тяжкое преступление, с недавно откорректированным законом об основных гарантиях избирательных прав граждан. А именно с тем его положением, которое запрещает людям, когда-либо осужденным по тяжким или особо тяжким статьям, выдвигаться кандидатами на выборах любого уровня. Соловьев напомнил, что определение экстремистских преступлений в нашем законодательстве по-прежнему чрезвычайно расплывчато, их можно приписать любому человеку как за действия, так и за слова, которые написаны на бумаге, а то и вообще лишь в компьютере. А это значит, по его мнению, что «буквально все политические лидеры или активисты постоянно будут ходить под угрозой пожизненного запрета на участие в выборах».
В беседе с «НГ» коммунист напомнил, что обычно борьба с экстремизмом усиливается в преддверии федеральных избирательных кампаний. Соловьев полагает: данный законопроект – это очередной факт в копилку подозрений насчет того, что досрочные выборы, скажем, Госдумы все-таки при определенных обстоятельствах могут случиться. Заметим, что ужесточение УК произойдет, очевидно, осенью – в то же время, когда будет принят и новый закон о выборах депутатов. Причем это произойдет за три года до окончания работы нынешнего созыва ГД.
Президент Института национальной стратегии Михаил Ремизов считает, что в нашей стране антиэкстремистское законодательство нацелено не в нужную сторону. Вместо настоящих врагов государства, то есть террористов – идейных и практикующих – оно, по сути дела, узаконивает «политический сыск». По его словам, «те санкции, которые предусмотрены по так называемым антиэкстремистским статьям (ст. 280, 282 УК и др.) – это «слишком много» для вольнодумцев и нонконформистов разных мастей и «слишком мало» для фактических пособников терроризма». Ремизов сожалеет, что реальный экстремизм ставится в один ряд с «мыслепреступлениями» или оппозиционным гражданским активизмом». Тем более что его определение действительно не слишком четко сформулировано. «К сожалению, само понятие «экстремизм», применяемое в качестве общего знаменателя и к другороссам, перешедшим дорогу местной власти, и к вербовщикам Доку Умарова, этому только способствует. По сути, оно становится неявной индульгенцией для по-настоящему опасных движений и общественных сил», – уверен эксперт.
Дарья Гармоненко