Иван Родин
Фото Reuters
Ирина Яровая признает, что она просто систематизирует антикоррупционные меры, создавая понимание, что же это такое – коррупционное преступление.
В законопроекте, поступившем в ГД, определение дается такое: это общественно опасное деяние, обладающее рядом четких признаков. Например, в нем должны быть прямой умысел и корыстные побуждения, а главное, – совершить его должен, как указано в пояснительной записке, спецсубъект. А именно: либо должностное лицо, либо чиновник, либо работник госучреждений, госкомпаний и госкорпораций.
Кстати, по поводу государственных финансов в законопроекте Яровой и есть пара новаций. Во-первых, она предлагает более жесткие наказания как раз за их хищения в любых видах и формах. Самое мягкое – это принудительные работы на 5 лет, дальше – лишение свободы до 7 лет и 500 тыс. руб. штрафа. Если же хищения совершены с использованием служебного положения, при исполнении госконтрактов, госзаказов и в крупном размере, то есть больше 250 тыс. руб., то тогда срок посадки может составить от 7 до 12 лет вместе со штрафом от одного до трех миллионов. Ну, а если уж хищения совершены в особо крупном размере, который, правда, составляет всего-то миллион рублей, то тогда срок будет от 8 до 15 лет, а штраф – от 3 до 5 млн.
Яровая и не скрывает, что за воровство госсредств кары будут более грозные. Она объясняет это тем, что в настоящее время государство за счет своих ресурсов обустраивает жизнь россиян, а стало быть, их хищение наносит ущерб неопределенно-широкому кругу лиц, а также общественным интересам. То есть получается фактически подрыв устоев, а за это нужно наказывать как за измену. В качестве же второй меры против вороватых чиновников Яровая прописала вариант процедуры принудительного контроля за расходами того человека, который подпал под подозрение в коррупционном деянии. Предполагается, что следователь, возбудивший то или иное дело, обращается в прокуратуру, которая незамедлительно приступает к проверке крупных расходов обвиняемого за последние три года для выявления истинного размера его коррупционного дохода.
Коррупционными преступлениями, по версии Яровой, теперь должны считаться 46 составов из УК РФ. Глава комитета ГД по безопасности напоминает, что именно по ним ведет мониторинг Генпрокуратура, но, по ее мнению, единый перечень должен быть в законе. Кстати, вовсе не все эти преступления в широком смысле принято считать коррупционными. Например, статьи по наркотикам, подкуп избирателей, «заказные» спортивные соревнования, незаконная предпринимательская деятельность, некоторые виды мошенничества и т.д.
Впрочем, как выяснилось из опроса политиков и экспертов, проведенного «НГ», гражданам юридические изыски депутатов и правоохранителей в принципе не слишком и интересны. Хотя, конечно, внимание к теме коррупции они проявляют. Например, секретарь ЦК КПРФ Сергей Обухов пояснил, что коррупция, понятное дело, волнует людей постольку, поскольку ее проявления есть везде. «Рост тарифов ЖКХ, нехватка средств на детские сады, дороги, здравоохранение и т.д. – коррупция просачивается везде», – уверен он. Именно поэтому, заметил Обухов, в соцопросах россияне коррупцию и не забывают. Другое дело, пояснил он, их отношения к усилиям властей в этой сфере. «Люди относятся к ним скептически, потому что сравнивают слова и реальные дела», – сказал коммунист. По его мнению, «дело Сердюкова», которое никак не может стать таковым по-настоящему, «подрывает легитимность власти, то есть доверие к ней и согласие с ее действиями». Обухов уверен, что новый законопроект Яровой ничего в этом скептицизме не изменит.
Сам же этот документ Обухов назвал подставным. Ведь он внесен во многом для того, чтобы оправдать пассивность профильного комитета ГД по ратификации статьи 20 Конвенции ООН против коррупции. «Нарышкин дал поручение этому комитету представить закон Госдуме еще в апреле, но Яровая игнорирует распоряжение спикера», – подчеркнул Обухов, назвав это полным непотребством.
Зампред фракции «Справедливая Россия» Михаил Емельянов инициативу Яровой назвал показушной. По его словам, «усиление наказания бессмысленно до тех пор, пока нет его неотвратимости». И тоже сослался на дела вокруг бывшего главы Минобороны, которых достаточно для того, чтобы люди не верили в реальность антикоррупционной политики. «В России она обычно воспринимается как следствие борьбы кланов: какой клан проигрывает, представители того и объявляются коррупционерами», – сказал Емельянов «НГ». При этом, заметил Емельянов, как ни странно, значительная часть регулярно опрашиваемых граждан указывает на коррупцию как на одну из самых важных, а главное, очень острых проблем страны.
Замдиректора Левада-Центра Алексей Гражданкин объяснил, что это действительно так, но только если не сравнивать с насущными проблемами людей – с зарплатами, ростом цен, повышением тарифов ЖКХ и т.д. «Коррупция относится к темам, которые более всего беспокоят россиян, но все-таки это проблема второго уровня», – заметил эксперт. Эксперт указал на своеобразие подхода: граждане воспринимают положительно и ужесточение антикоррупционного законодательства, и само существование коррупции. Потому что, сказал Гражданкин, они к ней не просто приспосабливаются, но нередко используют ее себе во благо – для решения каких-то своих вопросов и удовлетворения интересов. Отдельное же отношение у россиян существует к возможности властей победить коррупцию. Здесь главное настроение – сохраняющийся последние годы скептицизм.
И действительно, недавно с опросом на чисто коррупционную тему выступил фонд «Общественное мнение». Его данные были опубликованы в конце мая. Треть опрошенных заявили, что никакой возможности победы над коррупцией не будет, потому что, дескать, Россия на ней держится. На вопрос же о реальных сдвигах в борьбе мнение разделилось на три части. Причем, если их видят или, наоборот, не видят примерно по 30% россиян, то затруднились с ответом 39%. Это те, кто или вообще об этом не задумывается, или на госпиар не откликается, или не верит власти.
Дарья Гармоненко 
